Пакистан–Афганистан: «мир или война»
Министр обороны Пакистана Хаваджа Мухаммад Асиф заявил, что если переговоры с Афганистаном не приведут к соглашению, Исламабад «оставляет за собой возможность открытой войны». Эти слова прозвучали на фоне продолжающихся консультаций в Стамбуле, призванных закрепить перемирие, достигнутое на прошлой неделе в Дохе при посредничестве Катара и Турции.
Стороны обсуждают механизмы предотвращения новых столкновений и возможное создание системы обмена разведданными по вооруженным группировкам. По данным Al Jazeera, пакистанская делегация не раскрывает состав своих представителей, тогда как талибскую делегацию возглавляет заместитель министра внутренних дел Хаджи Наджиб.
Исламабад настаивает, что переговоры должны затронуть «угрозу терроризма, исходящую с афганской территории», указывая прежде всего на ТТП. Афганская сторона эти обвинения отвергает, заявляя, что Пакистан нарушает суверенитет Афганистана воздушными ударами.
Ключевые переходы на границе остаются закрыты, и, по оценке афганской торгово-промышленной палаты, убытки бизнеса исчисляются миллионами $ ежедневно.
International Crisis Group отмечает, что Пакистан, вероятно, предложит механизм передачи координат предполагаемых лагерей ТТП, чтобы афганская сторона сама проводила операции вместо трансграничных ударов.
Перемирие, достигнутое в Дохе, пока сохраняется. В МИДе ИРП подчеркнули, что «за последние два-три дня не было крупных атак, исходящих с афганской территории», назвав это «плодом дохийских переговоров».
Источник: Al Jazeera
🔜 @openworld_astana
#Афганистан #Пакистан #Доха #Стамбул
Министр обороны Пакистана Хаваджа Мухаммад Асиф заявил, что если переговоры с Афганистаном не приведут к соглашению, Исламабад «оставляет за собой возможность открытой войны». Эти слова прозвучали на фоне продолжающихся консультаций в Стамбуле, призванных закрепить перемирие, достигнутое на прошлой неделе в Дохе при посредничестве Катара и Турции.
Стороны обсуждают механизмы предотвращения новых столкновений и возможное создание системы обмена разведданными по вооруженным группировкам. По данным Al Jazeera, пакистанская делегация не раскрывает состав своих представителей, тогда как талибскую делегацию возглавляет заместитель министра внутренних дел Хаджи Наджиб.
Исламабад настаивает, что переговоры должны затронуть «угрозу терроризма, исходящую с афганской территории», указывая прежде всего на ТТП. Афганская сторона эти обвинения отвергает, заявляя, что Пакистан нарушает суверенитет Афганистана воздушными ударами.
Ключевые переходы на границе остаются закрыты, и, по оценке афганской торгово-промышленной палаты, убытки бизнеса исчисляются миллионами $ ежедневно.
International Crisis Group отмечает, что Пакистан, вероятно, предложит механизм передачи координат предполагаемых лагерей ТТП, чтобы афганская сторона сама проводила операции вместо трансграничных ударов.
Перемирие, достигнутое в Дохе, пока сохраняется. В МИДе ИРП подчеркнули, что «за последние два-три дня не было крупных атак, исходящих с афганской территории», назвав это «плодом дохийских переговоров».
Источник: Al Jazeera
🔜 @openworld_astana
#Афганистан #Пакистан #Доха #Стамбул
«Армия освобождения Белуджистана»: новая сила в Южной Азии
«Армия освобождения Белуджистана» (BLA) стала самой дееспособной повстанческой организацией Южной Азии. Ее численность и профессионализм растут, а среди молодежи Белуджистана она приобретает статус символа сопротивления Исламабаду.
По данным Jamestown Foundation, на фоне спада других региональных движений, от непальских маоистов до тамильских тигров, BLA сумела сохранить социальную базу и даже расширить ее. Ключевая причина в переходе от племенной модели к «среднеклассовому» руководству: бывшие активисты студенческой организации «Азад» открыли движение для образованных белуджей, включая женщин.
Социальные сети сыграли для BLA ту же роль, что спутниковые телеканалы для «арабской весны»: разорвали монополию государства на информацию. Сегодня телеграм-каналы и медиа-платформы движения формируют альтернативную повестку, где Белуджистан представлен как колония, а Исламабад как внешний оккупант.
С 2024 года группировка демонстрирует резкий рост активности. После операции «Хероф» и серии нападений на объекты КПЭК BLA вышла на новый уровень организации и координации. В марте 2025 года боевики захватили пассажирский поезд Jaffar Express, второй случай подобного рода в истории региона. По оценкам экспертов, численность боевого крыла достигает 5-6 тыс. человек.
Пакистанская стратегия «безопасность прежде всего» лишь усугубила ситуацию. Новый антитеррористический закон провинции Белуджистан (июнь 2025) разрешает задержания без предъявления обвинений сроком до трех месяцев, фактически легализуя практику «исчезновений». Под ударом оказались и мирные движения, такие как Комитет единства белуджей (Baloch Yakjehti Committee).
Атаки BLA на объекты КПЭК стали способом интернационализировать белуджскую проблему. Для Пекина, стремящегося к выходу к Аравийскому морю через Гвадар, это стало стратегическим вызовом, а для Вашингтона поводом усилить давление на Исламабад в рамках совместной контртеррористической повестки.
В августе 2025 года США расширили санкционные списки, включив в них «Бригаду Маджида». Это стало дипломатической победой Пакистана, но вряд ли остановит повстанцев. Напротив, внутри Белуджистана это воспринимается как подтверждение их значимости.
по мотивам статьи Jamestown Foundation (Terrorism Monitor Volume: 23 Issue: 7)
🔜 @openworld_astana
#Белуджистан #Пакистан #BLA
«Армия освобождения Белуджистана» (BLA) стала самой дееспособной повстанческой организацией Южной Азии. Ее численность и профессионализм растут, а среди молодежи Белуджистана она приобретает статус символа сопротивления Исламабаду.
По данным Jamestown Foundation, на фоне спада других региональных движений, от непальских маоистов до тамильских тигров, BLA сумела сохранить социальную базу и даже расширить ее. Ключевая причина в переходе от племенной модели к «среднеклассовому» руководству: бывшие активисты студенческой организации «Азад» открыли движение для образованных белуджей, включая женщин.
Социальные сети сыграли для BLA ту же роль, что спутниковые телеканалы для «арабской весны»: разорвали монополию государства на информацию. Сегодня телеграм-каналы и медиа-платформы движения формируют альтернативную повестку, где Белуджистан представлен как колония, а Исламабад как внешний оккупант.
С 2024 года группировка демонстрирует резкий рост активности. После операции «Хероф» и серии нападений на объекты КПЭК BLA вышла на новый уровень организации и координации. В марте 2025 года боевики захватили пассажирский поезд Jaffar Express, второй случай подобного рода в истории региона. По оценкам экспертов, численность боевого крыла достигает 5-6 тыс. человек.
Пакистанская стратегия «безопасность прежде всего» лишь усугубила ситуацию. Новый антитеррористический закон провинции Белуджистан (июнь 2025) разрешает задержания без предъявления обвинений сроком до трех месяцев, фактически легализуя практику «исчезновений». Под ударом оказались и мирные движения, такие как Комитет единства белуджей (Baloch Yakjehti Committee).
Атаки BLA на объекты КПЭК стали способом интернационализировать белуджскую проблему. Для Пекина, стремящегося к выходу к Аравийскому морю через Гвадар, это стало стратегическим вызовом, а для Вашингтона поводом усилить давление на Исламабад в рамках совместной контртеррористической повестки.
В августе 2025 года США расширили санкционные списки, включив в них «Бригаду Маджида». Это стало дипломатической победой Пакистана, но вряд ли остановит повстанцев. Напротив, внутри Белуджистана это воспринимается как подтверждение их значимости.
по мотивам статьи Jamestown Foundation (Terrorism Monitor Volume: 23 Issue: 7)
🔜 @openworld_astana
#Белуджистан #Пакистан #BLA
К переговорам в Стамбуле 🇹🇷
Переговорный процесс между Пакистаном и Афганистаном в Стамбуле продолжается с субботы. Несмотря на позитивный фон заявлений, складывается впечатление, что сторонам пока нечем похвастаться.
Представители Кабула и Исламабада подчеркивают, что удалось достичь широкого консенсуса по ряду пунктов. В их числе продление режима прекращения огня, вновь открытие некоторых пограничных маршрутов, освобождение части заключенных в качестве жеста доброй воли, а также предварительное согласование графика дальнейших встреч. Эти шаги создают основу для продолжения диалога и демонстрируют готовность сторон хотя бы частично снять напряженность.
