Санаторий «Ижминводы». Менделеевский район, Ижевка, ул. Юбилейная, зд. 7.
«Отдых», «Встреча», «Игра в шахматы», «Рог изобилия». Резьба по дереву, роспись. 1987 год. Автор — Игорь Глебович Макаревич (р. 1943).
К 1980-м годам советские художники-оформители достаточно ясно поняли значение формообразующей роли цвета в организации архитектурного пространства, усвоили принцип важности активного цветового пятна для создания целостной предметно-пространственной среды. Наряду с этим, многоплановый ансамбль интерьеров стал наполняться смысловой многослойностью, метафоричностью, переплетением реальности и фантастики.
Государственный заказ и официальное искусство лет периода застоя парадоксальным образом явились основой концептуализма и андеграунда. В те годы многие художники бежали от советской действительности в книжную графику. Макаревича же такая работа в узких рамках письменного стола сильно утомляла, и он занялся монументалистикой, тяжёлым трудом, но всё таки дающим большой простор в раскрытии своего индивидуально-личностного сознания.
На первый взгляд оформление столовой ресторана довольно непритязательно. В объёмном и невысоком помещении Макаревич поместил четыре объёмные прямоугольные композиции. Три из них сомкнуты в единую линию, а напротив — четвёртая, находящаяся в одной плоскости с входной дверью и застеклённой перегородкой. Вогнутые по типу трапеции, эти панно радикально обособлены от окружающего пространства, как по своему устройству, так и по сути.
Композиции своей перспективой вовлекают в свой необычный мир рядового человека, который просто пришёл пообедать. Из рога изобилия сыпятся различные яства, прям на фоне плывущих мимо теплоходов. Застолье посреди голубого неба, в которое будто улетают чашки и блюдца. Отдыхающие играют в шахматы прямо на зелёной лесной поляне, где живые олени бродят средь шахматных коней. Чтение, музицирование, поющий хор как символы здорового отдыха. Но не всё так просто, как кажется на первый взгляд.
Ярко окрашенные элементы, расписанные алкидными эмалевыми красками, сочетаются тут с натуральной текстурой дерева, равно как плоский пропильной рельеф — с искусной объёмной резьбой. Задача синтеза искусств тут зрительно решена внутри себя, а не по принципу сочетания различных материалов. Ритмическое устройство композиций, игра с силуэтами, то резкими, то плавными, а то и вообще отрицательными, пронзительность цветового решения становятся тут предметом некой загадочной игры. Попытка расшифровать все эти образы по отдельности приведёт лишь к показанной выше банальщине.
Символическая картина, формально усложнённая образным художественным языком, есть свидетельство серьёзных раздумий Макаревича о судьбах мира, проблемах взаимодействия человека и природы, грядущих экологических катастрофах. Это проговаривается подтекстом, словно посетителю столовой даётся право перетолковывать всё по-своему, попросту. Но так и заостряется проблема, привлекается к ней внимание, неподготовленный зритель пытается спорить с непонятным ему искусством, а там и до рождения истины недалеко.
Современному на тот момент искусству оформления общественных интерьеров не уделялось достаточно внимания. Монументальные опыты Макаревича были проигнорированы критикой. Уничтожены все его работы такого рода, как то — росписи в ресторане «Олимпийская деревня» (1980), кабинете Л. И. Брежнева в 14-м корпусе Кремля (1982), банкетном зале гостиницы «Октябрьская» (1983), сграффито и гипсовые рельефы в нижнем фойе театра «Сатирикон» (1986), а также расписные панно из резного дерева в столовой Московского института химического машиностроения (1987).
К сожалению, аналогичные панно уже на татарстанской земле, в нашем санатории, были демонтированы в 1990-х годах. Пластмассовый мир победил, макет оказался сильней. Столовая теперь выглядит как затрапезная забегаловка, «украшенная» зеркальными натяжными потолками и колхозными пластиковыми панелями. Полная безвкусица, до которой не опустились бы даже при «совке», даже в такой глубинке, отдалённой от центров художественной жизни...
Казанский краевед
«Отдых», «Встреча», «Игра в шахматы», «Рог изобилия». Резьба по дереву, роспись. 1987 год. Автор — Игорь Глебович Макаревич (р. 1943).
