15 апреля в Библиотеке поэзии пройдёт поэтический вечер в поддержку Григория Батрынчи

Стихи Гриши прочитают: Ольга Балла, Александр Гуликов, Виктория Котельникова, Владимир Кошелев, Борис Кутенков, Евгения Либерман, Александр Переверзин, Ксения Пройдисвет, Ростислав Русаков, Григорий Санников, Александр Сараев, Артемий Семичаевский, Николай Синехог, Лиза Хереш, Роман Шишков (онлайн), Валерий Шубинский (онлайн). В конце вечера для всех желающих пройдёт открытый микрофон.

На вечере будет работать книжная ярмарка. Можно будет приобрести первый поэтический сборник Григория Батрынчи «Экспресс “Манна небесная”», книги издательств SOYAPRESS и «Горгулья», антологию «Уйти. Остаться. Жить», зины, репринты коллажей и лингво-схемы Ростислава Русакова.

Все средства от продажи книг и донаты пойдут на оплату работы адвоката и передачки для Гриши.

15 апреля в 19:00
Библиотека поэзии
Барболина, 6
Вход свободный 18+
Афиша: Анастасия Государева

***

Ростиславу Русакову

целлюлозный импульс серпа
цел голодный пока не нарывает
филин как разваренная картофельная
шелуха липнет к ножу и рукам
прогружается сбор
на плодах именно что снизу
так в земле появляются крысы
без верхушек носящиеся
как пеньки перекрестные
вот тебе и пехота
связывается словно копоть

НА БОЛОТАХ ЛЕРНЫ

Карстовыми испарениями жаберной дискотеки
полудышит рассыпанный малярийный стон – наутро
в трельяжных раскопках бритвы он вычерпает из самого
себя, застывшего в перламутровой скорости света, под веки
втаскивая в чёрные дыры зрачков неуёмные свёрла кудрей,
на карусели очереди магазинной вращая который год

високосный – созревших до 36,6.
Орфа и цербера, сфинкса, тайфуна, колхидского
стража, химеру, эфонского ферромагнита, ладона заплодного,
стрегущую сциллу, горгону замешанную, сколоченную из жести
мать коллидонскую и, наконец, её – метановую царицу.
Так тычутся ртутные виноградины по лабиринту лобному,

будто в термос уходит сон вкрученным в гайку светом –
комарам на разлив растворяется торс. Трос, проглотивший
облако, до дирижабля вспенен – занавес обернулся к нему
спиной; и другой спиной обернулся в окно – там где-то
перепархивают поля цикады. Стеклянными нитями выше
запястий стянуты руки – вязнут топлёные ноты. Ткни музыку,

из пачки вытяни балерину – навстречу губам – подожги,
пусти мотыльков на оплётку пучка. Гремучие руки –
в них связки внезапных крыльев – сквозь коридор трясут
летучих мышей на лапах, расплёсканных по воде вражды,
как тигриный взмах – раздавшихся швейных уток:
роутер глади взнесёт их в опасность эха, вздёрнутого на весу.

Ко дну редких заводей примагничены рыбьи останки. Рёбра
осоки сверкнули из брения, под копытами брызжут закрылки.
Одуревший шахматный шмель копошится в себе ураном –
обогащённый захватом – пересекая запрещённую зону, соплам
хищных соцветий, театрально растянутых, ставит вилку:
время в воздухе тлеет как роза в пустом стакане.

В ней кипит шаровая молния – месть из глаза грыжей торчит
или гранатом из кварца. Пухнут под ним медузы, стекая на кафель.
Бьётся стебля аорта с намертво вросшим в неё хорьком.
Косая улыбка её в его сердце – иголка в мешке: зачин
ведёт виолончельным смычком, отсекая фамильный трафик,
в смётанном воздухе трансформаторном разбрасывая прикорм

на манер часового боя. Взвыл он, закинув удочку изо лба,
вздыбился за собой – стоног, как трескучий фрезер – вышел
из блоков скрипучих суставов, стрелкой расстёгивая дорогу
креозотной секирой, голосом нефти, разбитой колбой
кромсая лернейский выхлоп, электрорубанком ладоней рыжий
снимая за слоем слой – вдруг в амальгамном коллапсе дрогнул.

Вниманием стянутый узел гудит в арматуре открытого
журавлиного перелома – дымится в рогах поклажа.
Последняя капля расплава их взвесила всплеском из темени –
в них вьётся катушка как ткацкая рибосома, сытая
белковыми смыслами, чаша причастия, автопробка, жажда
вины корабельной с глотком из бутылки, вклеенной

переводной наколкой на стебель пустой улитки. Но сквозь неё –
если пристально – бронзовые, видны созвездия Брайля.
Тлеющим кадыком книзу всосать, как шприц – не больше,
чем пригодится – выдохнуть, отряхнуться по нити речной йо-йо –
от семян, как болгарка или от сплетен монет, как ныряльщик – зная
в лицо каждое из прозрачных созвучий в клешнях прибоя.