Однако за рамками официальных заявлений остается главный вопрос – практическая реализация договоренностей. По оценкам наблюдателей, переговоры фактически застопорились. Сохраняются взаимные обвинения в поддержке вооруженных группировок, продолжаются инциденты на границе, а уровень доверия остается крайне низким.
Даже если стороны придут к окончательной формуле соглашения, самой сложной частью станет его выполнение. Потребуется механизм мониторинга, согласованный порядок исполнения обязательств и, главное, взаимное доверие. Без этих элементов любое соглашение рискует остаться декларацией, а не реальным шагом к деэскалации.
Тем временем в процесс свои «пять копеек» добавил и Дональд Трамп. На полях саммита в Малайзии в воскресенье он заявил, что получает регулярные брифинги по переговорам и способен «очень быстро» решить афгано-пакистанский кризис. Звучит эффектно, но пока непонятно, как именно …
🔜 @openworld_astana
#Афганистан #Пакистан #Турция #Катар
Переговорный процесс между Пакистаном и Афганистаном в Стамбуле продолжается с субботы. Несмотря на позитивный фон заявлений, складывается впечатление, что сторонам пока нечем похвастаться.
Представители Кабула и Исламабада подчеркивают, что удалось достичь широкого консенсуса по ряду пунктов. В их числе продление режима прекращения огня, вновь открытие некоторых пограничных маршрутов, освобождение части заключенных в качестве жеста доброй воли, а также предварительное согласование графика дальнейших встреч. Эти шаги создают основу для продолжения диалога и демонстрируют готовность сторон хотя бы частично снять напряженность.
Однако за рамками официальных заявлений остается главный вопрос – практическая реализация договоренностей. По оценкам наблюдателей, переговоры фактически застопорились. Сохраняются взаимные обвинения в поддержке вооруженных группировок, продолжаются инциденты на границе, а уровень доверия остается крайне низким.
Даже если стороны придут к окончательной формуле соглашения, самой сложной частью станет его выполнение. Потребуется механизм мониторинга, согласованный порядок исполнения обязательств и, главное, взаимное доверие. Без этих элементов любое соглашение рискует остаться декларацией, а не реальным шагом к деэскалации.
Тем временем в процесс свои «пять копеек» добавил и Дональд Трамп. На полях саммита в Малайзии в воскресенье он заявил, что получает регулярные брифинги по переговорам и способен «очень быстро» решить афгано-пакистанский кризис. Звучит эффектно, но пока непонятно, как именно …
🔜 @openworld_astana
#Афганистан #Пакистан #Турция #Катар
🇮🇷 Иран и конкурирующие стратегии держав в Центральной Азии
по мотивам анализа IESS (Институт стратегических исследований Востока, Тегеран)
В иранском экспертном поле Центральная Азия рассматривается как пространство пересечения интересов трех великих держав – США, Китая и России, а также нескольких держав «среднего уровня»: ЕС, Индии, Турции, Пакистана и самого Ирана.
Именно это сочетание противоречивых стратегий и формирует сложную геополитическую среду, в которой Тегеран ищет свое место.
🇺🇸 США: контроль, диверсификация и вытеснение конкурентов
Американская стратегия в регионе базируется на четырех ключевых целях:
➡️обеспечение энергетической безопасности и уменьшение зависимости мира от российских ресурсов;
➡️доступ к редкоземельным и стратегическим минералам (уран, литий, редкие металлы Казахстана и Узбекистана);
➡️сдерживание влияния России, Китая и Ирана;
➡️участие в программах «борьбы с терроризмом» и продвижение западной модели управления.
Вашингтон продвигает платформу C5+1, расширяет информационное и пограничное сотрудничество, а также поддерживает энергетические маршруты, обходящие Иран.
В экономике ставка делается на точечные инвестиции через корпорацию по международным финансам развития (DFC) и «высокостандартные» инфраструктурные проекты как альтернатива китайским кредитам.
🇨🇳 Китай: экономика вместо идеологии
Для Пекина Центральная Азия – это ядро инициативы «Пояс и путь». Он использует «дипломатию инфраструктуры»: дороги, железные пути, тоннели, «сухие порты» и энергетические линии, связывающие регион с Синьцзяном и далее с Европой.
Основные цели:
➡️укрепить энергетическую безопасность,
➡️защитить свои границы от «транзита экстремизма» из Афганистана,
➡️и закрепиться культурно через институты Конфуция, образовательные программы и безусловную дипломатию, не требующую политических реформ.
🇷🇺 Россия: безопасность, язык и «внешний круг»
Москва по-прежнему воспринимает ЦА как зону своих жизненных интересов. Ее инструменты – военные базы и структура ОДКБ, интеграция в рамках ЕАЭС, зависимость мигрантских переводов и торговых связей. Культурно-языковая общность, по мнению автора, остаётся мощным каналом российского влияния.
🇮🇷 Иран: прагматизм как необходимость
Иран не располагает ресурсами для прямой конкуренции с тремя великими державами. Однако в ситуации, когда государства региона стремятся диверсифицировать внешние связи, Тегеран получает окно возможностей, при условии гибкой и прагматичной политики.
Такой подход должен включать:
➡️совместное противодействие угрозам (терроризм, наркооборот, пограничная безопасность),
➡️активное участие в многосторонних структурах (ШОС, ЕАЭС и др.),
➡️развитие транзитной роли Ирана и проектов своп-торговли энергией,
➡️укрепление культурных и гуманитарных связей с учетом исторического соседства и цивилизационного пересечения.
Главный вывод: на фоне растущего соперничества держав Центральная Азия превращается не только в арену борьбы интересов, но и в площадку для прагматических союзов. Для Ирана участие в этой игре возможно лишь через интеграцию безопасности, экономики и геополитики в единую стратегию, лишенную идеологических иллюзий.
🔜 @openworld_astana
#ЦентральнаяАзия #Иран #Геополитика #Китай #США
по мотивам анализа IESS (Институт стратегических исследований Востока, Тегеран)
В иранском экспертном поле Центральная Азия рассматривается как пространство пересечения интересов трех великих держав – США, Китая и России, а также нескольких держав «среднего уровня»: ЕС, Индии, Турции, Пакистана и самого Ирана.
Именно это сочетание противоречивых стратегий и формирует сложную геополитическую среду, в которой Тегеран ищет свое место.
🇺🇸 США: контроль, диверсификация и вытеснение конкурентов
Американская стратегия в регионе базируется на четырех ключевых целях:
➡️обеспечение энергетической безопасности и уменьшение зависимости мира от российских ресурсов;
➡️доступ к редкоземельным и стратегическим минералам (уран, литий, редкие металлы Казахстана и Узбекистана);
➡️сдерживание влияния России, Китая и Ирана;
➡️участие в программах «борьбы с терроризмом» и продвижение западной модели управления.
Вашингтон продвигает платформу C5+1, расширяет информационное и пограничное сотрудничество, а также поддерживает энергетические маршруты, обходящие Иран.
В экономике ставка делается на точечные инвестиции через корпорацию по международным финансам развития (DFC) и «высокостандартные» инфраструктурные проекты как альтернатива китайским кредитам.
🇨🇳 Китай: экономика вместо идеологии
Для Пекина Центральная Азия – это ядро инициативы «Пояс и путь». Он использует «дипломатию инфраструктуры»: дороги, железные пути, тоннели, «сухие порты» и энергетические линии, связывающие регион с Синьцзяном и далее с Европой.
Основные цели:
➡️укрепить энергетическую безопасность,
➡️защитить свои границы от «транзита экстремизма» из Афганистана,
➡️и закрепиться культурно через институты Конфуция, образовательные программы и безусловную дипломатию, не требующую политических реформ.
🇷🇺 Россия: безопасность, язык и «внешний круг»
Москва по-прежнему воспринимает ЦА как зону своих жизненных интересов. Ее инструменты – военные базы и структура ОДКБ, интеграция в рамках ЕАЭС, зависимость мигрантских переводов и торговых связей. Культурно-языковая общность, по мнению автора, остаётся мощным каналом российского влияния.
🇮🇷 Иран: прагматизм как необходимость
Иран не располагает ресурсами для прямой конкуренции с тремя великими державами. Однако в ситуации, когда государства региона стремятся диверсифицировать внешние связи, Тегеран получает окно возможностей, при условии гибкой и прагматичной политики.
Такой подход должен включать:
➡️совместное противодействие угрозам (терроризм, наркооборот, пограничная безопасность),
➡️активное участие в многосторонних структурах (ШОС, ЕАЭС и др.),
➡️развитие транзитной роли Ирана и проектов своп-торговли энергией,
➡️укрепление культурных и гуманитарных связей с учетом исторического соседства и цивилизационного пересечения.
Главный вывод: на фоне растущего соперничества держав Центральная Азия превращается не только в арену борьбы интересов, но и в площадку для прагматических союзов. Для Ирана участие в этой игре возможно лишь через интеграцию безопасности, экономики и геополитики в единую стратегию, лишенную идеологических иллюзий.