К 1980-м годам советские художники-оформители достаточно ясно поняли значение формообразующей роли цвета в организации архитектурного пространства, усвоили принцип важности активного цветового пятна для создания целостной предметно-пространственной среды. Наряду с этим, многоплановый ансамбль интерьеров стал наполняться смысловой многослойностью, метафоричностью, переплетением реальности и фантастики.
Государственный заказ и официальное искусство лет периода застоя парадоксальным образом явились основой концептуализма и андеграунда. В те годы многие художники бежали от советской действительности в книжную графику. Макаревича же такая работа в узких рамках письменного стола сильно утомляла, и он занялся монументалистикой, тяжёлым трудом, но всё таки дающим большой простор в раскрытии своего индивидуально-личностного сознания.
На первый взгляд оформление столовой ресторана довольно непритязательно. В объёмном и невысоком помещении Макаревич поместил четыре объёмные прямоугольные композиции. Три из них сомкнуты в единую линию, а напротив — четвёртая, находящаяся в одной плоскости с входной дверью и застеклённой перегородкой. Вогнутые по типу трапеции, эти панно радикально обособлены от окружающего пространства, как по своему устройству, так и по сути.
Композиции своей перспективой вовлекают в свой необычный мир рядового человека, который просто пришёл пообедать. Из рога изобилия сыпятся различные яства, прям на фоне плывущих мимо теплоходов. Застолье посреди голубого неба, в которое будто улетают чашки и блюдца. Отдыхающие играют в шахматы прямо на зелёной лесной поляне, где живые олени бродят средь шахматных коней. Чтение, музицирование, поющий хор как символы здорового отдыха. Но не всё так просто, как кажется на первый взгляд.
Ярко окрашенные элементы, расписанные алкидными эмалевыми красками, сочетаются тут с натуральной текстурой дерева, равно как плоский пропильной рельеф — с искусной объёмной резьбой. Задача синтеза искусств тут зрительно решена внутри себя, а не по принципу сочетания различных материалов. Ритмическое устройство композиций, игра с силуэтами, то резкими, то плавными, а то и вообще отрицательными, пронзительность цветового решения становятся тут предметом некой загадочной игры. Попытка расшифровать все эти образы по отдельности приведёт лишь к показанной выше банальщине.
Символическая картина, формально усложнённая образным художественным языком, есть свидетельство серьёзных раздумий Макаревича о судьбах мира, проблемах взаимодействия человека и природы, грядущих экологических катастрофах. Это проговаривается подтекстом, словно посетителю столовой даётся право перетолковывать всё по-своему, попросту. Но так и заостряется проблема, привлекается к ней внимание, неподготовленный зритель пытается спорить с непонятным ему искусством, а там и до рождения истины недалеко.
Современному на тот момент искусству оформления общественных интерьеров не уделялось достаточно внимания. Монументальные опыты Макаревича были проигнорированы критикой. Уничтожены все его работы такого рода, как то — росписи в ресторане «Олимпийская деревня» (1980), кабинете Л. И. Брежнева в 14-м корпусе Кремля (1982), банкетном зале гостиницы «Октябрьская» (1983), сграффито и гипсовые рельефы в нижнем фойе театра «Сатирикон» (1986), а также расписные панно из резного дерева в столовой Московского института химического машиностроения (1987).
К сожалению, аналогичные панно уже на татарстанской земле, в нашем санатории, были демонтированы в 1990-х годах. Пластмассовый мир победил, макет оказался сильней. Столовая теперь выглядит как затрапезная забегаловка, «украшенная» зеркальными натяжными потолками и колхозными пластиковыми панелями. Полная безвкусица, до которой не опустились бы даже при «совке», даже в такой глубинке, отдалённой от центров художественной жизни...
Казанский краевед
Forwarded from Лекторий «Миллиард.Татар»
Команда лектория «Миллиард.Татар» приглашает всех жителей и гостей Казани на лекцию-показ первого фильма о писателе Александре Дюма в Казани журналиста Михаила Любимова «Комета Дюма. Блеснуть, пленить и улететь». Ивент расскажет о том, как знаменитый французский писатель Александр Дюма побывал в Казани в 1858 году. Свои впечатления он изложил в путевых записках.
