По материалам книги Питера Хэммонда «Рабство, терроризм и ислам: исторические корни и современная угроза».(Седмица.Ru)
В своей книге доктор теологии приводит социологический, историософский и религиоведческий анализ постулатов ислама и его значения в мировой истории. Хэммонд считает, что ислам это не религия, и даже не культ. Это всеобъемлющая, тотальная, детально разработанная система жизни, включающая в себя религию, право, политическую и социальную системы, военные аспекты. «История показывает, – считает Хэммонд, – что исламизация страны начинается тогда, когда появляется значительное число мусульман, и они начинают отстаивать свои религиозные права и требовать привилегий. И когда политкорректное, толерантное и культурно разрозненное общество начинает идти на поводу у мусульман в их требованиях, начинают появляться уже некоторые иные тенденции…». «Как правило, – продолжает автор, – пока популяция мусульман не превышает 2%, независимо от страны, они будут вести себя по большей части как миролюбивое меньшинство и не будут представлять особой угрозы для граждан». По словам автора, при достижении уровня 2-5 % населения, мусульмане начинают заниматься прозелитизмом среди маргинальных слоёв населения, этнических меньшинств, в тюрьмах. При достижении 5% они начинают пытаться оказывать влияние на социально-культурную атмосферу соразмерно со своей процентной долей в обществе. А именно: начинают продвигать понятие «халяль», производить и продавать продукцию для мусульман, тем самым обеспечивая рабочие места для себя, организуют торговые сети, рестораны «для своих», культурные центры. На этом этапе они также пытаются налаживать контакты с государственными структурами, пытаясь выторговать для себя наиболее благоприятные условия для исполнения шариатских норм. Когда же мусульманское население достигает 10%, они начинают прибегать к незаконным методам достижения своих привилегий, считает Хэммонд. «Например, в Париже, – пишет автор, – мы уже видим поджоги баров. При проявлении какой-либо реакции со стороны местного населения, моментально вспыхивают бунты, и следуют угрозы, – что мы наблюдали в Амстердаме, когда были выступления против карикатур на Мухаммада и фильмов об исламе». При достижении 20%, согласно исследованию Хэммонда, местным гражданам следует быть готовым к началу исламских рейдов на улицах, джихадистским патрулям, поджиганию церквей и синагог. После отметки в 40% остатки народа, возможно, станут жертвой широкомасштабной резни, периодического террора, утверждает Хэммонд . Когда мусульман станет большинство – более 60%, граждане – немусульмане начнут подвергаться преследованиям, гонениям, этническим чисткам, будут урезаны в правах, начнут платить дополнительные налоги, и всё это юридически будет основываться на шариатских положениях. При достижении 80% – государство уже полностью во власти мусульман, христианские и иные религиозные меньшинства будут подвергаться регулярным запугиваниям, насилию, будут проводиться санкционированные государством чистки с целью изгнания из страны «неверных» или принуждения их к принятию ислама, пишет Хэммонд. «И когда эти проверенные историей методы дадут свои плоды, государство приблизится к тому, чтобы стать полностью исламским – на 100%, оно станет «Дар-аль-ислам» (дом, земля ислама). Тогда, как верят мусульмане, у них наступит полный мир, поскольку все станут мусульманами, медресе – единственным учебным заведением, а Коран – единственным писанием и руководством к действию одновременно», заключает Хэммонд.
По материалам книги Питера Хэммонда «Рабство, терроризм и ислам: исторические корни и современная угроза».(Седмица.Ru)
В своей книге доктор теологии приводит социологический, историософский и религиоведческий анализ постулатов ислама и его значения в мировой истории. Хэммонд считает, что ислам это не религия, и даже не культ. Это всеобъемлющая, тотальная, детально разработанная система жизни, включающая в себя религию, право, политическую и социальную системы, военные аспекты. «История показывает, – считает Хэммонд, – что исламизация страны начинается тогда, когда появляется значительное число мусульман, и они начинают отстаивать свои религиозные права и требовать привилегий. И когда политкорректное, толерантное и культурно разрозненное общество начинает идти на поводу у мусульман в их требованиях, начинают появляться уже некоторые иные тенденции…». «Как правило, – продолжает автор, – пока популяция мусульман не превышает 2%, независимо от страны, они будут вести себя по большей части как миролюбивое меньшинство и не будут представлять особой угрозы для граждан». По словам автора, при достижении уровня 2-5 % населения, мусульмане начинают заниматься прозелитизмом среди маргинальных слоёв населения, этнических меньшинств, в тюрьмах. При достижении 5% они начинают пытаться оказывать влияние на социально-культурную атмосферу соразмерно со своей процентной долей в обществе. А именно: начинают продвигать понятие «халяль», производить и продавать продукцию для мусульман, тем самым обеспечивая рабочие места для себя, организуют торговые сети, рестораны «для своих», культурные центры. На этом этапе они также пытаются налаживать контакты с государственными структурами, пытаясь выторговать для себя наиболее благоприятные условия для исполнения шариатских норм. Когда же мусульманское население достигает 10%, они начинают прибегать к незаконным методам достижения своих привилегий, считает Хэммонд. «Например, в Париже, – пишет автор, – мы уже видим поджоги баров. При проявлении какой-либо реакции со стороны местного населения, моментально вспыхивают бунты, и следуют угрозы, – что мы наблюдали в Амстердаме, когда были выступления против карикатур на Мухаммада и фильмов об исламе». При достижении 20%, согласно исследованию Хэммонда, местным гражданам следует быть готовым к началу исламских рейдов на улицах, джихадистским патрулям, поджиганию церквей и синагог. После отметки в 40% остатки народа, возможно, станут жертвой широкомасштабной резни, периодического террора, утверждает Хэммонд . Когда мусульман станет большинство – более 60%, граждане – немусульмане начнут подвергаться преследованиям, гонениям, этническим чисткам, будут урезаны в правах, начнут платить дополнительные налоги, и всё это юридически будет основываться на шариатских положениях. При достижении 80% – государство уже полностью во власти мусульман, христианские и иные религиозные меньшинства будут подвергаться регулярным запугиваниям, насилию, будут проводиться санкционированные государством чистки с целью изгнания из страны «неверных» или принуждения их к принятию ислама, пишет Хэммонд. «И когда эти проверенные историей методы дадут свои плоды, государство приблизится к тому, чтобы стать полностью исламским – на 100%, оно станет «Дар-аль-ислам» (дом, земля ислама). Тогда, как верят мусульмане, у них наступит полный мир, поскольку все станут мусульманами, медресе – единственным учебным заведением, а Коран – единственным писанием и руководством к действию одновременно», заключает Хэммонд.
BY РУБАЕВ ☭
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations. What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm. Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. These administrators had built substantial positions in these scrips prior to the circulation of recommendations and offloaded their positions subsequent to rise in price of these scrips, making significant profits at the expense of unsuspecting investors, Sebi noted.
from us