Влетая в замысел о себе прозрачном – будто письмо в бутыль
или копейка в розовый поворот курортный – треснет
реторта в пасти едкого ляписа. Стол, как ствол неподвижно –
на будущий берег свисает с графина до пола. Пыльный
винил шкворчит. Подбородок вибрирует. Заведённый – весь,
словно свиток схлопнувшись – очнёшься, стоя в диване пружиной.

fraufraulein [2025] greater honeyguide

#ambient #field_recordings #electroacoustic #musique_concrète #fraufraulein

(24/48)

С поэтом, химиком и педагогом Ростиславом Русаковым открываем неформальную творческую лабораторию «Протей»!

Окружающий нас мир — информация, помещённая в самые разные структуры кодировок, каждая из которых в своей сложности оказывается предельно поэтичной. В широком смысле текстом можно назвать что угодно — от бактерии до планеты. Человечество объединяет общее стремление прочесть эти тексты, пользуясь специфическими инструментами наук и эмпирических практик. Но есть и универсальный способ постижения мира — интуитивное чтение объектов, позволяющее бесшовно совмещать разные парадигмы в поэтическом тексте. Такой способ всегда требует особой пластичности. Её развитию и посвящена серия воркшопов творческой лаборатории «Протей».

Тема первой встречи — «Метафора, как инструмент познания». Всего планируется семь встреч — с теорией, упражнениями для разминки и трансмедиальными практиками: от коллажных слэмов и различных техник визуальной поэзии до бесед с камнями и создания лего-скульптур. Да-да. К концу каждой встречи неизменно будет возникать коллективная серия работ, которые войдут в общий каталог лаборатории. Все необходимые материалы мы подготовим, но всегда можно принести и что-нибудь своё.

Курировать встречи будет поэт, химик и педагог Ростислав Русаков, совмещающий в своём творчестве поэтику метареализма, инструменты DIY-хакинга и техногенной парафикции. Ростислав — автор вирусных зинов «рыба хочет пить» и «кисть есть пасть», полиграфист самого малотиражного издательства «Кроме Словении», оператор культового сериала «Ненастоящий детектив», создатель лингво-химической схемы разложения языка и коллажной серии «Кентавры горят».

— зарегистрироваться на первую встречу

Пока Протей идёт своим путём, вместе с Вовой Кошелевым и Любовью Квятковской записали песню из грядущего альбома "Новая Земля".

МАЯТНИК ФУКО

[Припев]
Ты нежно целовал равнины и баркасы
Когда входил в закат, как маятник Фуко
Земля твоя овал, о том напишут в ТАССе
И неба акварель снимает с нас трико

[Куплет 1]
Я сверка твоих слов, откинутых за плечи
Пока гудит камзол, растерянный, как пляж
Как страшно воевать на страшной чёрной речке
Где облака вошли в сухой интерлиньяж

[Припев]

[Куплет 2]
Точней твоя пчела, прибли‌женная к нёбу
Когда выходит ночь за угловатый край
А верность маете! а долг его галопу
А страшная мечта перепечатать рай!

[Припев]

Исполнитель: Любовь Квятковская
Музыка: Ростислав Русаков
Стихи: Владимир Кошелев

подписчики, с праздником что-ли

Всем, кто держит путь на открытие лаборатории, но не только – долгая, неудобная и зеркально мерцающая песня – для сонастройки:

Путь Протея

Кто тащит глазницы на крылышках пазух,
зевком выдувая реторту,
тот взвоет, ошпарив голодную морду
обратным прыжком дикобраза.
В нелепой попытке прочесть не проявленный лист –
под клёпаным трепетом сонным
мерцая как вирус, как бабочка перетасован –
посадит занозой строку на каждом из собственных лиц.
Как в память булавочкой крепят гримасу
последнего в жизни испуга,
так спрячет узор воспалённый ладоням в угол.
Но видит колючую спину зверя –
и липкий прыжок не гаснет
(и липкий прыжок не гаснет).
Иди – как в крыжовник опасный сочится рука,
чтоб сонную ягоду дёрнуть, порвав пуповину –
кто плачет? Смотри на ладонь – ведь ты сам себя вынул.
И лает неистовый зев куста – о, зачем ты меня поругал!
Очнись это только видение, это не ты:
и не он и не я освещает прозрачный зевок.
В отражении щурится кактус, и бьют из него,
снова, иглы – и каждая строчит канву темноты.
Снова ширится в сердце шиповник, и пухнут репьем глаза,
и лицо, словно бабочка, светится славящей фразой:
из пустого листа, как из шкуры, шипы дикобраза
вырастают и крепнут – из образов в образа.