Фрагменты фильма Михаила Любимова расскажут о том, что впечатлило именитого гостя, а что наоборот не впечатлило совсем. Что нового съемочная группа узнала об этом визите спустя столько лет? Впервые к голосу Дюма присоединится еще один – голос его спутника, художника Жана-Пьера Муане.
Начало: 18:00
Цена билет – 400 рублей
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Лениногорск, проспект Ленина, д. 6.
«Союз труда и искусства». Мозаика. 1984 год. Автор — Владимир Яковлевич Акимов (р. 1950).
Акимов, сам уроженец Самарской области, художественное образование получил в Чебоксарах, а затем и в Ленинградском институте живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Е. Репина. Жизнь свою он связал с Татарстаном, когда в 1980 году переехал в Казань, где посещал Творческую мастерскую живописи под руководством Х. А. Якупова при Академии художеств СССР. К этому времени относятся первые монументальные работы художника, как вообще, так и в Татарстане в частности — например, мозаичное оформление автоцентра в Кировском районе.
Вскоре Акимов переехал в Набережные Челны, где по-настоящему раскрыл свой талант в монументалистике. А заказ на лениногорскую работу уже зарекомендовавший себя Акимов получил ещё в 1982 году через Татарское отделение Художественного фонда РСФСР. Мозаикой предстояло украсить торец жилого дома. Полноцветный картон Акимов выполнил в натуральную величину, 18 на 9 метров, а в материал воплощал уже с помощниками (Пономарев, Ермолаев, Ильясов) на полу спортивного зала в местном нефтяном техникуме.
Смальта была привезена из Казани, её выкладывали обратным набором, в очень сложной, но вместе с тем очень качественной и прочной технике. Каждый фрагмент набирался зеркально в формы, а затем заливался раствором бетона. После высыхания эти формы снимались, фрагмент переворачивали и чистили. Готовая мозаика частями монтировалась на стену снизу вверх. Монтаж производился при помощи автокрана с люлькой, причём мастера-художники освоили даже сварочную работу.
Для начала к фасаду прикрепили металлические полосы, на которые и приваривались фрагменты мозаики за специальные крепления. Получившиеся швы затирались цементом. Как говорит сам Акимов: «Работа трудоемкая, но энтузиазм победил все!». Завершённую работу приняла казанская комиссия Художественного фонда с оценкой «отлично». Перед гостями и жителями Лениногорска, прямо напротив памятника нефтяникам и недалеко от художественной школы, предстала картина единения рабочего и интеллектуального труда.
Мозаика решёна в лучших традициях монументальной мастерской профессора А. А. Мыльникова, у которого учился и набирался мастерства Акимов. Строители и монтажники, среди которых есть девушка-геодезист, схвачены будто фотокадром на пути к новым свершениям, к реализации планов притулившегося тут же архитектора-проектировщика. Выразительность образов персонажей сочетается с крепко сбитым рисунком, в котором всё по делу, и нет ничего лишнего.
Актуальная тема строящегося города решена замечательно и в композиционном отношении. Ритмическая картина, целая панорама с возвышающимися вверх новостройками и строительными кранами, дополняется символическими изображениями шестерён и растительным узором, и, наконец, патетически развевающимся знаменем, будто вневременным символом развития республики. Работе присущ серебристый колорит, сложный и одновременно красивый, местами инкрустированный красно-жёлтыми мазками.
К настоящему времени, в целом сохранность мозаики очень хорошая. Но есть и недостатки. Стена кверху промокает, штукатурка местами осыпалась, что напрямую влияет на состояние панно, на крепление его к стене. Имеются и осыпи смальты, трещины, сколы самих плит. Мозаика нуждается в реставрации. Вдобавок ко время через всю стену тянется какой-то непонятный электрический провод, нарушающий восприятие произведения искусства. О чём думали те, кто его прокладывал... О чём думают и «отцы города»...
Сколько бы Акимов не обращался в местный исполком, к главному архитектору Лениногорска, и даже в республиканское министерство культуры, реакции так и нет. Проблема в том, что произведения монументального искусства не являются объектами культурного наследия, а значит, ответственность за их сохранение лежит лишь на местных, муниципальных властях. Проблему надо решать на корню, и состояние акимовской мозаики — лишнее тому свидетельство...
Казанский краевед
«Союз труда и искусства». Мозаика. 1984 год. Автор — Владимир Яковлевич Акимов (р. 1950).
