Мария Данилова «Двадцать шестой», @astrel_spb

Мне очень нравится определение романа поколения — того, по которому можно понять, чем жили в определённое время. Мы привыкли, что миллениальский роман в основном концентрируется на рефлексии девяностых и нулевых, но есть же ещё те авторы, кто ухватил самый кончик Советского Союза и даже успел его внимательно рассмотреть. Кто-то смотрит на конец восьмидесятых — начало девяностых сквозь призму мистики и хоррора («Наш двор» Дарьи Бобылёвой, «Последний день лета» Андрея Подшибякина), кто-то уходит в фантастику («Смех лисы» Шамиля Идиатуллина), а кто-то смотрит на это время с нескрываемой ностальгией («Я не вру, мама» Тимура Нигматуллина).

Роман в рассказах выпускницы CWS Марии Даниловой «Двадцать шестой» — как раз из таких ностальгических текстов. В центре внимания — пятеро московских детей, их родители, бабушки, дедушки и учителя, а время действия романа — с 1985 по 1991 годы. Уставшая от рутины мать дарит маленькому Грише веру в чудо («Волшебное дерево»); импортный свитер с Микки Маусом проверяет на прочность дружбу Аси и Наташи («Гуманитарная помощь»); Маша едет с мамой на турбазу, собирает ягоды и впервые влюбляется («Черника»); Олежка мучается кожной аллергией, и тогда на помощь приходит Кашпировский («Установка»). Я — 24-летний зумер и знаю о Советском Союзе только из рассказов родителей и фильмов Рязанова и Гайдая, а потому роман Даниловой мне показался некоторой экспозицией в музее советской эпохи, которую собрали с неподдельной любовью и старанием.

Данилова разбавляет сюжеты предметами и событиями из конца 80-х — многим они покажутся узнаваемыми. Тот самый заграничных свитер с Микки Маусом, который ассоциируется со многими импортными вещами — раньше, наверное, их было не достать. Или автомат газировки со стеклянными стаканами, к которым прикладывались тысячи московских губ, и никакого вам ковида ничего. Или куриные «ножки Буша» из Америки, которые расхватывали так, будто их раздавал настоящий Джорж Буш. В роман попало и землетрясение в Спитаке — его жертвам советские школьники собирали вещи и писали письма. Ну, и конечно, августовский путч с танками в Москве, который завершает роман вместе с общей кишечной инфекцией от пирожного «Картошка».

Но Данилова воздерживается от чрезмерной ностальгии и наполняет «Двадцать шестой» живыми героями и бытовыми, но не избитыми сюжетами. Несмотря на то, что главные герои романа — дети, второстепенные роли взрослых не выглядят забытыми или декоративными. На многие их проблемы мы смотрим детскими глазами. Мальчик прячется под столом и видит, как рука папы гладит колено чужой тёти, а мама сидит напротив и ничего не замечает; родители девочки общаются не так, как раньше, и она попадает в больницу с недержанием на нервной почве; учительница отчитывает школьницу за то, что та переезжает в другую страну, а значит, она, конечно, «предала родину». Это разделение на мир детей и взрослых не только придаёт роману разнообразие и делает его интересным для нескольких поколений. Мне кажется, это своеобразная попытка автора взглянуть на переломную эпоху с нескольких точек зрения и понять, почему одни винят во всём «Меченого» и плачут по тому, что страна трещит по швам, а другие устало оглядывают убитую коммуналку и с лёгкой завистью думают о тех, кто уехал.

Но не всё в романе Марии Даниловой стремительно меняется. Двадцать шестой — это номер трамвайного маршрута, а сам трамвай выступает своеобразным спутником героев, который перевозит их из одной точки в другую, молчаливым наблюдателем, не во что не встревающим. Маршрут этот вполне реальный и курсирует на юго-западе Москвы — от станции метро «Университет» до «Октябрьской». Конечно, и трамваи уже комфортнее, и рельсы по-новому блестят, да и люди, конечно, моложе — но всё-таки маршрут всё тот же да и вид из окна не очень изменился. И вот в этом вот постоянстве есть что-то незыблемое, что связывает прошлое — с настоящим, юность — со зрелостью, детей — с родителями, а рухнувшую страну — с возрождённой.

#ОтзывСтранника

Вот не люблю я все эти списки лучших чего-то там, потому что бо́льшую часть я, конечно, не видел, но, с другой стороны, — любопытно. В своё оправдание могу сказать, что некоторые фильмы я не досмотрел — поэтому и не отметил просмотренными.

Коллеги из Rideró просили рассказать вам об их новой функции — разложить своего персонажа на архетипы. Я уже попробовал с одним из своих героев — вроде бы, сложилось. Попробуйте и вы!

Кристофер Нолан представил первый официальный постер «Одиссеи», которую он снимает по одноимённой поэме Гомера.

В картине снимаются Мэтт Деймон, Том Холланд, Энн Хэтэуэй, Зендея,  Роберт Паттинсон, Шарлиз Терон, Лупита Нионго, Джон Бернтал, Эллиот Пейдж, Билл Ирвин и другие.

Премьера — 17 июля 2026 года.

Купил в бумаге «Двадцать шестой» Марии Даниловой, прочитал маме вслух первый рассказ, он же мой любимый — «Волшебное дерево». Маме понравилось, в конце даже прослезилась. Конечно, вспомнила молодость, как тоже стояла в очереди, только не за бананами (в Тольятти их, кажется, не было), а апельсинами. Будет читать дальше. А ещё с «Красной площади» привёз ей «Людей, которых нет на карте» Ефросинии Капустиной. Пока не читала, но, надеюсь, понравится.

А я ночью еду в Пятигорск и в поезде буду перечитывать, естественно, «Героя нашего времени».