Стальной шлем

​​О том, как петербуржцы XIX в. проводили досуг на кладбищах, я прочитал в книге «Некрополи Петербурга» от издательства @mifculture, которую написала великолепная Маргарита Николаева – авторка проекта @whatiscemetery, посвящённого истории кладбищ Северной столицы.

Что важно и ценно, Маргарита не стала пересказывать фольклорные страшилки и городские легенды, равно как и не превратила издание в биографический справочник о покойниках. Её труд – и книга, и весь проект в целом – сосредоточен на кладбищах «самих по себе» как неотъемлемых элементах социальной жизни: как они открывались, закрывались и разрушались, кому были подчинены и кем содержались, кого и где хоронили, как оформляли надгробия, какие общественные и правительственные дискуссии велись в разное время по тем или иным «кладбищенским» поводам?

Мы без конца ругаем большевиков, и, разумеется, за дело – именно при их власти исторические кладбища по всей стране, не только в Ленинграде, пережили (а часто и не пережили) настоящий погром. Уничтожались и расхищались не только отдельные могилы, но и кладбища целиком, которые переоборудовали под парки, а то и вовсе застраивали. Те же некрополи, которым «повезло» сохраниться, зачастую лишались своего оригинального ансамбля, так как туда переносили надгробия с уничтожаемых кладбищ, а для того, чтобы «освободить место», на «сохраняемых» территориях всё равно что-то сносили.

Авторству Маргариты принадлежит термин «перебивка», когда со старого дореволюционного надгробия стиралась вся информация о предыдущем погребённом и наносились данные о новом захороненном – такой вот надгробный «каннибализм» советского периода.

Вместе с тем книга «Некрополи Петербурга», ни в коем случае не оправдывая варварскую политику в XX столетии, наглядно показывает, что кладбища с надгробиями имели свой срок жизни и смерти даже до революции. Первые петербургские кладбища XVIII в., находившиеся самом центре города, оказались закрыты в течение первых же десятилетий, и уже в XIX столетии были заняты под огороды и застроены. Надгробия, за которым длительное время никто не ухаживал, активно сносились, особенно у лютеран – современники отмечали, что их организация похоронного дела была куда более рационализирована, чем у православных.

В книге есть даже пример целенаправленного «идеологического» сноса кладбища в дореволюционный период с последующим использованием надгробий в качестве строительного материала, прямо как в XX в. – в 1840-е гг. так расправились со старообрядческим Малоохтинским кладбищем, хотя уже в 1860-е гг. его восстановили.

В конце концов, следует понимать, что абсолютное большинство населения хоронили на погостах под быстро гниющими и ломающимися деревянными крестами, и именно такие захоронения были типовыми, тогда как сохранившееся за 200 лет и дошедшее до нас каменное великолепие – это всё же удел относительно небольшой привилегированной группы.

В общем, книга «Некрополи Петербурга» наглядно показывает, что кладбища, подобно похороненным на них людям, тоже живут и умирают, и смерть эта бывает разной: как «естественной», так и «насильственной».

www.group-telegram.com/us/stahlhelm.com/3963

9.38K viewsAug 10 at 11:00

​​О том, как петербуржцы XIX в. проводили досуг на кладбищах, я прочитал в книге «Некрополи Петербурга» от издательства @mifculture, которую написала великолепная Маргарита Николаева – авторка проекта @whatiscemetery, посвящённого истории кладбищ Северной столицы.

Что важно и ценно, Маргарита не стала пересказывать фольклорные страшилки и городские легенды, равно как и не превратила издание в биографический справочник о покойниках. Её труд – и книга, и весь проект в целом – сосредоточен на кладбищах «самих по себе» как неотъемлемых элементах социальной жизни: как они открывались, закрывались и разрушались, кому были подчинены и кем содержались, кого и где хоронили, как оформляли надгробия, какие общественные и правительственные дискуссии велись в разное время по тем или иным «кладбищенским» поводам?

Мы без конца ругаем большевиков, и, разумеется, за дело – именно при их власти исторические кладбища по всей стране, не только в Ленинграде, пережили (а часто и не пережили) настоящий погром. Уничтожались и расхищались не только отдельные могилы, но и кладбища целиком, которые переоборудовали под парки, а то и вовсе застраивали. Те же некрополи, которым «повезло» сохраниться, зачастую лишались своего оригинального ансамбля, так как туда переносили надгробия с уничтожаемых кладбищ, а для того, чтобы «освободить место», на «сохраняемых» территориях всё равно что-то сносили.

Авторству Маргариты принадлежит термин «перебивка», когда со старого дореволюционного надгробия стиралась вся информация о предыдущем погребённом и наносились данные о новом захороненном – такой вот надгробный «каннибализм» советского периода.

Вместе с тем книга «Некрополи Петербурга», ни в коем случае не оправдывая варварскую политику в XX столетии, наглядно показывает, что кладбища с надгробиями имели свой срок жизни и смерти даже до революции. Первые петербургские кладбища XVIII в., находившиеся самом центре города, оказались закрыты в течение первых же десятилетий, и уже в XIX столетии были заняты под огороды и застроены. Надгробия, за которым длительное время никто не ухаживал, активно сносились, особенно у лютеран – современники отмечали, что их организация похоронного дела была куда более рационализирована, чем у православных.

В книге есть даже пример целенаправленного «идеологического» сноса кладбища в дореволюционный период с последующим использованием надгробий в качестве строительного материала, прямо как в XX в. – в 1840-е гг. так расправились со старообрядческим Малоохтинским кладбищем, хотя уже в 1860-е гг. его восстановили.

В конце концов, следует понимать, что абсолютное большинство населения хоронили на погостах под быстро гниющими и ломающимися деревянными крестами, и именно такие захоронения были типовыми, тогда как сохранившееся за 200 лет и дошедшее до нас каменное великолепие – это всё же удел относительно небольшой привилегированной группы.

В общем, книга «Некрополи Петербурга» наглядно показывает, что кладбища, подобно похороненным на них людям, тоже живут и умирают, и смерть эта бывает разной: как «естественной», так и «насильственной».

BY Стальной шлем