Акимов, сам уроженец Самарской области, художественное образование получил в Чебоксарах, а затем и в Ленинградском институте живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Е. Репина. Жизнь свою он связал с Татарстаном, когда в 1980 году переехал в Казань, где посещал Творческую мастерскую живописи под руководством Х. А. Якупова при Академии художеств СССР. К этому времени относятся первые монументальные работы художника, как вообще, так и в Татарстане в частности — например, мозаичное оформление автоцентра в Кировском районе.
Вскоре Акимов переехал в Набережные Челны, где по-настоящему раскрыл свой талант в монументалистике. А заказ на лениногорскую работу уже зарекомендовавший себя Акимов получил ещё в 1982 году через Татарское отделение Художественного фонда РСФСР. Мозаикой предстояло украсить торец жилого дома. Полноцветный картон Акимов выполнил в натуральную величину, 18 на 9 метров, а в материал воплощал уже с помощниками (Пономарев, Ермолаев, Ильясов) на полу спортивного зала в местном нефтяном техникуме.
Смальта была привезена из Казани, её выкладывали обратным набором, в очень сложной, но вместе с тем очень качественной и прочной технике. Каждый фрагмент набирался зеркально в формы, а затем заливался раствором бетона. После высыхания эти формы снимались, фрагмент переворачивали и чистили. Готовая мозаика частями монтировалась на стену снизу вверх. Монтаж производился при помощи автокрана с люлькой, причём мастера-художники освоили даже сварочную работу.
Для начала к фасаду прикрепили металлические полосы, на которые и приваривались фрагменты мозаики за специальные крепления. Получившиеся швы затирались цементом. Как говорит сам Акимов: «Работа трудоемкая, но энтузиазм победил все!». Завершённую работу приняла казанская комиссия Художественного фонда с оценкой «отлично». Перед гостями и жителями Лениногорска, прямо напротив памятника нефтяникам и недалеко от художественной школы, предстала картина единения рабочего и интеллектуального труда.
Мозаика решёна в лучших традициях монументальной мастерской профессора А. А. Мыльникова, у которого учился и набирался мастерства Акимов. Строители и монтажники, среди которых есть девушка-геодезист, схвачены будто фотокадром на пути к новым свершениям, к реализации планов притулившегося тут же архитектора-проектировщика. Выразительность образов персонажей сочетается с крепко сбитым рисунком, в котором всё по делу, и нет ничего лишнего.
Актуальная тема строящегося города решена замечательно и в композиционном отношении. Ритмическая картина, целая панорама с возвышающимися вверх новостройками и строительными кранами, дополняется символическими изображениями шестерён и растительным узором, и, наконец, патетически развевающимся знаменем, будто вневременным символом развития республики. Работе присущ серебристый колорит, сложный и одновременно красивый, местами инкрустированный красно-жёлтыми мазками.
К настоящему времени, в целом сохранность мозаики очень хорошая. Но есть и недостатки. Стена кверху промокает, штукатурка местами осыпалась, что напрямую влияет на состояние панно, на крепление его к стене. Имеются и осыпи смальты, трещины, сколы самих плит. Мозаика нуждается в реставрации. Вдобавок ко время через всю стену тянется какой-то непонятный электрический провод, нарушающий восприятие произведения искусства. О чём думали те, кто его прокладывал... О чём думают и «отцы города»...
Сколько бы Акимов не обращался в местный исполком, к главному архитектору Лениногорска, и даже в республиканское министерство культуры, реакции так и нет. Проблема в том, что произведения монументального искусства не являются объектами культурного наследия, а значит, ответственность за их сохранение лежит лишь на местных, муниципальных властях. Проблему надо решать на корню, и состояние акимовской мозаики — лишнее тому свидетельство...
Казанский краевед
‼️ Хоть это и не относится напрямую к теме монументалистики Татарстана, но под угрозой существования находится памятник советского модернизма Сыктывкара! 🆘
Государственный академический театр оперы и балета Республики Коми был открыт как Республиканский музыкально-драматический театр Коми АССР в далёком 1958 году. Собственное здание на улице Коммунистической построили к 1969 году по проекту московского архитектора А. Д. Турчанинова. Фасад представляет собой модифицированный античный портик, решённый в конструктивистских формах, под которым находится большое полотно стеклянного витража. Зрительный зал на 766 мест украшен расписным занавесом с символами искусств. Продольная стена довольно просторного фойе акцентирована целой серией гобеленов с сюжетами из различных спектаклей.
