Редакция VOINOVPOETRY от всего сердца поздравляет Бориса Кутенкова с Днем рождения 🌟
Многая лета, Борис Олегович! С радостью в сердце публикуем ваш материал.

Ёмбы и доктили, или Шесть советов о стихотворном ритме и размере
(часть первая)
Итак, продолжаем цикл статей о стихотворной технике. В продолжение разговора о рифме захотелось обсудить то, о чём так часто спрашивают – и столь часто путают: размер и ритм. На этот раз тезисов и советов получилось не десять, а всего лишь шесть. Краткость – сестра (о ней мы тоже обязательно поговорим).
Но для начала спросим себя: так ли обязательно знать вообще стихотворные размеры? Не превратимся ли при этом в сороконожку, которая запуталась при пересчёте собственных ног? В случае с рифмой всё кажется более очевидным и простым. Как ни странно, ответы поэтов на этот вопрос не столь однозначны, а часто и пренебрежительны к «технической» стороне дела.

Марина Цветаева признавалась, что не знает стихотворных размеров, о том же говорил и Маяковский.

Скажу так: это знание, безусловно, неважно для самого процесса сочинительства, а вот «немножечко понимать, чего же я там на самом деле натворила», как однажды выразилась Наталья Горбаневская, нелишне никому. И запретим себе становиться не только сороконожкой, но и пьяным студентом Литинститута, который, по легенде, как-то хлопнул дверью на собеседовании, заявив: «Мне не нужны ваши ёмбы и доктили!»
Уточню, что все эти оговорки не касаются критика: ему нужно знать всё. Уникальный случай сочетания поэта и всезнающего литературоведа в современности – Антон Азаренков: именно к нему я всегда обращаюсь, когда возникает заковыристый вопрос о каком-то из частных случаев версификации. Не думаю, что это как-то мешает качеству его стихов, а вот преподаванию и вообще культурной деятельности помогает весьма.
Те, кто уже решил, что чтение этой статьи для него излишне, – могут захлопнуть дверь или, наоборот, приоткрыть её пошире для жюри Нобелевского комитета. Что до остальных – отложим высокомерие и перейдём к первому совету… Впрочем, он касается не только размера, а в принципе стихотворной работы.

1) Отличать насилие от усилия.

Как-то в Литинституте мне посоветовали стремиться к большей вариативности размеров; я и сам иногда адресую этот совет разбираемым, если вижу подборку, наполненную, к примеру, сплошными четырёхстопными или пятистопными ямбами. «Засилье пятистопного анапеста, / Как лиственница, серо и разлаписто», – написал мне один остроумец на полях подборки. Но стоит ли переламывать себя, если чувствуешь органичным текст именно в выбранном размере? И кем именно выбранным – тобой или стихотворением? Вопросы эти не вполне решены для меня как для стихотворца, и они, в конце концов, упираются в соотношение математики и вдохновения, рациональности и спонтанности творческого труда. 
Вечные, как жизнь, вопросы. С одной стороны, действительно хочется быть более «вариативным»; с другой – безусловно, что в случае подлинности ритм выбирает само стихотворение (именно ритм; размер уже вторичен и, в принципе, он может быть каким угодно, а индивидуален именно ритм, гораздо более сложное и менее определённое понятие). Сошлёмся и на определение «Википедии», если так будет более ясно: «Ритм стихотворения – закономерное чередование во времени подобных явлений». 

Выбранный ритм – слепок души и личности.

И, если однообразна в целом поэтика, – видимо, это свидетельствует о глубинной инерции, которую изменить сознательным усилием будет трудно. Да и не нужно, наверное.
Иногда приходилось слышать, что регулярный стих – форма постоянства, а верлибр – сбрасывание с себя обязательств. Про обязательства не будем даже комментировать (кем именно и когда даны?), а тезис про внутреннее постоянство кажется мне гораздо более любопытным. И всё же не дадим ему превратиться в литературоведческую манипуляцию; так же, как не позволим постоянству превратиться в инерцию. Переход этой границы – штука довольно опасная.
(Продолжение в комментах)
🥀🤩VOINOVPOETRY🤩🥀