🔜 @openworld_astana
#ЦентральнаяАзия #Иран #Геополитика #Китай #США
❤1
МНЕНИЕ: Афганистан и регион на пороге этнического национализма
Издание Etilaatroz рассматривает одну из самых чувствительных тем – рост этнонационализма в Афганистане и его последствия для всего региона.
Еще в эпоху Британской империи границы проводились без учета этнической мозаики. «Линия Дюранда», разделившая пуштун между Афганистаном и Британской Индией, стала символом несправедливости. Если многие страны смогли смириться с колониальными картами, то Афганистан до сих пор живет в тени этой линии.
В XIX–XX вв. ислам играл роль объединяющей силы, от борьбы с Британией до джихада против СССР, разные этносы Афганистана временно забывали разногласия. Но после исчезновения «внешнего врага» религиозная солидарность ослабла, а на первый план вышли этнические различия. Сегодня, несмотря на исламскую риторику «Талибана», их власть все больше приобретает черты пуштунского национализма.
На первый план вновь выходит лозунг пуштунских националистов: «Юг и Север – один афганец». Его отражением стали и недавние заявления заместителя министра внутренних дел талибов Наби Умари о возвращении «утраченных земель» от Пакистана. В поддержку талибов активно выступают пуштунские движения по обе стороны границы, включая «Движение за защиту пуштун» (Pashtun Tahafuz Movement).
Однако за пределами пуштунской общины этнонационализм вызывает опасения. Узбеки, таджики и хазарейцы все меньше готовы мириться с политическим и культурным доминированием пуштунов. Одновременно этническая солидарность усиливается и в соседних странах: Таджикистан открыто выражает символическую поддержку своим единоплеменникам в Афганистане.
Стремление к «Великому Пуштунистану» сталкивается с суровой реальностью. Националистические мечты часто противоречат современным экономическим интересам, ведь значительная часть пуштунов встроена в пакистанскую инфраструктуру и бизнес, включая крупнейшие города. Тем не менее история показывает, что символы и идентичность способны перевешивать логику материальной выгоды.
Регион стоит перед выбором. Или этнические стремления будут встроены в систему диалога и баланса интересов, или же сценарий затяжного конфликта окажется неизбежным. И хотя опыт Европы показывает возможность мирной трансформации этнонационализма в сотрудничество, в Афганистане и Пакистане пока доминируют другие тенденции.
Подготовлено на основе статьи Etilaatroz
🔜 @openworld_astana
#Казахстан #Иран #АтомнаяЭнергия #Китай #Россия
Издание Etilaatroz рассматривает одну из самых чувствительных тем – рост этнонационализма в Афганистане и его последствия для всего региона.
Еще в эпоху Британской империи границы проводились без учета этнической мозаики. «Линия Дюранда», разделившая пуштун между Афганистаном и Британской Индией, стала символом несправедливости. Если многие страны смогли смириться с колониальными картами, то Афганистан до сих пор живет в тени этой линии.
В XIX–XX вв. ислам играл роль объединяющей силы, от борьбы с Британией до джихада против СССР, разные этносы Афганистана временно забывали разногласия. Но после исчезновения «внешнего врага» религиозная солидарность ослабла, а на первый план вышли этнические различия. Сегодня, несмотря на исламскую риторику «Талибана», их власть все больше приобретает черты пуштунского национализма.
На первый план вновь выходит лозунг пуштунских националистов: «Юг и Север – один афганец». Его отражением стали и недавние заявления заместителя министра внутренних дел талибов Наби Умари о возвращении «утраченных земель» от Пакистана. В поддержку талибов активно выступают пуштунские движения по обе стороны границы, включая «Движение за защиту пуштун» (Pashtun Tahafuz Movement).
Однако за пределами пуштунской общины этнонационализм вызывает опасения. Узбеки, таджики и хазарейцы все меньше готовы мириться с политическим и культурным доминированием пуштунов. Одновременно этническая солидарность усиливается и в соседних странах: Таджикистан открыто выражает символическую поддержку своим единоплеменникам в Афганистане.
Стремление к «Великому Пуштунистану» сталкивается с суровой реальностью. Националистические мечты часто противоречат современным экономическим интересам, ведь значительная часть пуштунов встроена в пакистанскую инфраструктуру и бизнес, включая крупнейшие города. Тем не менее история показывает, что символы и идентичность способны перевешивать логику материальной выгоды.
Регион стоит перед выбором. Или этнические стремления будут встроены в систему диалога и баланса интересов, или же сценарий затяжного конфликта окажется неизбежным. И хотя опыт Европы показывает возможность мирной трансформации этнонационализма в сотрудничество, в Афганистане и Пакистане пока доминируют другие тенденции.
Подготовлено на основе статьи Etilaatroz
🔜 @openworld_astana
#Казахстан #Иран #АтомнаяЭнергия #Китай #Россия
«Виза-дипломатия» Китая: стратегический инструмент влияния в Центральной Азии
The Times of Central Asia
Китай усиливает влияние в Центральной Азии с помощью нового инструмента – «виза-дипломатии». Пекин активно расширяет безвизовый и упрощенный въезд для граждан Казахстана, Узбекистана, Кыргызстана и других стран региона. На первый взгляд это выглядит как шаг к развитию туризма и деловых поездок, но по сути – часть более широкой геоэкономической стратегии.
Упрощение виз открывает поток туристов и инвесторов из Китая, которые увеличивают расходы внутри экономик Центральной Азии, способствуют запуску новых бизнес-инициатив и усиливают торговые связи. Для региона это означает приток денег, новые рабочие места и оживление сферы услуг. Именно поэтому большинство правительств принимает визовые послабления позитивно.
Однако рост присутствия Китая имеет и стратегическое измерение. Чем больше китайского капитала, предпринимателей и студентов находится в регионе, тем сильнее становится культурная и экономическая зависимость от Пекина. Эксперты отмечают, что визовая либерализация – это форма мягкой силы, которая делает влияние менее заметным, но более глубоким.
Кроме туризма, «виза-дипломатия» помогает Китаю расширять инфраструктурные проекты, логистические коридоры и доступ к сырьевым ресурсам. Легкий въезд упрощает работу компаний, связанных с инициативой «Пояса и пути» и промышленными проектами в Казахстане, Узбекистане и Таджикистане.
Таким образом, визовая политика становится частью крупной игры: Китай развивает дружественный имидж, укрепляет экономические позиции и постепенно закрепляется в регионе, где ранее доминировали Россия и США. Для Центральной Азии это приносит выгоды, но требует осторожного баланса, чтобы экономическая выгода не превратилась в политическую зависимость.
@openworld_astana
#Китай #ЦентральнаяАзия #ВизаДипломатия #ПоясИПуть #Казахстан #Узбекистан #МягкаяСила
The Times of Central Asia
Китай усиливает влияние в Центральной Азии с помощью нового инструмента – «виза-дипломатии». Пекин активно расширяет безвизовый и упрощенный въезд для граждан Казахстана, Узбекистана, Кыргызстана и других стран региона. На первый взгляд это выглядит как шаг к развитию туризма и деловых поездок, но по сути – часть более широкой геоэкономической стратегии.
Упрощение виз открывает поток туристов и инвесторов из Китая, которые увеличивают расходы внутри экономик Центральной Азии, способствуют запуску новых бизнес-инициатив и усиливают торговые связи. Для региона это означает приток денег, новые рабочие места и оживление сферы услуг. Именно поэтому большинство правительств принимает визовые послабления позитивно.
Однако рост присутствия Китая имеет и стратегическое измерение. Чем больше китайского капитала, предпринимателей и студентов находится в регионе, тем сильнее становится культурная и экономическая зависимость от Пекина. Эксперты отмечают, что визовая либерализация – это форма мягкой силы, которая делает влияние менее заметным, но более глубоким.
Кроме туризма, «виза-дипломатия» помогает Китаю расширять инфраструктурные проекты, логистические коридоры и доступ к сырьевым ресурсам. Легкий въезд упрощает работу компаний, связанных с инициативой «Пояса и пути» и промышленными проектами в Казахстане, Узбекистане и Таджикистане.
Таким образом, визовая политика становится частью крупной игры: Китай развивает дружественный имидж, укрепляет экономические позиции и постепенно закрепляется в регионе, где ранее доминировали Россия и США. Для Центральной Азии это приносит выгоды, но требует осторожного баланса, чтобы экономическая выгода не превратилась в политическую зависимость.
@openworld_astana
#Китай #ЦентральнаяАзия #ВизаДипломатия #ПоясИПуть #Казахстан #Узбекистан #МягкаяСила
Афганистан–Пакистан: тупик в переговорах
Переговоры между Афганистаном и Пакистаном в Стамбуле завершились безрезультатно после «напряженных обменов». Несмотря на перемирие, достигнутое в Дохе при посредничестве Катара и Турции, долгосрочного соглашения стороны не подписали.
