На неделе мексиканские народники из Сапатистской Армии Национального Освобождения (EZLN) в Хасинто (штат, естественно, Чьяпас) провели фестиваль под названием Re(belarte) y Re(velarte) / Искусство радости и бунта/; международную встречу деятелей культуры из 27 стран мира (около 350 человек, а всего на фест съехалось более двух тысяч участников), посвященную развитию “культуры восстания и сопротивления”. 

Открытие фестиваля было обставлено помпезно: маршем сотни сапатистских милиционеров, вооруженных дубинками как символом “низового сопротивления” (сама EZLN сложила оружие еще в 2005 году). Сапатисты конечно бодрятся вовсю, но это все не так весело на самом деле, поскольку Чьяпас (да и вся Мексика) уже давно погрузился в пучину криминального террора и вот эти символические дубинки выглядят не очень убедительно, потому что мексиканские наркокартели нынче - это настоящие вооруженные армии с миллионными бюджетами, которые вроде не очень боятся каких-то крестьян, которые свои палочки вставляют в колеса сверхприбыльной машине наркотического и миграционного трафика, идущего через Чьяпас (контроль за путями нелегальной миграции в США приносит синдикатам не меньше средств).

Тем не менее, во вступительной речи нынешний команданте Моисес подчеркнул, что движение не стремится к насилию, но готово защищать себя от наркокартелей и корпораций, все активней проникающих в этот глухой штат на фоне быстрой модернизации Мексики. В контексте реорганизации EZLN 2023-24 гг., направленной на “повышение защиты общин и матери-земли в случае агрессии, нападений, эпидемий, вторжения хищных корпораций, частичной или полной военной оккупации, стихийных бедствий”, эти словеса звучат довольно загадочно. Потому что военный потенциал EZLN неизвестен, но хорошо известен масштаб социальной организации сапатистов, которые до сих пор обладают значительным влиянием среди коренного населения.

Команданте Моисес вообще много чего наговорил. Проклял капиталистическую систему, “которая родилась плохой и умрет потому, что она плохая”, заявил что капитализм уничтожает все хорошее, что было раньше - от природы до коллективного общественного уклада, - и пригрозил, что сама земля, в конечном итоге, на все это отреагирует: “не будет никаких беспилотников, потому что не будет аккумуляторов, не будет никаких автомобилей, потому что не будет бензина”. Короче, сапатисты поддерживают традицию антикапиталистического технопессимизма “аграрных социалистов”, что отличало их (аграрных социалистов) всегда от марксистов любого вида, которые в общем уповают на светлое будущее городского индустриализма.

В своем обращении к публике команданте Моисес призвал к созданию “нового искусства для жизни”, потому что капиталистическое искусство давно изжило себя, оно пропагандирует гибель и когда доминирующий капитализм логическим образом умрет, “у нас ничего не останется”. 

“Представьте себе день без капитализма. Что мы будем делать тогда? А ведь это произойдет”. Поэтому надо думать уже сегодня об искусстве, которое поможет выжить и теперь, и в будущем, когда нужно будет строить новый посткапиталистический мир. Новое искусство, созданное коллективно, якобы должно этому посодействовать.

В общем, старая, раскритикованная еще в эпоху Перестройки, марксистская идея о том, что “искусство - это идеология, выраженная в художественных образах”, обретает новую жизнь. 

Соответственно, в течение недели на двух площадках проводились встречи сапатистов с представителями различных общественных организаций для обмена опытом и обсуждений, проводились всякие разные мероприятия (театральные, музыкальные, сессии по литературе, художественному мастерству и скульптуре, даже какой-то испанский самопальный цирк приехал), короче все в традиционном для сапатистов духе, а-ля “слова сильнее пуль”. Такой вот веселый деревенский движ.

👆Вообще, с мексиканской Сапатистской Армией Национального Освобождения (EZLN) произошло примерно то же самое, что и с Рабочей Партией Курдистана. Т.е. она тоже перешла от радикального марксизма-ленинизма к оригинальному, неагрессивному и самобытному варианту народничества.

Но. Если у РПК (фактически - у самого Оджалана) этот процесс занял много времени, был плавным и осмысленным, то EZLN перешла к “индианизму” достаточно быстро, стихийно и, самое главное, неожиданно. Потому что к этому организацию вынуждали условия, сложившиеся после неудачного вооруженного восстания января 1994.

Читать далее: https://sorok40sorok.com.blogspot.com/2025/04/ezln.html?m=1

В свете возникшего между Индией и Пакистаном напряжения из-за ужасающего теракта против туристов в Пахалгаме, стоит напомнить, что нынче в Кашмире куролесят не ужасные и отвратительные исламские фанатики, а самые настоящие светские и прогрессивные антифашисты. Фронт сопротивления, чьи бойцы на живописной лужайке стреляли в людей, не сумевших произнести шахаду (свидетельство веры в Исламе) - это как раз одна из таких “светских” организаций нового поколения, сражающихся с “индийским фашизмом и его марионетками” теми же методами, которыми с “неверием” и “язычеством” ранее сражались кашмирские исламисты.

