И о переводе заглавий, когда в качестве заглавия взята цитата — из Шекспира, конечно, из кого же ещё.
Когда Осия Сорока переводил Фолкнера, легендарный роман The Sound and the Fury, он, конечно, знал, что это отсылка к великому монологу Макбета из пятой сцены пятого действия, когда он говорит о жизни человеческой:
It is a tale Told by an idiot, full of sound and fury, Signifying nothing.
Вот только ни в одном переводе "Макбета" на русский на то время это sound and fury не было передано так, чтобы его можно было сделать заглавием романа.
У честного Вронченко, одним из первых переведшего трагедию в 1833 (был ещё перевод Кюхельбекера, от которого тот последней волей оставил лишь три акта, и утраченного жаль ужасно): Рассказ, сложенный дурачком — задорный И многословный, но без всякой мысли.
У Кронеберга в 1844: сказка В устах глупца, богатая словами И звоном фраз, но нищая значеньем.
У Соколовского в, как всегда, "разъясняющем", то есть, раздувающем текст вдвое, переводе 1894 года: Жизнь — сказка, что бормочет Глупец другим глупцам!.. Из всех он сил Старается занять их, иль встревожить, И ничего в конце не выйдет, кроме Глупейших пустяков!..
У Соловьёва в 1903: Это — сказка В устах глупца, где много звонких фраз, Но смысла нет.
У Радловой в 1939: Рассказ, Рассказанный кретином с пылом, с шумом, Но ничего не значащий.
У Лозинского в 1950: Это — повесть, Рассказанная дураком, где много И шума и страстей, но смысла нет.
Я этот перевод очень люблю, но "Шум и страсти" в качестве заглавия не работает.
У Пастернака в 1951: Жизнь — сказка в пересказе Глупца. Она полна трескучих слов И ничего не значит.
И, наконец, у прекрасного Корнеева в 1960, для "юбилейного" собрания: Это повесть, Которую пересказал дурак: В ней много слов и страсти, нет лишь смысла.
Больше вариантов нет, когда Сорока переводит Фолкнера, поэтому он не берёт в качестве заглавия цитату из готового перевода, а переводит сам: "Шум и ярость", так роман Фолкнера называется по-русски, и Гурова со своим "Звук и ярость", конечно, проигрывает, хотя формально её перевод правильнее. Но правильный перевод — не всегда верный.
А вот те, кто переводит "Макбета" после выхода Фолкнера в переводе Сороки, уже никуда не денутся от этого "шума и ярости", слишком чеканно оно звучит.
Потом, может быть, напишу ещё и о примерах неудачного перевода таких заглавий.
И о переводе заглавий, когда в качестве заглавия взята цитата — из Шекспира, конечно, из кого же ещё.
Когда Осия Сорока переводил Фолкнера, легендарный роман The Sound and the Fury, он, конечно, знал, что это отсылка к великому монологу Макбета из пятой сцены пятого действия, когда он говорит о жизни человеческой:
It is a tale Told by an idiot, full of sound and fury, Signifying nothing.
Вот только ни в одном переводе "Макбета" на русский на то время это sound and fury не было передано так, чтобы его можно было сделать заглавием романа.
У честного Вронченко, одним из первых переведшего трагедию в 1833 (был ещё перевод Кюхельбекера, от которого тот последней волей оставил лишь три акта, и утраченного жаль ужасно): Рассказ, сложенный дурачком — задорный И многословный, но без всякой мысли.
У Кронеберга в 1844: сказка В устах глупца, богатая словами И звоном фраз, но нищая значеньем.
У Соколовского в, как всегда, "разъясняющем", то есть, раздувающем текст вдвое, переводе 1894 года: Жизнь — сказка, что бормочет Глупец другим глупцам!.. Из всех он сил Старается занять их, иль встревожить, И ничего в конце не выйдет, кроме Глупейших пустяков!..
У Соловьёва в 1903: Это — сказка В устах глупца, где много звонких фраз, Но смысла нет.
У Радловой в 1939: Рассказ, Рассказанный кретином с пылом, с шумом, Но ничего не значащий.
У Лозинского в 1950: Это — повесть, Рассказанная дураком, где много И шума и страстей, но смысла нет.
Я этот перевод очень люблю, но "Шум и страсти" в качестве заглавия не работает.
У Пастернака в 1951: Жизнь — сказка в пересказе Глупца. Она полна трескучих слов И ничего не значит.
И, наконец, у прекрасного Корнеева в 1960, для "юбилейного" собрания: Это повесть, Которую пересказал дурак: В ней много слов и страсти, нет лишь смысла.
Больше вариантов нет, когда Сорока переводит Фолкнера, поэтому он не берёт в качестве заглавия цитату из готового перевода, а переводит сам: "Шум и ярость", так роман Фолкнера называется по-русски, и Гурова со своим "Звук и ярость", конечно, проигрывает, хотя формально её перевод правильнее. Но правильный перевод — не всегда верный.
А вот те, кто переводит "Макбета" после выхода Фолкнера в переводе Сороки, уже никуда не денутся от этого "шума и ярости", слишком чеканно оно звучит.
Потом, может быть, напишу ещё и о примерах неудачного перевода таких заглавий.
BY Химера жужжащая
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
And while money initially moved into stocks in the morning, capital moved out of safe-haven assets. The price of the 10-year Treasury note fell Friday, sending its yield up to 2% from a March closing low of 1.73%. Multiple pro-Kremlin media figures circulated the post's false claims, including prominent Russian journalist Vladimir Soloviev and the state-controlled Russian outlet RT, according to the DFR Lab's report. But the Ukraine Crisis Media Center's Tsekhanovska points out that communications are often down in zones most affected by the war, making this sort of cross-referencing a luxury many cannot afford. The news also helped traders look past another report showing decades-high inflation and shake off some of the volatility from recent sessions. The Bureau of Labor Statistics' February Consumer Price Index (CPI) this week showed another surge in prices even before Russia escalated its attacks in Ukraine. The headline CPI — soaring 7.9% over last year — underscored the sticky inflationary pressures reverberating across the U.S. economy, with everything from groceries to rents and airline fares getting more expensive for everyday consumers. Pavel Durov, a billionaire who embraces an all-black wardrobe and is often compared to the character Neo from "the Matrix," funds Telegram through his personal wealth and debt financing. And despite being one of the world's most popular tech companies, Telegram reportedly has only about 30 employees who defer to Durov for most major decisions about the platform.
from us
