Ruth van Beek
— Я хочу убедить зрителя, что объект, на который он смотрит, имеет свою собственную жизнь... что может звучать немного по-детски, но когда я делаю коллаж, всегда есть чёткий момент, когда я знаю, что он закончен — как будто фигура на столе говорит со мной или становится автономной.
📎 цитата из этого интервью
📎 ещё интервью в журнале podium studio
📎 и ещё в it’s nice that
— Я хочу убедить зрителя, что объект, на который он смотрит, имеет свою собственную жизнь... что может звучать немного по-детски, но когда я делаю коллаж, всегда есть чёткий момент, когда я знаю, что он закончен — как будто фигура на столе говорит со мной или становится автономной.
📎 цитата из этого интервью
📎 ещё интервью в журнале podium studio
📎 и ещё в it’s nice that
В книге «Самая старая вещь» Рут одушевляет объекты в своих коллажах, рифмует их друг с другом и повторяет форму овала. В разных интервью художница упомянула о связи книги со своей матерью:
— Моя мать оставила мне три папки с тщательно скопированными рецептами и вклеенными картинками. Я никогда не готовила по ним. Я хранила их по другим причинам. Меня трогает забота, ровный почерк, выцветшие страницы. <…> Моя мать умерла, когда мне было пятнадцать. Я никогда не знала её как женщину. Это гарантировало, что она всегда будет для меня материнской фигурой. Я научилась у неё старомодным вещам: готовке, вязанию, садоводству. Она ходила в школу домашнего хозяйства и была терпеливой мастерицей. Вероятно, отсюда и началось моё увлечение руководствами и книгами по рукоделию и домашнему хозяйству. Я многому у неё научилась, но не всему.
И в этой незавершенности для меня заключается ценный ресурс. Как тёплое воспоминание, на которое можно оглянуться, но которое в то же время закрыто и искажено прошедшим временем. Этот открытый финал, незавершенность присутствуют во всех моих работах.
— Моя мать оставила мне три папки с тщательно скопированными рецептами и вклеенными картинками. Я никогда не готовила по ним. Я хранила их по другим причинам. Меня трогает забота, ровный почерк, выцветшие страницы. <…> Моя мать умерла, когда мне было пятнадцать. Я никогда не знала её как женщину. Это гарантировало, что она всегда будет для меня материнской фигурой. Я научилась у неё старомодным вещам: готовке, вязанию, садоводству. Она ходила в школу домашнего хозяйства и была терпеливой мастерицей. Вероятно, отсюда и началось моё увлечение руководствами и книгами по рукоделию и домашнему хозяйству. Я многому у неё научилась, но не всему.
И в этой незавершенности для меня заключается ценный ресурс. Как тёплое воспоминание, на которое можно оглянуться, но которое в то же время закрыто и искажено прошедшим временем. Этот открытый финал, незавершенность присутствуют во всех моих работах.