Само здание облицовано панелями из керамзитогазобетона, а главным его украшением является барельеф «Солнце, раздвигающее занавес» («Шондiбанöй») местного скульптора В. А. Рохина. По словам самого автора, самой задумкой он хотел сказать, что «театр — это своего рода солнце для населения», ведь он играет просветительскую роль, как в буквальном, так и в переносном смысле. В данной чеканке по металлу заметно явное влияние коми-мифологии. Изображение солнечного лика солнца — это прямая отсылка к сказанию о боге-солнце Шондi и его дочери Зарни ань, богине зари — а солнечные лучи расходятся предельно геометризированным формами по всему полотну, в сочетании с вкраплениями символики из национального текстиля. И такой же лик, к слову, помещён на герб Республики Коми.
Руководство театра на протяжении более чем десяти последних лет заявляет, что здание театра «историческим не является», и вообще устарело со всех сторон. Поручили проектирование нового здания на том же месте, но уже в какой-то неоклассически-колхозной стилистике, одному подрядчику, но у него буквально не оказалось опыта в этих делах. И вот, в начале этого 2025 года были объявлены результаты нового конкурса, по которому от старого здания не остаётся буквально ничего...
Неизвестно что будет с гобеленами. Неизвестно что будет с занавесом. Неизвестно что будет с чеканкой, наконец, которую пытаются запихать на самый верх нового здания в нарушение изначального замысла автора. И вопрос — каким образом сохраняется наследие Рохина, заслуженного художника Российской Федерации и народного художника Республики Коми, умершего только недавно, в 2020 году...
Пора бить тревогу не только краеведам и градозащитникам Сыктывкара, но и в целом — людям, неравнодушным до советского модернизма!❗️❗️❗️
Казанский краевед
Государственный академический театр оперы и балета Республики Коми был открыт как Республиканский музыкально-драматический театр Коми АССР в далёком 1958 году. Собственное здание на улице Коммунистической построили к 1969 году по проекту московского архитектора А. Д. Турчанинова. Фасад представляет собой модифицированный античный портик, решённый в конструктивистских формах, под которым находится большое полотно стеклянного витража. Зрительный зал на 766 мест украшен расписным занавесом с символами искусств. Продольная стена довольно просторного фойе акцентирована целой серией гобеленов с сюжетами из различных спектаклей.
Само здание облицовано панелями из керамзитогазобетона, а главным его украшением является барельеф «Солнце, раздвигающее занавес» («Шондiбанöй») местного скульптора В. А. Рохина. По словам самого автора, самой задумкой он хотел сказать, что «театр — это своего рода солнце для населения», ведь он играет просветительскую роль, как в буквальном, так и в переносном смысле. В данной чеканке по металлу заметно явное влияние коми-мифологии. Изображение солнечного лика солнца — это прямая отсылка к сказанию о боге-солнце Шондi и его дочери Зарни ань, богине зари — а солнечные лучи расходятся предельно геометризированным формами по всему полотну, в сочетании с вкраплениями символики из национального текстиля. И такой же лик, к слову, помещён на герб Республики Коми.
Руководство театра на протяжении более чем десяти последних лет заявляет, что здание театра «историческим не является», и вообще устарело со всех сторон. Поручили проектирование нового здания на том же месте, но уже в какой-то неоклассически-колхозной стилистике, одному подрядчику, но у него буквально не оказалось опыта в этих делах. И вот, в начале этого 2025 года были объявлены результаты нового конкурса, по которому от старого здания не остаётся буквально ничего...
Неизвестно что будет с гобеленами. Неизвестно что будет с занавесом. Неизвестно что будет с чеканкой, наконец, которую пытаются запихать на самый верх нового здания в нарушение изначального замысла автора. И вопрос — каким образом сохраняется наследие Рохина, заслуженного художника Российской Федерации и народного художника Республики Коми, умершего только недавно, в 2020 году...
Пора бить тревогу не только краеведам и градозащитникам Сыктывкара, но и в целом — людям, неравнодушным до советского модернизма!❗️❗️❗️
Казанский краевед