Кабул 28 октября выступил с предупреждением – представитель МВД Абдул Матин Кани заявил, что любые новые удары Пакистана по афганской территории встретят «ответ, который станет уроком для Пакистана и предостережением для других».
Между тем Иран предлагает свои посреднические услуги. Так, во вторник в Тегеране президент Ирана Масуд Пезешкиан встретился с министром внутренних дел Пакистана Мохсином Накви, прибывшим для участия во встрече глав МВД стран-членов ОЭС. Пезешкиан заявил о готовности Ирана посредничать в урегулировании афгано-пакистанских разногласий и подчеркнул необходимость единства мусульманских стран перед общими вызовами.
🔜 @openworld_astana
#Афганистан #Пакистан #Переговоры
Переговоры между Афганистаном и Пакистаном в Стамбуле завершились безрезультатно после «напряженных обменов». Несмотря на перемирие, достигнутое в Дохе при посредничестве Катара и Турции, долгосрочного соглашения стороны не подписали.
Кабул 28 октября выступил с предупреждением – представитель МВД Абдул Матин Кани заявил, что любые новые удары Пакистана по афганской территории встретят «ответ, который станет уроком для Пакистана и предостережением для других».
Между тем Иран предлагает свои посреднические услуги. Так, во вторник в Тегеране президент Ирана Масуд Пезешкиан встретился с министром внутренних дел Пакистана Мохсином Накви, прибывшим для участия во встрече глав МВД стран-членов ОЭС. Пезешкиан заявил о готовности Ирана посредничать в урегулировании афгано-пакистанских разногласий и подчеркнул необходимость единства мусульманских стран перед общими вызовами.
🔜 @openworld_astana
#Афганистан #Пакистан #Переговоры
👍1
Тупик в Стамбуле: дипломатия между идеологией и недоверием
Переговоры между Пакистаном и Афганистаном в Стамбуле, длившиеся более 18 часов, завершились без результата. Пакистанская делегация обвинила Кабул в изменении позиции «по инструкциям сверху», афганская в ответ заявила о «неясных аргументах» и «отсутствии координации» у пакистанцев.
Главный камень преткновения очевиден: взаимное недоверие и идеологическая связка между талибами и ТТП. Для Кабула полное дистанцирование от ТТП стало бы политическим самоубийством, слишком глубоко эта структура вплетена в механизмы внутренней безопасности и управления территориями.
Тем временем Катар и Турция пытаются удержать процесс от окончательного срыва. А заявления президента США Дональда Трампа о готовности «очень быстро уладить афгано-пакистанский кризис» вызвали скорее иронию, чем оптимизм: Вашингтон утратил позиции, но не привычку вмешиваться в сложные региональные узлы.
Риски эскалации реальны. Любая военная акция против Афганистана лишь укрепит внутриполитические позиции талибов, консолидировав общественное мнение вокруг идеи сопротивления. Если же верховный лидер Хайбатулла Ахундзада объявит джихад против Пакистана, конфликт может выйти за пределы двустороннего формата и превратиться в масштабный кризис с трудно прогнозируемыми последствиями для всего региона.
В этом противостоянии дипломатия оказалась заложницей идеологии и взаимных подозрений. Пока посредники ищут новую площадку для переговоров, реальность становится все более тревожной: пространство для компромисса сужается, а единственным бенефициаром вновь может стать ТТП, движущая сила, питающая и кризис, и недоверие.
По мотивам Al Jazeera
🔜 @openworld_astana
#Афганистан #Пакистан #ТТП #безопасность
Переговоры между Пакистаном и Афганистаном в Стамбуле, длившиеся более 18 часов, завершились без результата. Пакистанская делегация обвинила Кабул в изменении позиции «по инструкциям сверху», афганская в ответ заявила о «неясных аргументах» и «отсутствии координации» у пакистанцев.
Главный камень преткновения очевиден: взаимное недоверие и идеологическая связка между талибами и ТТП. Для Кабула полное дистанцирование от ТТП стало бы политическим самоубийством, слишком глубоко эта структура вплетена в механизмы внутренней безопасности и управления территориями.
Тем временем Катар и Турция пытаются удержать процесс от окончательного срыва. А заявления президента США Дональда Трампа о готовности «очень быстро уладить афгано-пакистанский кризис» вызвали скорее иронию, чем оптимизм: Вашингтон утратил позиции, но не привычку вмешиваться в сложные региональные узлы.
Риски эскалации реальны. Любая военная акция против Афганистана лишь укрепит внутриполитические позиции талибов, консолидировав общественное мнение вокруг идеи сопротивления. Если же верховный лидер Хайбатулла Ахундзада объявит джихад против Пакистана, конфликт может выйти за пределы двустороннего формата и превратиться в масштабный кризис с трудно прогнозируемыми последствиями для всего региона.
В этом противостоянии дипломатия оказалась заложницей идеологии и взаимных подозрений. Пока посредники ищут новую площадку для переговоров, реальность становится все более тревожной: пространство для компромисса сужается, а единственным бенефициаром вновь может стать ТТП, движущая сила, питающая и кризис, и недоверие.
По мотивам Al Jazeera
🔜 @openworld_astana
#Афганистан #Пакистан #ТТП #безопасность
🇹🇷 Турция усиливает транспортное присутствие в Южном Кавказе
Турция активно наращивает транспортные проекты, превращая регион в ключевое звено Срединного коридора (ТМТМ), соединяющего Черное море и Центральную Азию.
Железнодорожная модернизация
Крупнейший проект – Eastern Türkiye Middle Corridor Railway Development Project (ETMIC) стоимостью $1,6 млрд. Это проект модернизации восточнотурецкого участка ТМТМ, реализуемый при поддержке Всемирного банка Он предусматривает электрификацию участка Дивриги–Карс–граница с Грузией, установку современной сигнализации, линий связи и распределенной акустической системы мониторинга. Реализация позволит увеличить грузопотоки и оживить экономику восточных районов Турции.
Высокоскоростная линия к Грузии
Анкара планирует проложить скоростную железную дорогу Самсун–Трабзон–Сарпи (вдоль черноморского побережья), которая соединит центральную Анатолию с черноморским побережьем и далее с Грузией. Вдоль маршрута окажутся города Орду, Гиресун, Трабзон, Ризе и Артвин.
Грузинские проекты
Параллельно в Грузии строится новая трасса Батуми–граница с Турцией (11,3 км, более половины в туннеле), а также реализуются масштабные дорожные проекты в направлении России и Армении.
Геополитическое измерение
Все эти шаги усиливают роль Турции как архитектора региональной связности. Но в перспективе они могут совпасть с интересами Москвы. Россия обсуждает восстановление так называемой Абхазской железной дороги, которая в случае реализации связала бы турецкую и российскую железнодорожные сети через Южный Кавказ.
В более широком контексте транспортное развитие региона пересекается и с планами Москвы и Тегерана: расширение МТК «Север–Юг», завершение участка Астара–Решт, а также строительство новых дорог на Кавказе.
Таким образом, Турция, реализуя новые железнодорожные и дорожные проекты, превращается в ключевого игрока в архитектуре Срединного коридора. Но эти усилия неразрывно связаны с интересами России и Ирана, которые стремятся укрепить собственные маршруты «Север–Юг». В этой связи Южный Кавказ становится зоной наложения транспортных и геополитических интересов Анкары, Москвы и Тегерана.
на основе публикации Jamestown Foundation
рисунок: Tanvir Anjum Adib, CC BY-SA 4.0, via Wikimedia Commons
🔜 @openworld_astana
#Турция #СреднийКоридор #ТМТМ #ЦентральнаяАзия
Турция активно наращивает транспортные проекты, превращая регион в ключевое звено Срединного коридора (ТМТМ), соединяющего Черное море и Центральную Азию.
Железнодорожная модернизация
Крупнейший проект – Eastern Türkiye Middle Corridor Railway Development Project (ETMIC) стоимостью $1,6 млрд. Это проект модернизации восточнотурецкого участка ТМТМ, реализуемый при поддержке Всемирного банка Он предусматривает электрификацию участка Дивриги–Карс–граница с Грузией, установку современной сигнализации, линий связи и распределенной акустической системы мониторинга. Реализация позволит увеличить грузопотоки и оживить экономику восточных районов Турции.
Высокоскоростная линия к Грузии
Анкара планирует проложить скоростную железную дорогу Самсун–Трабзон–Сарпи (вдоль черноморского побережья), которая соединит центральную Анатолию с черноморским побережьем и далее с Грузией. Вдоль маршрута окажутся города Орду, Гиресун, Трабзон, Ризе и Артвин.
