Плавильный котёл

Кремль, газ и Кесаб: что значит вход SOCAR в энергетику Сирии

Новость о поставках азербайджанского газа в Сирию через Турцию прошла почти незамеченной в российском информационном пространстве. А зря. Это не просто очередной экспортный маршрут Baku-Tbilisi-Ceyhan 2.0, а сигнал: энергетическая карта Ближнего Востока снова меняется — и не в пользу Москвы.

SOCAR, госкомпания Азербайджана, выходит на рынок Сирии — страны, которую российская армия, мягко говоря, не обошла вниманием за последние десять лет. Формально речь идёт о небольших поставках газа в рамках турецко-катарской программы по восстановлению инфраструктуры в зонах, контролируемых протурецкими силами. Но энергетика — это всегда политика, особенно в регионе, где газовая труба часто важнее штыка.

Азербайджан здесь выступает не столько как энергетический донор, сколько как легитиматор. Его участие придаёт проекту экономическую правдоподобность, снижает токсичность турецко-катарской инициативы в глазах международных игроков и помогает показать: «новая» Сирия — это не только Эрдоган и его прокси, но и «третьи» страны. Имиджевый бонус — налицо. Особенно на фоне попыток Баку играть одновременно с Израилем, Ираном, Европой и Турцией.

Но есть и другая сторона: российский энергетический монополизм в регионе начинает терять эксклюзивность. SOCAR заходит в зону, которую Кремль долго воспринимал как своё эксклюзивное поле влияния — как в военном, так и в газовом смысле. Формально сирийский рынок для «Газпрома» незначителен, но сама возможность присутствия других игроков в этой стране подрывает представление о монополии Москвы на «энергетическое восстановление» Дамаска.

Более того, газовые маршруты SOCAR всё ближе пересекаются с зонами, где Россия тоже хочет быть поставщиком — от Балкан до Леванта. Пока это символическая конкуренция, но она отражает важную тенденцию: всё больше стран — от Азербайджана до Ирана, от Катара до Турции — начинают играть в ту же игру, в которую привыкла играть Россия: экспорт ресурсов как способ проецирования силы.

В результате Москва получает сразу три сигнала:

1. Анкара не собирается согласовывать энергетическую экспансию даже на территориях, где Россия вкладывалась десятилетие.

2. Баку, несмотря на риторику о «дружественных отношениях», всё активнее интегрируется в турецко-арабские альянсы.

3. Участие SOCAR — это также мост к возможным газовым контрактам с ЕС через Средиземное море, минуя Россию.

Если раньше «Южный коридор» считался второстепенной темой в российской энергетической политике, то теперь он обретает новое измерение — как платформа для геополитических альтернатив.

И здесь главное — не потерять темп. Потому что в глобальной газовой гонке нет вторых мест. Есть только те, кто экспортирует, и те, кому объясняют, почему они уже никому не нужны.

www.group-telegram.com/us/plavkotell.com/13093

4.45K viewsAug 4 at 10:47

Кремль, газ и Кесаб: что значит вход SOCAR в энергетику Сирии

Новость о поставках азербайджанского газа в Сирию через Турцию прошла почти незамеченной в российском информационном пространстве. А зря. Это не просто очередной экспортный маршрут Baku-Tbilisi-Ceyhan 2.0, а сигнал: энергетическая карта Ближнего Востока снова меняется — и не в пользу Москвы.

SOCAR, госкомпания Азербайджана, выходит на рынок Сирии — страны, которую российская армия, мягко говоря, не обошла вниманием за последние десять лет. Формально речь идёт о небольших поставках газа в рамках турецко-катарской программы по восстановлению инфраструктуры в зонах, контролируемых протурецкими силами. Но энергетика — это всегда политика, особенно в регионе, где газовая труба часто важнее штыка.

Азербайджан здесь выступает не столько как энергетический донор, сколько как легитиматор. Его участие придаёт проекту экономическую правдоподобность, снижает токсичность турецко-катарской инициативы в глазах международных игроков и помогает показать: «новая» Сирия — это не только Эрдоган и его прокси, но и «третьи» страны. Имиджевый бонус — налицо. Особенно на фоне попыток Баку играть одновременно с Израилем, Ираном, Европой и Турцией.

Но есть и другая сторона: российский энергетический монополизм в регионе начинает терять эксклюзивность. SOCAR заходит в зону, которую Кремль долго воспринимал как своё эксклюзивное поле влияния — как в военном, так и в газовом смысле. Формально сирийский рынок для «Газпрома» незначителен, но сама возможность присутствия других игроков в этой стране подрывает представление о монополии Москвы на «энергетическое восстановление» Дамаска.

Более того, газовые маршруты SOCAR всё ближе пересекаются с зонами, где Россия тоже хочет быть поставщиком — от Балкан до Леванта. Пока это символическая конкуренция, но она отражает важную тенденцию: всё больше стран — от Азербайджана до Ирана, от Катара до Турции — начинают играть в ту же игру, в которую привыкла играть Россия: экспорт ресурсов как способ проецирования силы.

В результате Москва получает сразу три сигнала:

1. Анкара не собирается согласовывать энергетическую экспансию даже на территориях, где Россия вкладывалась десятилетие.

2. Баку, несмотря на риторику о «дружественных отношениях», всё активнее интегрируется в турецко-арабские альянсы.

3. Участие SOCAR — это также мост к возможным газовым контрактам с ЕС через Средиземное море, минуя Россию.

Если раньше «Южный коридор» считался второстепенной темой в российской энергетической политике, то теперь он обретает новое измерение — как платформа для геополитических альтернатив.

И здесь главное — не потерять темп. Потому что в глобальной газовой гонке нет вторых мест. Есть только те, кто экспортирует, и те, кому объясняют, почему они уже никому не нужны.

BY Плавильный котёл