***
попробуй собрать
на прокорм синицам
рассыпанное зерно

одна залетела в комнату
сытая несмотря на мороз
и ну воровать
синтепон из любимой игрушки

после нее останется
одинокая комната
медвежонок с распоротым животом

Кто в Новосибирске - приходите сегодня говорить о поэзии на Чердаке

ВС 19.10 18:00 | Поэтический клуб «Восьмигранник»

Продолжаем разговоры о новосибирской поэзии. Доберемся до потайных уголков, прокатимся на электричке, выясним, был ли Хармс человеком. Пообсуждаем, подискутируем, полистаем книги.

Вход: донат

Фотография Вячеслава Ковалевича

***
все надежно спрятанное
туманом стоит за моим окном
покачивает рябину

пытается жестами изъясниться

В журнале опубликован цикл "Zebranivem" Сергея Хана.

В этих стихах происходит обратное касание: поиск слова-впечатления-контакта с пейзажем вызывает ощущение прикосновения природы. Окружающее сливается с личным, как гул за окном влияет на разговор, оживляя его и помогая высвободить откровение из ледяной капли. Выдуманное ничем не отличается от реального, если швырнуть все слова в ветер и окружить значениями непостижимое внутреннее знание. Даже если нет сотен слов для обозначения ночи и неба, поэт способен их изобрести, каждый раз проявляя новую ясность пейзажа.

•

вспугнула медуз с шершавого
экрана-торца панельной многоэтажки

зеленая тень пейзаж
обезображенный колебанием

пренатальных тревог
мы оказались внутри

и обнаружили
что заштрихованные узлы

и блоки
не используются

в одном из них мы укрываемся
следить за небом затянутым

тонким галлюцинированием
снаружи гул и наш разговор

становится оживленнее
с наступлением ночи они сливаются

в сбивающем дыхание узнавании
мы передаем друг другу

замороженные капли откровения
рассасывая их по одной

в шутку ты заставляешь
все исчезать

Сергей Хан

***
никто не видел, а сегодня вечером прямо над головой отца семейства
размотался одрадек
и осталась от него одна шпулька
сияющая ось

никто не видел, как дом покачнулся
крошка штукатурки укрыла лица вещей
все высыпали на улицу
ещё при прошлом землетрясении
да так и рассыпались по земле
в чем были

никто не видел, но стихотворение
вовремя обернулось
и снова
и снова

***
снова стоит июль и молчит январь
пара булавок — ниточку растянуть
снова стоит вопрос и молчит словарь
и трава мешает и снег не дает прикоснуться
но сходство врожденных черт но листик сухой в руке
вот аргументы на сломанном языке

Сегодня продолжим разговоры о новосибирской поэзии на Чердачке

ПН 03.11 18:00 | Поэтический клуб «Восьмигранник»

В разговорах о новосибирской поэзии неторопливо приближаемся к современности. Всмотримся в зеркальца стихотворений и постараемся не порезаться о края. Будем спорить о вкусах, понимать и путаться, листать книги.

Обратите внимание — в этот раз собираемся в понедельник, а не в воскресенье!

Вход: донат

Фотография Вячеслава Ковалевича

М.

в полный штиль
оставленной библиотеки
вплывает лодочка
чужой руки

Завтра на Чердачке

ВС 16.11 18:00 | Поэтический клуб «Восьмигранник»

Как начали разговоры о новосибирской поэзии, так и не можем остановиться — и все же подходим к финальной встрече цикла. В этот раз интонации будут тише — будем вслушиваться в оттенки смыслов и состояний.

Вход: донат

Фотография Вячеслава Ковалевича

Лю Гаочэнь (刘高辰) и Иван Алексеев перевели мое стихотворение "слова касаются друг друга" на китайский, и перевод выложили в Вичат-канале 读首诗再睡觉 (Стихотворение на ночь) с комментарием и аудиоверсией на двух языках.
Так что теперь можно перед сном послушать Чу Юйтина (楚雨庭) и меня под музыку Тоби Фокса и Итоки Ханы.

https://mp.weixin.qq.com/s/55yecIhP26ZrB8ewIgkLnQ/scene1

Сережа Хан написал о моем стихотворении для Метажурнала. Спасибо ему!

Анастасия Голованова 

* * *

ты просыпаешься снова в двуспальной кровати  
поздно вставать так что можно ещё поваляться  
сны наплели в голове паутинные сети  
в них заплутали неугомонные дети   
  
голубь вчера стучался в балконные стекла  
стриж залетал залетал пришлось ловить одеялом  
цветы распустились однажды да так и цветут на обоях   
чайный кружок на столе  
  
сам же надламывал веточки бабочек дёргал за крылья  
хрусты гуляют по телу хрусты гуляют по телу  
и кого теперь укрывать одеялом кого укрывать одеялом  
и кому теперь бегать по улицам неугомонным  
залетать залетать на балкон   
клювом стучаться в стекло  

Источник: тг-канал авторки.