Грузинские проекты
Параллельно в Грузии строится новая трасса Батуми–граница с Турцией (11,3 км, более половины в туннеле), а также реализуются масштабные дорожные проекты в направлении России и Армении.
Геополитическое измерение
Все эти шаги усиливают роль Турции как архитектора региональной связности. Но в перспективе они могут совпасть с интересами Москвы. Россия обсуждает восстановление так называемой Абхазской железной дороги, которая в случае реализации связала бы турецкую и российскую железнодорожные сети через Южный Кавказ.
В более широком контексте транспортное развитие региона пересекается и с планами Москвы и Тегерана: расширение МТК «Север–Юг», завершение участка Астара–Решт, а также строительство новых дорог на Кавказе.
Таким образом, Турция, реализуя новые железнодорожные и дорожные проекты, превращается в ключевого игрока в архитектуре Срединного коридора. Но эти усилия неразрывно связаны с интересами России и Ирана, которые стремятся укрепить собственные маршруты «Север–Юг». В этой связи Южный Кавказ становится зоной наложения транспортных и геополитических интересов Анкары, Москвы и Тегерана.
на основе публикации Jamestown Foundation
рисунок: Tanvir Anjum Adib, CC BY-SA 4.0, via Wikimedia Commons
🔜 @openworld_astana
#Турция #СреднийКоридор #ТМТМ #ЦентральнаяАзия
Трамп, Баграм и новая ось Исламабад–Вашингтон
По мотивам материала The Nation
В последние недели вокруг Афганистана вновь закручивается спираль угроз и сделок. Поводом стала неожиданная инициатива Дональда Трампа вернуть под контроль США авиабазу Баграм.
Позиция бывшего президента, озвученная в Truth Social – «если Афганистан не отдаст Баграм обратно тем, кто его построил, случатся плохие вещи!» - вызвала заметное напряжение. В Исламабаде это совпало с потеплением отношений с Вашингтоном. Пакистан вновь стал одним из ключевых партнеров США в регионе, получив снижение тарифов на экспорт и неформальное одобрение его действий на афганском направлении.
Некоторые аналитики усматривают в этом элемент quid pro quo («услуга за услугу»): еще весной пакистанский «Совет по криптоактивам» подписал соглашение с американской компанией World Liberty Financial, контролируемой семьей Трампа. А уже летом Исламабад принимал у себя главу пакистанской армии Асифа Мунира на обеде в Белом доме.
С тех пор гипотеза о возможной операции по смене режима в Кабуле перестала казаться фантастикой. После кровавых боев на границе, завершившихся перемирием при посредничестве Турции и Катара, в Пакистане усилились разговоры о военном вмешательстве под предлогом борьбы с «терроризмом».
Исторические параллели прозрачны. Когда-то талибы (ИЭА), выросшие в пакистанских медресе, считались союзниками Исламабада, но после 2021 г. эта связь стала источником взаимных обвинений. Пакистан страдает от атак ТТП, а Кабул отвергает обвинения в предоставлении убежища.
Теперь же, в официальной риторике Пакистана слово «правительство» все чаще заменяется на «режим» с явным намеком на делегитимизацию Эмирата. Это усиливает опасения, что Вашингтон и Исламабад могут рассматривать вариант силового давления под прикрытием темы Баграма.
Но история Афганистана показывает, чем кончаются подобные замыслы. От Британской империи до США – все, кто пытался управлять этой страной извне, уходили с поражением. А Пакистан, как отмечает автор The Nation, просто не в состоянии позволить себе еще одну затяжную войну.
🔜 @openworld_astana
#Афганистан #Пакистан #Трамп #Баграм
По мотивам материала The Nation
В последние недели вокруг Афганистана вновь закручивается спираль угроз и сделок. Поводом стала неожиданная инициатива Дональда Трампа вернуть под контроль США авиабазу Баграм.
Позиция бывшего президента, озвученная в Truth Social – «если Афганистан не отдаст Баграм обратно тем, кто его построил, случатся плохие вещи!» - вызвала заметное напряжение. В Исламабаде это совпало с потеплением отношений с Вашингтоном. Пакистан вновь стал одним из ключевых партнеров США в регионе, получив снижение тарифов на экспорт и неформальное одобрение его действий на афганском направлении.
Некоторые аналитики усматривают в этом элемент quid pro quo («услуга за услугу»): еще весной пакистанский «Совет по криптоактивам» подписал соглашение с американской компанией World Liberty Financial, контролируемой семьей Трампа. А уже летом Исламабад принимал у себя главу пакистанской армии Асифа Мунира на обеде в Белом доме.
С тех пор гипотеза о возможной операции по смене режима в Кабуле перестала казаться фантастикой. После кровавых боев на границе, завершившихся перемирием при посредничестве Турции и Катара, в Пакистане усилились разговоры о военном вмешательстве под предлогом борьбы с «терроризмом».
Исторические параллели прозрачны. Когда-то талибы (ИЭА), выросшие в пакистанских медресе, считались союзниками Исламабада, но после 2021 г. эта связь стала источником взаимных обвинений. Пакистан страдает от атак ТТП, а Кабул отвергает обвинения в предоставлении убежища.
Теперь же, в официальной риторике Пакистана слово «правительство» все чаще заменяется на «режим» с явным намеком на делегитимизацию Эмирата. Это усиливает опасения, что Вашингтон и Исламабад могут рассматривать вариант силового давления под прикрытием темы Баграма.
Но история Афганистана показывает, чем кончаются подобные замыслы. От Британской империи до США – все, кто пытался управлять этой страной извне, уходили с поражением. А Пакистан, как отмечает автор The Nation, просто не в состоянии позволить себе еще одну затяжную войну.
🔜 @openworld_astana
#Афганистан #Пакистан #Трамп #Баграм
Река как зеркало политики Пакистана
Обратили внимание на статью Eurasia Review, представляющую характерный пакистанский взгляд на управление водами реки Кабул, ключевого притока, обеспечивающего жизнь провинции Хайбер-Пахтунхва.
Материал выстроен вокруг тезиса о том, что Пакистан образец «ответственного водного управления», а афганские проекты являются потенциальной угрозой. В пример приводится реализация Афганистаном проектов на реке, поддержанных Индией. В этом видится риск «сокращения потока» в Пакистан и ставится под сомнение их «прозрачность».
Однако за этим нарративом просматривается другое.
Во-первых, Пакистан пытается закрепить за собой статус фактического «гегемона нижнего течения», требуя координации любых гидропроектов на территории Афганистана.
Во-вторых, акцент на индийском участии служит продолжением старой логики Исламабада: любая афганская инициатива, поддержанная Дели, автоматически трактуется как угроза национальной безопасности.
Наконец, заявления о «ответственном управлении» в отношении собственных проектов, таких как изменение русла реки Читал, выглядят скорее как превентивное оправдание.
Водная дипломатия в бассейне реки Кабул (и не только) сегодня превращается в арену скрытого соперничества: Афганистан стремится обрести контроль над своими ресурсами, Пакистан – сохранить зависимость Кабула от нижнего течения. Пока же формат официальных консультаций так и не создан, и вопрос воды становится новым звеном региональной нестабильности.
🔜 @openworld_astana
#Афганистан #Пакистан #воднаяполитика
Обратили внимание на статью Eurasia Review, представляющую характерный пакистанский взгляд на управление водами реки Кабул, ключевого притока, обеспечивающего жизнь провинции Хайбер-Пахтунхва.
Материал выстроен вокруг тезиса о том, что Пакистан образец «ответственного водного управления», а афганские проекты являются потенциальной угрозой. В пример приводится реализация Афганистаном проектов на реке, поддержанных Индией. В этом видится риск «сокращения потока» в Пакистан и ставится под сомнение их «прозрачность».
Однако за этим нарративом просматривается другое.
Во-первых, Пакистан пытается закрепить за собой статус фактического «гегемона нижнего течения», требуя координации любых гидропроектов на территории Афганистана.
Во-вторых, акцент на индийском участии служит продолжением старой логики Исламабада: любая афганская инициатива, поддержанная Дели, автоматически трактуется как угроза национальной безопасности.
Наконец, заявления о «ответственном управлении» в отношении собственных проектов, таких как изменение русла реки Читал, выглядят скорее как превентивное оправдание.
Водная дипломатия в бассейне реки Кабул (и не только) сегодня превращается в арену скрытого соперничества: Афганистан стремится обрести контроль над своими ресурсами, Пакистан – сохранить зависимость Кабула от нижнего течения. Пока же формат официальных консультаций так и не создан, и вопрос воды становится новым звеном региональной нестабильности.
