The Гращенков

Среди верхушки иранских лидеров также выделяется нынешний президент ИРИ Масуд Пезешкян. В суровых условиях исламской республики его можно характеризовать как «оппозиционного». Например, после угроз Ирана напасть на Израиль в июле 2024 года Пезешкян призвал Хаменеи пересмотреть своё решение, предупредив о серьёзных последствиях для экономики. Тогда же Пезешкян вступил в конфликт с КСИР, хотя теперь он официально поддерживает их и даже сам носит форму. Также Пезешкян неоднократно критиковал иранскую систему, поддерживал и защищал оппозицию, но позже осудил протесты. В общем, обычный в таких случаях колеблющийся политик. Пока был частью системной оппозиции – поддерживал протест, став президентом – вынужден проявлять лояльность к КСИР и Верховому лидеру. При том, что Али Хаменеи 86 лет и уживаться со столь престарелым и автократичным руководителем, прямо скажем, непросто.

Разумеется, сейчас, когда Иран находится в состоянии острой фазы войны с Израилем, Пезешкян должен быть еще жестче в своих высказываниях, чем самые первые из лоялистов. Хотя ранее Пешекиан поддержал возобновление переговоров с США по ядерной программе Ирана, пообещав возродить соглашение, которое Иран заключил с другими мировыми державами в 2015 году в обмен на отмену международных санкций. Он поддерживал налаживание дружеских отношений со всеми странами, кроме Израиля, так как всегда поддерживал Палестину. Пезешкян также выступил в защиту иранской ракетной программы, заявив, что она необходима для защиты страны от Израиля. В общем, в том пространстве маневра какой есть в Иране, президент – наиболее прогрессивная фигура. Что также указывает на то, что иранская политика требует определенной перезагрузки, а режим аятолл давно держится не на народной поддержке.

Но Израиль явно не делает ставку на внутреннюю оппозицию, а скорее, на сирийский сценарий. В этом смысле Иран рискует пойти по пути Ассада, а если КСИР когда-нибудь потеряет свое влияние, то стране грозит распад и риск не демократизации, а исламизации. По крайней мере, каких-то ее частей. В последнее время происходит бурный рост влияния сторонников «чистого ислама» (то, что у нас называют ваххабизм-салафизм). От скачкообразного роста его пропаганды до физического распространения через миграцию и вооруженную экспансию Ирака и Сирии. Как верно замечают коллеги, некоторые эксперты видят за этим британские уши (или стоящие за ними международные финансовые круги). В любом случае - некто активно работает над консолидацией ислама на основе идей салафизма, с попутным уничтожением иных ветвей и течений. И Иран тут является основным препятствием для такого развития событий.

Так что призыв скинуть власть режима, как обычно это бывает на Ближнем Востоке, представляет собой шкалу рисков: от возможности еще большей исламизации региона до полной потери контроля над территорией и развала страны. С одной стороны, усталость от исламской республики ощущается, стране явно нужны реформы, но действующий режим (теперь еще и в состоянии войны), явно не готов на них идти, предпочитая держаться до последнего. Усталость выражается в снижении числа верующих – 60% иранцев не считают себя мусульманами (22% никак себя не идентифицируют, а 8% - считают себя атеистами, а еще 10% - агностиками). Так и в приверженности традиционным ценностям. В 2025 году коэффициент рождаемости упал до 1,44 ребёнка на женщину (как в России, где он 1,39), а в Тегеране и вовсе – до 1,15.

Не замечать этих проблем было нельзя, но 86-летний лидер и КСИР, который многие члены парламента открыто обвиняли в коррупции (один из членов Меджлиса заявил, что деятельность КСИР на чёрном рынке может приносить 12 млрд. долларов в год) вряд ли способны на запуск каких-либо контролируемых перемен. Поэтому идея о том, что израильская военщина консолидирует граждан вокруг лидеров ИРИ – может оказаться ошибочной или такая поддержка будет носить недолговременный характер. Так что если сейчас США удастся договориться с Ираном и удары временно прекратятся, перед руководством вновь встанет дилемма, связанная с политическими угрозами и путями их решения.

