group-telegram.com/prichodru/24105
Last Update:
«Не роптал, не жаловался. Распоряжений не давал. Ушёл от нас утром без четверти семь. Подышал немного напряжённо, потом вздохнул два раза и еще едва заметно - и все...» - сообщала Евгения Павловна Лейкфельд сестре Владыки - Виктории Феликсовне Дзенькович.
Весть о кончине святителя Луки, как будто чудесным образом облетела не только город, но и весь Крым. Уже через несколько часов люди заполнили комнаты, весь двор, стояли в ожидании возле дома, а ближе к обеду присоединились приехавшие из дальних концов Крыма. Много священства. Панихиды не прекращались ни дома, ни в Благовещенской церкви, ни в Свято-Троицком кафедральном соборе. И лились тихие слёзы: «Ушёл наш молитвенник, наш святой».
Архиепископ Михаил (Чуб), приехавший по распоряжению Патриархии, оказался в затруднительном положении. Поначалу власти вообще запретили ему служить панихиду.
Власти вызвали детей святителя Луки и распорядились, что бы все сопровождающие на кладбище должны ехать на автобусах, чтобы не создавать пешей процессии, не занимать центральной улицы, чтобы не было церковного пения...
А люди шли и ехали - так много, что архиепископ Михаил распорядился, чтобы собор был открыт и днём, и ночью - круглые сутки люди шли и шли проститься со своим пастырем. К его кончине власти Симферополя готовились заранее. В тот же день, когда областная типография уже начала печатать очередной номер газеты, последовал приказ: поставить в номер большую антирелигиозную статью, подготовленную заблаговременно и ожидавшую этого часа. Все дни шли безуспешные переговоры с уполномоченным по делам Церкви. И в то же время казалось, что весь город, все прихожане Крыма заполнили прилегающие к храму улицы. Об этих днях осталось много воспоминаний. Одно из них поможет читателю увидеть происходящее глазами свидетеля событий 1961 года.
Вот что писала А. Д. Стадник, регент хора Свято-Троицкого собора: «Когда владыка сильно заболел, уже к смерти, он сказал своей племяннице: "Дадут ли мне спеть Святый Боже?".
Наступил день похорон, мы видели, как алтарь наполнился посторонними людьми, они о чём-то говорили со священниками, что-то приказывали, чего-то требовали. Мы чувствовали душой, что-то готовится.
И вот настал час выноса тела из церкви. При пении Святый Боже мы все пошли к воротам. Около них, слева, стоял большой пустой автобус. И, когда мы вышли из ворот и катафалк остановился, этот автобус тронулся с места и поехал, пересекая наш путь. Он хотел отрезать нас от катафалка таким образом, чтобы тот поехал, а люди остались позади, для того чтобы не было торжественных проводов архиепископа Луки.
И я тогда крикнула: "Люди, не бойтесь!" Женщины закричали от страха, ведь автобус же идёт на них. Я кричу: "Не бойтесь, не задавит, они не пойдут на это - хватайтесь за борта!" И тогда ухватились, кто мог облепили весь катафалк и пошли за ним. Прошли, может быть, метров сто, надо было поворачивать на центральную улицу, но власти не хотели, чтобы мы шли так, хотели от нас снова оторваться и везти вокруг города... Тут женщины - никто никакой команды не давал — сами ринулись на землю перед колёсами машины: "Только по нашим головам проедете туда, куда вы хотите". Тогда они нам пообещали, что поедут так, как мы этого хотим. И мы пошли по центральной улице города.
Это было такое шествие! Людей было везде полно, улицы забиты, прекратилось абсолютно всё движение. По этой улице можно пройти за двадцать минут, но мы шли три с половиной часа. И на деревьях люди были, на балконах, на крышах домов.
Всю дорогу до храма Всех Святых - до места захоронения святителя Луки - звучало пение трисвятого, все женщины были в белых платочках и всю дорогу люди посыпали лепестками роз. Это было что-то такое, чего никогда в Симферополе и до того не было, и после уже, вероятно, никогда не будет...»
Архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий)