🔜 @openworld_astana
#Афганистан #Пакистан #воднаяполитика
Ядерная дипломатия Казахстана: пример «активного балансирования»
Мнение из Ирана
по мотивам статьи Института стратегических исследований Востока (IESS, Тегеран)
🇰🇿 Казахстан превратил сотрудничество с 🇷🇺 Россией и 🇨🇳 Китаем в сфере атомной энергетики в механизм устойчивого обеспечения национальных интересов и укрепления своей независимости.
В июне 2025 года Казахстан официально поручил строительство первого атомного реактора российскому «Росатому». Уже через месяц было объявлено что вторую и третью станции построит Китай, а именно корпорация CNNC (China National Nuclear Corporation).
Таким образом, Казахстан разделил свои ядерные контракты между Москвой и Пекином, создавая стратегическую симметрию, где ни одна из сторон не получает доминирующего влияния.
Такое распределение – не компромисс, а расчетливый выбор. Россия получает символический приоритет, подтверждая традиционное партнерство. Китай становится практическим инвестором и технологическим двигателем, свободным от санкций и обладающим мощным промышленным ресурсом.
Вероятно, первая реально работающая АЭС в Казахстане будет построена именно китайской стороной, поскольку у «Росатома» сохраняются проблемы с финансированием и поставками на фоне санкций.
Такой подход отражает эволюцию казахстанской внешней политики – от «пассивного балансирования» к «активной координации» в условиях конкуренции великих держав.
Казахстан не выходит из партнерства с Москвой, но одновременно страхует себя через усиление китайского направления, а также демонстрирует готовность к сотрудничеству с другими игроками: Южной 🇰🇷 Кореей (KHNP), 🇫🇷 Францией (EDF) и даже возможным консорциумом под эгидой МАГАТЭ ⚛️.
Иранские эксперты рассматривают эту стратегию как пример прагматизма и гибкости, достойный внимания Тегерана.
Модель Астаны показывает, что баланс между конкурирующими центрами силы можно превратить не в угрозу, а в источник стабильного развития, при условии, что дипломатия, экономика и безопасность действуют согласованно.
В качестве вывода можно указать, что Казахстан использует атомную энергетику не только как отрасль промышленности, но и как инструмент внешнеполитической автономии. Такое «умное сочетание геополитики, экономики и дипломатии», по мнению IESS, становится одной из самых заметных реализаций политики многовекторности и может послужить практическим ориентиром для 🇮🇷.
🔜 @openworld_astana
#Казахстан #Иран #АтомнаяЭнергия #Китай #Россия
Мнение из Ирана
по мотивам статьи Института стратегических исследований Востока (IESS, Тегеран)
🇰🇿 Казахстан превратил сотрудничество с 🇷🇺 Россией и 🇨🇳 Китаем в сфере атомной энергетики в механизм устойчивого обеспечения национальных интересов и укрепления своей независимости.
В июне 2025 года Казахстан официально поручил строительство первого атомного реактора российскому «Росатому». Уже через месяц было объявлено что вторую и третью станции построит Китай, а именно корпорация CNNC (China National Nuclear Corporation).
Таким образом, Казахстан разделил свои ядерные контракты между Москвой и Пекином, создавая стратегическую симметрию, где ни одна из сторон не получает доминирующего влияния.
Такое распределение – не компромисс, а расчетливый выбор. Россия получает символический приоритет, подтверждая традиционное партнерство. Китай становится практическим инвестором и технологическим двигателем, свободным от санкций и обладающим мощным промышленным ресурсом.
Вероятно, первая реально работающая АЭС в Казахстане будет построена именно китайской стороной, поскольку у «Росатома» сохраняются проблемы с финансированием и поставками на фоне санкций.
Такой подход отражает эволюцию казахстанской внешней политики – от «пассивного балансирования» к «активной координации» в условиях конкуренции великих держав.
Казахстан не выходит из партнерства с Москвой, но одновременно страхует себя через усиление китайского направления, а также демонстрирует готовность к сотрудничеству с другими игроками: Южной 🇰🇷 Кореей (KHNP), 🇫🇷 Францией (EDF) и даже возможным консорциумом под эгидой МАГАТЭ ⚛️.
Иранские эксперты рассматривают эту стратегию как пример прагматизма и гибкости, достойный внимания Тегерана.
Модель Астаны показывает, что баланс между конкурирующими центрами силы можно превратить не в угрозу, а в источник стабильного развития, при условии, что дипломатия, экономика и безопасность действуют согласованно.
В качестве вывода можно указать, что Казахстан использует атомную энергетику не только как отрасль промышленности, но и как инструмент внешнеполитической автономии. Такое «умное сочетание геополитики, экономики и дипломатии», по мнению IESS, становится одной из самых заметных реализаций политики многовекторности и может послужить практическим ориентиром для 🇮🇷.
🔜 @openworld_astana
#Казахстан #Иран #АтомнаяЭнергия #Китай #Россия
Кипр как зеркало турецкой геополитики: как Анкара использует Северный Кипр для проекции влияния в Центральной Азии
The Times of Central Asia
Северный Кипр превратился в мини-полигон турецкой внешней политики, где Анкара сочетает военное присутствие, идеологию тюркской солидарности и экономическое давление. Несмотря на победу кандидата от Республиканской Турецкой партии Туфан Эрхюрмана, выступавшего за возобновление переговоров с греческой частью Кипра, Турция не намерена отказываться от доктрины «двух государств».
Анкара также лоббирует статус наблюдателя для Организация тюркских государств (ОТГ) для Северного Кипра, превращая организацию из культурного объединения в геополитический инструмент. Для стран Центральной Азии это означает выбор-ловушку: следовать идее тюркской солидарности или придерживаться международного права и собственной самостоятельности.
Казахстан, в частности, несет ответственность как стабилизирующая сила, утверждая, что подлинное единство может быть достигнуто только на основе взаимного уважения суверенитета и соблюдения международных норм.
@openworld_astana
#Турция #СеверныйКипр #ЦентральнаяАзия #ТюркскийМир #Геополитика
The Times of Central Asia
Северный Кипр превратился в мини-полигон турецкой внешней политики, где Анкара сочетает военное присутствие, идеологию тюркской солидарности и экономическое давление. Несмотря на победу кандидата от Республиканской Турецкой партии Туфан Эрхюрмана, выступавшего за возобновление переговоров с греческой частью Кипра, Турция не намерена отказываться от доктрины «двух государств».
Анкара также лоббирует статус наблюдателя для Организация тюркских государств (ОТГ) для Северного Кипра, превращая организацию из культурного объединения в геополитический инструмент. Для стран Центральной Азии это означает выбор-ловушку: следовать идее тюркской солидарности или придерживаться международного права и собственной самостоятельности.
Казахстан, в частности, несет ответственность как стабилизирующая сила, утверждая, что подлинное единство может быть достигнуто только на основе взаимного уважения суверенитета и соблюдения международных норм.
@openworld_astana
#Турция #СеверныйКипр #ЦентральнаяАзия #ТюркскийМир #Геополитика
Пакистан–Афганистан: «перемирие» не лечит недоверие
Ключевым камнем преткновения между Афганистаном и Пакистаном является идеологическая сцепка. Для Кабула ТТП – это переменная внутренней безопасности, от которой сложно резко отказаться, не рискуя собственным балансом сил. Для Исламабада ТТП – экзистенциальная угроза, с которой не договориться без «прикрытия» тылов в Афганистане. Отсюда взаимное недоверие к любым гарантиям и попытка переложить ответственность на внешних медиаторов — Катар и Турцию.
Ближайший реалистичный сценарий – управляемая эскалация: точечные авиаудары и рейды по «адресам» ТТП в приграничье, ответные огневые контакты, временная дипломатическая координация в столицах посредников. Перемирие могут переносить на другую площадку и «продлевать» постфактум, но без политической сделки по ТТП оно будет трескаться при каждом инциденте.
Военное превосходство Пакистана очевидно, но и у Кабула есть свои преимущества, прежде всего, способность действовать в асимметричном формате и использовать фактор внутренней консолидации. Удары извне зачастую усиливают эффект «осажденной крепости», повышают поддержку талибов внутри Афганистана и дают ТТП пространство для дополнительного рекрутмента. Любая «горячая» фаза, даже краткая, при нечетких линиях разграничения несет риск гражданских жертв — это мгновенно работает против Исламабада в информационном поле.
В целом же проблема не в том, что переговоры «сорвались», а в том, что стороны не договорились о природе угрозы. Пока ТТП остается для Кабула внутренним уравнением, которое нельзя решать внешними требованиями, любое перемирие будет лишь паузой.
по мотивам Al Jazeera
🔜 @openworld_astana
#Афганистан #Пакистан #ЦентральнаяАзия
Ключевым камнем преткновения между Афганистаном и Пакистаном является идеологическая сцепка. Для Кабула ТТП – это переменная внутренней безопасности, от которой сложно резко отказаться, не рискуя собственным балансом сил. Для Исламабада ТТП – экзистенциальная угроза, с которой не договориться без «прикрытия» тылов в Афганистане. Отсюда взаимное недоверие к любым гарантиям и попытка переложить ответственность на внешних медиаторов — Катар и Турцию.