#выбор_Сергея_Хана


Лори Андерсон в одной из своих композиций перечисляла правила, которые она и Лу Рид выработали для времён вроде нынешних. Читая стихи Насти, можно словно прочувствовать одно из этих правил как их внутреннее-мягкое-приграничное заоконному холоду тепло. Протягивая [ɪ(ə)] в really и с едва заметной вибрацией финальной r — Лори произносила: be really tender. 
  
Одна из заметных актуальных тенденций в поэзии — возвращение детскости, которая в лучших образцах свободна от инфантильности и стремится скорее к чистоте чувствительности. И если для кого-то эта чувствительность — чувствительность первой встречи, то во многих Настиных текстах это чувствительность расставания, первого — но не столько хронологически, сколько в значении начала.   
  
Утро в стихотворении выше — как, например, и в другом Настином тексте — «Заметнее всего утром» — оказывается зоной засвета, когда начало и завершение сходятся в размывающем восприятие пятне, отслаивая реальность, которая теперь обёрнута лёгкой дымкой памяти, пылинками её мелочей. Стихотворения Насти вообще часто словно тянутся рукой в тонкой перчатке воспоминания в явь и отдергиваются в последнее мгновение прикосновения.
  
«Ты просыпаешься снова в двуспальной кровати» — почти дерридианское «больше чем один, меньше чем два», или нехватка, незавершённость, потеря и возможность — возможность следа, любовь к следу, предоставление себя следу, пусть «следы [и] производят пространство своей записи не иначе, как придавая себе период своего стирания» (Деррида). Следы — исчезающие, тихие, как негромкой бывает боль, неотличимая от вины: «сам же надламывал».  
  
«Просыпаешься» — ещё до пробуждения, в невозможном пространстве отсылки, пространстве между фрагментами времени, в котором они все перед тобой, настоящие, распустились да так и цветут. Отсюда бы не уходить: лениво поваляться в их тени, а потом послоняться там же, гулять по времени-телу маленьким чудом хруста, ходить по кругу, по кругу ты-я, стучать самому себе снаружи и (не)откликаться.  
  
Тук-тук: «просыпаешься снова» — а что значит «снова», что это за повтор? Паутина/силки, в которые попалась бы птица, да только где она? Но вот они мы, твои «неугомонные дети», и мы — уже и не мы. Текст —

      в отличие от следа — всегда повторяется, а «повторение, логика повторения, компульсия повторения остаются неотделимыми от влечения смерти» (Деррида). Вот мы и знаем имя твоё, птица. И имя —

      всегда повторяется, но не повторяется его время. Если прагматический текст движется к собственному распаду, то поэтический текст бежит на пол шага впереди себя, отправляется в путь — 

      пусть даже это путь по кругу внутренней комнаты. 


#комментарий_Сергея_Хана

Спасибо Валерию Горюнову за комментарий к стихотворению!

Перечитывая стихотворение Анастасии, вспомнил услышанную в детстве самую страшную примету: птица стучится в стекло — к смерти. Если смотреть на стихотворение с этой позиции, то "просыпаешься снова", "поздно вставать" становится началом перехода героя в отсутствие. Структура стихотворения похожа на паутинные круги, где природное переплетается с домашним, тело с воспоминаниями.

Монтаж происходящего кажется сном о вчерашнем дне: голубь стучал в стекла, залетел стриж, чайный кружок остался на столе. Параллельно (зеркально) из "сна" извлекается время: цветы замерли на обоях. Неясен их момент рождения ("однажды"), нет завершения цветения.

Следующий момент сна: неугомонные дети из первой строфы превращаются в воспоминание героя о собственном детстве, каждая надломанная веточка отзывается телесным хрустом — хрустом исчезновения жизненного притока. Вопросы в последних строках намекают на то, что героя уже нет, но плач по нему — понимание, что он был и "неугомонными детьми"/неугомонным ребенком, и укрытым одеялом стрижом, и стучащим-зовущим голубем.

Переход в отсутствие в произведении Насти начинается пробуждением в сон и память, а завершается тем, что герой становится окружающим миром, встречается нитью событий с самим собой. Повторение глаголов и целых фраз подчеркивает это ирреальное, схлопывающее жизнь удвоение.

#комментарий_Валерия_Горюнова

Ещё можно записаться к Валерию в мастерскую на декабрь🌿