Естественно, никакого “антифашизма” в Кашмире нет и не было никогда, а Фронт Сопротивления или Народный Антифашистский Фронт - это просто конъюнктурный ребрендинг тех же саляфитских Лашкар-е-Тайба и Джейш-е-Мохаммед, руководство которых тоже умеет в модные тренды и тоже хочет выбить слезу из глаз сердобольной западной публики, которой так нравятся всякие благородные символы и лозунги из 20 века, которыми сегодня можно прикрывать какую угодно грязь.

К слову, во второй половине 40-х годов коммунисты были одной из наиболее влиятельных политических сил Кашмира. 

Харизматичный лидер Национальной конференции, - первой политической партии Кашмира, - шейх Абдулла (“Лев Кашмира”) еще в 30-е годы попал под прямое идейное влияние Советской России (впрочем, как и создатель индийского государства Джавахарлал Неру), а выпущенный в 1944 году антимонархический (Кашмир тогда был отдельным княжеством в составе Британской Индии) манифест “Ная Кашмир” (Новый Кашмир) был разработан после ознакомления шейха с документами, освещавшими политику большевиков в Центральной Азии. Собственно, во введении к этому самому важному документу в современной политической истории Кашмира, шейх Абдулла прямо и указал на СССР как на вдохновляющий его пример эмансипации и возрождения различных народов, который освещает путь к обеспечению национального, религиозного и экономического равенства.

Радикально-модернизационная, просоветская, а затем и открыто антимонархическая риторика кашмирских националистов во главе с шейхом Абдуллой создала шикарную социальную базу для коммунистов, которые начиная с 30-х годов раз за разом пытались развернуть работу в княжестве, да все не получалось. Теперь же весь груз “народно-демократической” агитации и пропаганды взвалили на себя влиятельные кашмирские националисты, а коммунистам оставалось лишь вовремя проявлять решительность в организации возбужденных ими толп.

В 1947 произошел раздел Британской Индии на 2 государства, сопровождавшийся ростом межрелигиозного и межнационального насилия, которое, однако, поначалу не затронуло многонациональный Кашмир. Махараджа Хари Сингх все никак не мог решить, к какому из новых государств ему следует примкнуть, и в конце-концов просто провозгласил независимость Кашмира, т.к. и пакистанская, и индийская ориентация грозила его власти, а власть он терять совсем не хотел.

И тут опять на горизонте возник шейх Абдулла и пригретые под крылом Национальной конференции коммунисты. Еще весной 1946 княжеская полиция арестовала шейха Абдуллу за организацию кампании “Вон из Кашмира!”, - лозунг, понятно, был адресован самому махарадже, - однако 29 сентября 1947 шейх вышел на свободу, тут же призвав своих сторонников к формированию политического ополчения для “защиты нашего общего дома, где нет места межобщинной или межрелигиозной ненависти”. К тому моменту по княжеству уже начал распространяться огонь вражды и левый националист-модернизатор шейх Абдулла увидел в народной многонациональной милиции тот инструмент, который, - в условиях полного развала княжеской армии, - мог бы предотвратить мусульманско-индуистско-сикхскую резню.

Призыв этот был воспринят народом с большим энтузиазмом, а в деле конкретной организации “защитных сил” (бачао фаудж), предназначенных для поддержания мира, как раз и сыграли решающую роль местные и прибывшие из Лахора коммунисты, которые сами по преимуществу были мусульманами (как и шейх Абдулла).

Эта военно-политическая структура носила по своему передовой характер (учитывая крайнюю патриархальность региона), потому что она была не только мультирелигиозной и мультинациональной, но еще и включала в себя женщин, что вызывало особо дикую неприязнь со стороны ультраконсервативных секторов. 

Хотя “Женская армия” Кашмира состояла не более чем из сотни девушек и никогда ни в каких военных действиях не участвовала, сами по себе картины боевой подготовки женщин с флагами, кинжалами и мечами на улицах Шринагара, - столицы Кашмира, - дополнявшиеся воинственными лозунгами (“Я накрашу свои ногти кровью врагов народа!” - самый известный из таких) вызывали понятную реакцию в кругах “ортодоксальных” мусульман, индуистов и сикхов. Для Индии, где образ женщины с оружием был немыслим (независимо от того, к какой религиозной общине женщина принадлежала) - все это было воистину смело. Неудивительно, что индийские коммунисты еще долго поминали мультирелигиозную кашмирскую “Женскую армию” на страницах своих газет и журналов как самый яркий пример эмансипации прекрасного пола.