Ближайший реалистичный сценарий – управляемая эскалация: точечные авиаудары и рейды по «адресам» ТТП в приграничье, ответные огневые контакты, временная дипломатическая координация в столицах посредников. Перемирие могут переносить на другую площадку и «продлевать» постфактум, но без политической сделки по ТТП оно будет трескаться при каждом инциденте.
Военное превосходство Пакистана очевидно, но и у Кабула есть свои преимущества, прежде всего, способность действовать в асимметричном формате и использовать фактор внутренней консолидации. Удары извне зачастую усиливают эффект «осажденной крепости», повышают поддержку талибов внутри Афганистана и дают ТТП пространство для дополнительного рекрутмента. Любая «горячая» фаза, даже краткая, при нечетких линиях разграничения несет риск гражданских жертв — это мгновенно работает против Исламабада в информационном поле.
В целом же проблема не в том, что переговоры «сорвались», а в том, что стороны не договорились о природе угрозы. Пока ТТП остается для Кабула внутренним уравнением, которое нельзя решать внешними требованиями, любое перемирие будет лишь паузой.
по мотивам Al Jazeera
🔜 @openworld_astana
#Афганистан #Пакистан #ЦентральнаяАзия
👍1
Баграм: возвращение старого призрака
Недавние приграничные столкновения между Афганистаном и Пакистаном, как отмечает индийский ресурс NDTV, подогрели слухи о том, что в их основе тайный план Дональда Трампа вернуть под контроль США базу «Баграм».
Сценарий выглядит фантастически, но в нем есть логика. Баграм – это не просто аэродром, а стратегическая точка для наблюдения за Китаем, Ираном, Россией и Центральной Азией. Контроль над ним дал бы Вашингтону новый рычаг в Евразии. Пакистан, в свою очередь, мог бы получить экономические дивиденды – «страна-рантье» вновь обслуживала бы американскую логистику, как в 2000-е.
Однако история здесь буквально повторяется. Афганистан уже однажды стал ареной для внешних экспериментов, начав с Баграма новую войну в 2001 году. Любая попытка США закрепиться вновь способна привести к тем же последствиям: расколу внутри «Талибана», росту активности ИГ-Х и очередному циклу насилия.
Московский формат, собравший Индию, Иран, Китай, Россию, Казахстан и другие страны, уже назвал подобные планы «неприемлемыми» - редкий случай, когда регион говорит единым голосом.
Для «Талибана» Баграм становится проверкой зрелости – способен ли Эмират защитить суверенитет без провоцирования нового противостояния, где снова решать будут не афганцы, а чужие интересы.
🔜 @openworld_astana
#Афганистан #Пакистан #Баграм
Недавние приграничные столкновения между Афганистаном и Пакистаном, как отмечает индийский ресурс NDTV, подогрели слухи о том, что в их основе тайный план Дональда Трампа вернуть под контроль США базу «Баграм».
Сценарий выглядит фантастически, но в нем есть логика. Баграм – это не просто аэродром, а стратегическая точка для наблюдения за Китаем, Ираном, Россией и Центральной Азией. Контроль над ним дал бы Вашингтону новый рычаг в Евразии. Пакистан, в свою очередь, мог бы получить экономические дивиденды – «страна-рантье» вновь обслуживала бы американскую логистику, как в 2000-е.
Однако история здесь буквально повторяется. Афганистан уже однажды стал ареной для внешних экспериментов, начав с Баграма новую войну в 2001 году. Любая попытка США закрепиться вновь способна привести к тем же последствиям: расколу внутри «Талибана», росту активности ИГ-Х и очередному циклу насилия.
Московский формат, собравший Индию, Иран, Китай, Россию, Казахстан и другие страны, уже назвал подобные планы «неприемлемыми» - редкий случай, когда регион говорит единым голосом.
Для «Талибана» Баграм становится проверкой зрелости – способен ли Эмират защитить суверенитет без провоцирования нового противостояния, где снова решать будут не афганцы, а чужие интересы.
🔜 @openworld_astana
#Афганистан #Пакистан #Баграм
Чабахар может стать воротами региона
По сведениям из Iran News, к концу иранского года (до марта 2026) Иран планирует завершить строительство железной дороги Чабахар–Захедан, ключевого звена, соединяющего Индийский океан с внутренними районами страны и далее с Центральной Азией. Об этом заявил губернатор провинции Систан и Белуджистан Мансур Биджар, подчеркнув, что проект станет «игрой с новыми правилами» для всей региональной логистики.
Отмечается, что речь идет не только о прибрежной инфраструктуре вдоль Персидского залива и Аравийского моря, но и о включении Чабахара в МТК «Север–Юг».
Также сообщается, что активизирована работа двух свободных экономических зон — «Чабахар» и «Систан». В первой были решены административные проблемы, а во второй начаты новые инвестиционные проекты.
Отдельно Биджар подчеркнул укрепление связей с Оманом, где «около 35% коренного населения имеют белуджские корни». Между Чабахаром и Маскатом уже курсируют регулярные морские рейсы, а в перспективе планируется прямое авиасообщение между Захеданом и Карачи.
Отмечена также растущая роль Пакистана в поставках продовольствия: в ходе недавнего кризиса, вызванного событиями на Ближнем Востоке, именно пакистанский рынок помог Тегерану избежать дефицита риса и мяса.
По другим данным, ж/д проект протяженность около 730 км. достиг 84 % физического выполнения. Проект рассматривается как часть коридора МТК «Север-Юг» и как возможность для Центральной Азии и Афганистана получить выход к морю через Иран.
На фоне обострения афгано-пакистанских отношений и рисков для пограничной торговли маршрут через Иран получает дополнительную актуальность для Кабула: это альтернатива пакистанскому транзиту через Карачи/Гвадар, снижение зависимости от нестабильных участков и возможность планировать экспорт-импорт с меньшими политическими и операционными издержками.
🔜 @openworld_astana
#Чабахар #Иран #ЦентральнаяАзия #транзит
По сведениям из Iran News, к концу иранского года (до марта 2026) Иран планирует завершить строительство железной дороги Чабахар–Захедан, ключевого звена, соединяющего Индийский океан с внутренними районами страны и далее с Центральной Азией. Об этом заявил губернатор провинции Систан и Белуджистан Мансур Биджар, подчеркнув, что проект станет «игрой с новыми правилами» для всей региональной логистики.
Отмечается, что речь идет не только о прибрежной инфраструктуре вдоль Персидского залива и Аравийского моря, но и о включении Чабахара в МТК «Север–Юг».
Также сообщается, что активизирована работа двух свободных экономических зон — «Чабахар» и «Систан». В первой были решены административные проблемы, а во второй начаты новые инвестиционные проекты.
Отдельно Биджар подчеркнул укрепление связей с Оманом, где «около 35% коренного населения имеют белуджские корни». Между Чабахаром и Маскатом уже курсируют регулярные морские рейсы, а в перспективе планируется прямое авиасообщение между Захеданом и Карачи.
Отмечена также растущая роль Пакистана в поставках продовольствия: в ходе недавнего кризиса, вызванного событиями на Ближнем Востоке, именно пакистанский рынок помог Тегерану избежать дефицита риса и мяса.
По другим данным, ж/д проект протяженность около 730 км. достиг 84 % физического выполнения. Проект рассматривается как часть коридора МТК «Север-Юг» и как возможность для Центральной Азии и Афганистана получить выход к морю через Иран.
На фоне обострения афгано-пакистанских отношений и рисков для пограничной торговли маршрут через Иран получает дополнительную актуальность для Кабула: это альтернатива пакистанскому транзиту через Карачи/Гвадар, снижение зависимости от нестабильных участков и возможность планировать экспорт-импорт с меньшими политическими и операционными издержками.
🔜 @openworld_astana
#Чабахар #Иран #ЦентральнаяАзия #транзит
👍1
США снижают тарифы против Китая после встречи Трампа и Си
PBS NewsHour
Президент США Дональд Трамп назвал встречу с председателем КНР Си Цзиньпином в Пусане «успехом на 12 из 10» и объявил снижение части тарифов на китайский импорт.
Тарифы, введенные ранее из-за поставок прекурсоров фентанила, сокращаются с 20% до 10%, что снижает общий тарифный уровень с 57% до 47%. В обмен Китай согласился возобновить крупные закупки американских соевых бобов – по 25 млн. тонн ежегодно в течение трех лет, первые 12 млн. тонн будут закуплены уже до января.
Пекин также пообещал смягчить экспортные ограничения на редкоземельные элементы, критически важные для высокотехнологичных отраслей. Трамп заявил, что США и Китай могут подписать торговую сделку «очень скоро», а лидеры договорились о взаимных визитах: Трамп отправится в Китай в апреле, а Си посетит США позже.