www.group-telegram.com/us/thegraschenkov.com/5682

60.6K viewsedited  Jun 15 at 10:23

Среди верхушки иранских лидеров также выделяется нынешний президент ИРИ Масуд Пезешкян. В суровых условиях исламской республики его можно характеризовать как «оппозиционного». Например, после угроз Ирана напасть на Израиль в июле 2024 года Пезешкян призвал Хаменеи пересмотреть своё решение, предупредив о серьёзных последствиях для экономики. Тогда же Пезешкян вступил в конфликт с КСИР, хотя теперь он официально поддерживает их и даже сам носит форму. Также Пезешкян неоднократно критиковал иранскую систему, поддерживал и защищал оппозицию, но позже осудил протесты. В общем, обычный в таких случаях колеблющийся политик. Пока был частью системной оппозиции – поддерживал протест, став президентом – вынужден проявлять лояльность к КСИР и Верховому лидеру. При том, что Али Хаменеи 86 лет и уживаться со столь престарелым и автократичным руководителем, прямо скажем, непросто.

Разумеется, сейчас, когда Иран находится в состоянии острой фазы войны с Израилем, Пезешкян должен быть еще жестче в своих высказываниях, чем самые первые из лоялистов. Хотя ранее Пешекиан поддержал возобновление переговоров с США по ядерной программе Ирана, пообещав возродить соглашение, которое Иран заключил с другими мировыми державами в 2015 году в обмен на отмену международных санкций. Он поддерживал налаживание дружеских отношений со всеми странами, кроме Израиля, так как всегда поддерживал Палестину. Пезешкян также выступил в защиту иранской ракетной программы, заявив, что она необходима для защиты страны от Израиля. В общем, в том пространстве маневра какой есть в Иране, президент – наиболее прогрессивная фигура. Что также указывает на то, что иранская политика требует определенной перезагрузки, а режим аятолл давно держится не на народной поддержке.

Но Израиль явно не делает ставку на внутреннюю оппозицию, а скорее, на сирийский сценарий. В этом смысле Иран рискует пойти по пути Ассада, а если КСИР когда-нибудь потеряет свое влияние, то стране грозит распад и риск не демократизации, а исламизации. По крайней мере, каких-то ее частей. В последнее время происходит бурный рост влияния сторонников «чистого ислама» (то, что у нас называют ваххабизм-салафизм). От скачкообразного роста его пропаганды до физического распространения через миграцию и вооруженную экспансию Ирака и Сирии. Как верно замечают коллеги, некоторые эксперты видят за этим британские уши (или стоящие за ними международные финансовые круги). В любом случае - некто активно работает над консолидацией ислама на основе идей салафизма, с попутным уничтожением иных ветвей и течений. И Иран тут является основным препятствием для такого развития событий.

Так что призыв скинуть власть режима, как обычно это бывает на Ближнем Востоке, представляет собой шкалу рисков: от возможности еще большей исламизации региона до полной потери контроля над территорией и развала страны. С одной стороны, усталость от исламской республики ощущается, стране явно нужны реформы, но действующий режим (теперь еще и в состоянии войны), явно не готов на них идти, предпочитая держаться до последнего. Усталость выражается в снижении числа верующих – 60% иранцев не считают себя мусульманами (22% никак себя не идентифицируют, а 8% - считают себя атеистами, а еще 10% - агностиками). Так и в приверженности традиционным ценностям. В 2025 году коэффициент рождаемости упал до 1,44 ребёнка на женщину (как в России, где он 1,39), а в Тегеране и вовсе – до 1,15.

Не замечать этих проблем было нельзя, но 86-летний лидер и КСИР, который многие члены парламента открыто обвиняли в коррупции (один из членов Меджлиса заявил, что деятельность КСИР на чёрном рынке может приносить 12 млрд. долларов в год) вряд ли способны на запуск каких-либо контролируемых перемен. Поэтому идея о том, что израильская военщина консолидирует граждан вокруг лидеров ИРИ – может оказаться ошибочной или такая поддержка будет носить недолговременный характер. Так что если сейчас США удастся договориться с Ираном и удары временно прекратятся, перед руководством вновь встанет дилемма, связанная с политическими угрозами и путями их решения.

BY The Гращенков