Несмотря на паузу в эскалации, эксперты предупреждают, что фундаментальные противоречия не исчезли. США и Китай продолжают соперничество в сфере технологий, цепочек поставок и глобального влияния. Аналитики называют это временной «разрядкой», а не поворотом к стабильному соглашению. Биржи, однако, отреагировали позитивно, рынки восприняли шаг как облегчение давления на мировой бизнес.
@openworld_astana
#США #Китай #Трамп #СиЦзиньпин #Тарифы #СоевыеБобы #Редкоземы #ТорговаяВойна #PBS
PBS NewsHour
Президент США Дональд Трамп назвал встречу с председателем КНР Си Цзиньпином в Пусане «успехом на 12 из 10» и объявил снижение части тарифов на китайский импорт.
Тарифы, введенные ранее из-за поставок прекурсоров фентанила, сокращаются с 20% до 10%, что снижает общий тарифный уровень с 57% до 47%. В обмен Китай согласился возобновить крупные закупки американских соевых бобов – по 25 млн. тонн ежегодно в течение трех лет, первые 12 млн. тонн будут закуплены уже до января.
Пекин также пообещал смягчить экспортные ограничения на редкоземельные элементы, критически важные для высокотехнологичных отраслей. Трамп заявил, что США и Китай могут подписать торговую сделку «очень скоро», а лидеры договорились о взаимных визитах: Трамп отправится в Китай в апреле, а Си посетит США позже.
Несмотря на паузу в эскалации, эксперты предупреждают, что фундаментальные противоречия не исчезли. США и Китай продолжают соперничество в сфере технологий, цепочек поставок и глобального влияния. Аналитики называют это временной «разрядкой», а не поворотом к стабильному соглашению. Биржи, однако, отреагировали позитивно, рынки восприняли шаг как облегчение давления на мировой бизнес.
@openworld_astana
#США #Китай #Трамп #СиЦзиньпин #Тарифы #СоевыеБобы #Редкоземы #ТорговаяВойна #PBS
Афганистан–Пакистан: шанс на дипломатическое урегулирование
Опубликовано заявление по итогам встреч в Стамбуле (25–30 октября), где стороны подтвердили продолжение режима прекращения огня и договорились о следующих шагах – сигнал, что «окно» дипломатии не закрыто. У Пакистана и Афганистана, если они действительно хотят стабильности в регионе, нет иного пути, кроме как продвигаться вперёд, учитывая интересы и требования друг друга.
Ключевое:
➡️ встречи 25–30 октября в Стамбуле были нацелены на закрепление перемирия, согласованного 18–19 октября в Дохе при посредничестве Турции и Катара;
➡️ все стороны согласились продолжить режим прекращения огня;
➡️ «модальности» реализации обсудят и утвердят на встрече высокого уровня 6 ноября в Стамбуле;
➡️ стороны договорились внедрить механизм мониторинга и верификации с санкциями для нарушителя;
➡️ посредники (Турция и Катар) поблагодарили стороны и подтвердили готовность продолжать содействие миру и стабильности.
🔜 @openworld_astana
#Талибан #Пакистан #Турция #Катар #Переговоры
Опубликовано заявление по итогам встреч в Стамбуле (25–30 октября), где стороны подтвердили продолжение режима прекращения огня и договорились о следующих шагах – сигнал, что «окно» дипломатии не закрыто. У Пакистана и Афганистана, если они действительно хотят стабильности в регионе, нет иного пути, кроме как продвигаться вперёд, учитывая интересы и требования друг друга.
Ключевое:
➡️ встречи 25–30 октября в Стамбуле были нацелены на закрепление перемирия, согласованного 18–19 октября в Дохе при посредничестве Турции и Катара;
➡️ все стороны согласились продолжить режим прекращения огня;
➡️ «модальности» реализации обсудят и утвердят на встрече высокого уровня 6 ноября в Стамбуле;
➡️ стороны договорились внедрить механизм мониторинга и верификации с санкциями для нарушителя;
➡️ посредники (Турция и Катар) поблагодарили стороны и подтвердили готовность продолжать содействие миру и стабильности.
🔜 @openworld_astana
#Талибан #Пакистан #Турция #Катар #Переговоры
🛬Баграм: география = политика
В медиапространстве существуют альтернативные аргументы в пользу того, чтобы США вновь установили контроль над авиабазой Баграм.
Так, в материале Fair Observer автор называет Баграм «узлом географии и власти», местом, где на протяжении веков пересекались маршруты империй, от Александра Македонского до США.
Согласно этой логике, отказ от базы стал не стратегическим шагом, а ошибкой, лишившей Вашингтон опорной точки в самом центре Евразии. С позиции сторонников ревизии прошлых решений возвращение в Баграм – не просто ностальгия, а попытка восстановить баланс сил: база позволяет контролировать пространство от Тегерана до Пекина, наблюдать за динамикой региона и предотвращать эскалацию прежде, чем она перерастет в кризис.
Автор утверждает, что нынешние власти Афганистана не способны использовать этот актив: у них нет технологических навыков, современного управления и даже понимания, как эксплуатировать унаследованную инфраструктуру. В результате Баграм становится символом не силы, а утраченной компетенции. Эта слабость, по мнению автора, создает вакуум, который рано или поздно будет заполнен другими игроками – Китаем или кем-то еще. Для США это и угроза, и шанс.
Автор считает, что возобновление американского присутствия стало бы «декларацией ответственности», способом вернуть Афганистан в мировое внимание, сдержать терроризм и стимулировать инвестиции.
Фото: авиабаза «Баграм», 2015, Staff Sgt. Whitney Amstutz, ВВС США, Public domain
🔜 @openworld_astana
#Афганистан #Баграм #США #геополитика
В медиапространстве существуют альтернативные аргументы в пользу того, чтобы США вновь установили контроль над авиабазой Баграм.
Так, в материале Fair Observer автор называет Баграм «узлом географии и власти», местом, где на протяжении веков пересекались маршруты империй, от Александра Македонского до США.
Согласно этой логике, отказ от базы стал не стратегическим шагом, а ошибкой, лишившей Вашингтон опорной точки в самом центре Евразии. С позиции сторонников ревизии прошлых решений возвращение в Баграм – не просто ностальгия, а попытка восстановить баланс сил: база позволяет контролировать пространство от Тегерана до Пекина, наблюдать за динамикой региона и предотвращать эскалацию прежде, чем она перерастет в кризис.
Автор утверждает, что нынешние власти Афганистана не способны использовать этот актив: у них нет технологических навыков, современного управления и даже понимания, как эксплуатировать унаследованную инфраструктуру. В результате Баграм становится символом не силы, а утраченной компетенции. Эта слабость, по мнению автора, создает вакуум, который рано или поздно будет заполнен другими игроками – Китаем или кем-то еще. Для США это и угроза, и шанс.
Автор считает, что возобновление американского присутствия стало бы «декларацией ответственности», способом вернуть Афганистан в мировое внимание, сдержать терроризм и стимулировать инвестиции.
Фото: авиабаза «Баграм», 2015, Staff Sgt. Whitney Amstutz, ВВС США, Public domain
🔜 @openworld_astana
#Афганистан #Баграм #США #геополитика
🇺🇳 ООН: кризис смысла
The National Interest: «Если ООН хочет сохранить актуальность, ей следует сосредоточиться на своей изначальной миссии – быть форумом для разрешения конфликтов, а не площадкой для глобального нормотворчества».
К 80-летию ООН аналитики все чаще говорят не о торжестве, а о кризисе. Когда-то задуманная как механизм коллективной безопасности и диалога, сегодня ООН теряет способность влиять на крупные конфликты и становится заложником политических и финансовых противоречий.
Реформа Генсека Антониу Гутерриша - срезание бюджета и штатов - скорее отражает попытку выживания, чем обновления. Но главный вопрос остается прежним: способна ли ООН вернуть себе роль посредника, ради которой она создавалась?
🔜 @openworld_astana
#ООН #мир
The National Interest: «Если ООН хочет сохранить актуальность, ей следует сосредоточиться на своей изначальной миссии – быть форумом для разрешения конфликтов, а не площадкой для глобального нормотворчества».
К 80-летию ООН аналитики все чаще говорят не о торжестве, а о кризисе. Когда-то задуманная как механизм коллективной безопасности и диалога, сегодня ООН теряет способность влиять на крупные конфликты и становится заложником политических и финансовых противоречий.
Реформа Генсека Антониу Гутерриша - срезание бюджета и штатов - скорее отражает попытку выживания, чем обновления. Но главный вопрос остается прежним: способна ли ООН вернуть себе роль посредника, ради которой она создавалась?
🔜 @openworld_astana
#ООН #мир