Отрицание, гнев, торг, депрессия, принятие, покупка простенького kindl’a на пробу. Радикальное решение, учитывая мою любовь к бумаге, но заказ, ожидание и доставка книг из России изматывает. Мне вечно надо здесь и сейчас.

Правда, пока не хватает стилуса для разметки и подчеркиваний. В этом смысле айпад удобнее, а бумага вне конкуренции, но привыкну.

Ну и, по традиции, нерегулярная рубрика — что я читаю. Это одна из книг. Теперь ваша очередь! Рассказывайте и показывайте, что читаете вы.

Не про книги и даже не про Израиль, но считаю, что мир должен знать. Вот уже больше двух лет я выпадаю в осадок после каждой доставки из мясной лавки.

Дело в том, что они привозят фарш в пакетах с наклейками. И на этих наклейках — время заказа и адресат.

Я и так каждый раз от этого зрелища воплю чайкой, но сегодня был совсем финиш. Курьер передал прозрачный пакет с прокрученным мясом, и наклейкой «Вика Рипа, 10:34» со словами: «Держите, ваш фарш», а затем пожелал приятного аппетита.

Как из Петербурга привет передали.

Очень жаль. Спасибо за все, Стивер.

Читаю «Нефть и кровь» Брэдли Хоупа и Джастина Шека, и это прям неожиданно захватывающая вещь. Авторы, финалисты Пулитцера, рассказывают о стремительном превращении наследного кронпринца Саудовской Аравии Мохаммеда бин Салмана (МБС) из темной лошадки в деятельного автократа, который подмял под себя некоторое количество известных банкиров, голливудских деятелей и политиков.

МБС известен своими реакционными решениями. Я знала, что его политическая карьера началась с крупной антикоррупционной чистки, но о помпезности мероприятия не подозревала. А зря, там любопытно вышло — МБС на три месяца превратил в тюрьму самый дорогой отель в Эр-Рияде.

Чтобы вернуть в казну порядка $100 млрд, МБС устроил облаву. Утром 3 ноября 2017 года все постояльцы столичного саудовского Ritz, включая держателей платинового статуса, получили приказ покинуть отель, после чего Ritz закрылся на три месяца. Отель за сутки пероборудовали в золотую клетку. В двух сотнях номеров высверлили замки, сняли двери ванные и шторы — сделали все, чтобы лишить задержанных приватности. Люксы переоборудовали в комнаты для допросов.

Среди задержанных, которым по прибытии по индивидуальным меркам портные шили дишдаши — традиционные арабские длинные рубахи, были местные миллиардеры, министры, советники и члены королевской семьи. МБС решил пойти ва-банк: вернуть деньги и заодно убрать тех, кто мешал его восхождению.

Если вам, как и мне, не особо интересна Саудовская Аравия сама по себе, не думайте пропускать. Хоуп и Шек фокусируются не столько на биографии МБС, сколько на его реформах и развороте восточной экономики и культуры СА на запад. Очень бодро и местами забавно. Как дочитаю, расскажу подробнее.

Моя подруга Софа как-то сказала, что каждый новый день Израиль совершает сальто поперек себя, и она вместе с ним. «Я когда переезжала, воображала, что будет немножко Европа, немножко арабская ночь, волшебный восток. Хрен там. Место настолько отбитое, что я иногда сомневаюсь в его существовании. Даром, что здесь живу» — это фраза из нашей с ней переписки.

Нас свел телеграм. Мы как-то встретились в Тель-Авиве, долго говорили, я показала Софе любимые книжные, мы умяли ведро чурросов, а потом она предложила стать ее бета-ридером. Софа пишет роман и еженедельно выкладывает главы в закрытый чат по подписке, а я читаю и докапываюсь до текста до публикации.

Софа классная. Во-первых, она живо и бодро пишет. Во-вторых, в основном про Израиль. При этом ее канал называется Поговорим о вашем отце. При чем здесь Израиль? Ни при чем. Софа психолог, и она хотела писать о психологии, но Израиль превратил безобидный психоблог в дорогой дневник, все пошло через жопу, но с огоньком и фанфарами. От поездки в СПА с крокодилами до знаменитой израильской медицины (с последней очень здорово увязался «Йерве из Асседо», который я рекомендовала).

Еще нравится про про центральную автобусную станцию Тель-Авива и расизм, на который в Израиле (как на все в Израиле) можно посмотреть под парадоксальным углом.

Лучший стендап-канал. С книгами, драйвом и яростной любовью к жизни. Энджой.

Откопала первое и, кажется, единственное интервью Стивера о «Флибусте», книжном пиратстве и книгах в целом. Текст вышел в 2013 году и явно опередил свое время.

Надо знать и хорошо чувствовать рынок, чтобы в 2013 утверждать, что электронные библиотеки не убьют, а подстегнут продажи бумажных книг. Если верить Стиверу, а я верю, флибустьеры используют пиратские библиотеки как фильтр для поиска качественных книг, которые потом покупают в бумажном формате.

И вот еще хорошее (хотя там все интервью на цитаты можно разбирать):

«Важно понимать: задача сетевой библиотеки - вовсе не ковровое распространение очередного свеженького "Ночного позора" или каких-нибудь "Поцелуев нежного вампира". Это шлак-однодневка, шум, помехи. Лично я с большим удовольствием вовсе выкинул бы их из Сети. Зато последние 100-120 лет литературы внезапно оказались под замком! Проблема в том, что принятые под давлением копирастического лобби законы отрезали общество от собственного литературного наследия. Произведения ухнули в чёрную дыру, которая запрещает любое их использование, пока не истекут драконовские сроки»

Несмотря на то, что с момента публикации прошло одиннадцать лет, интервью чудовищно актуально. Почитайте.

Книжноклубное

В августе читали и обсуждали «Стоунера». С тех пор прошло почти три месяца, но роман не отпускает. «Стоунер» захватил клуб настолько, что на вчерашнем заседании по «Союзу еврейских полисменов» Шейбона было решено ввести внутренний индекс Стоунера — по аналогии с индексом Биг Мака.

И если индекс Биг Мака измеряет покупательную способность валют в разных странах, то индекс Стоунера будет оценивать способность книги вызывать бурю эмоций и менять жизни.

Судите сами, один из членов клуба после «Стоунера» вернулся к медитациям и начал изучать буддизм. Другой — пересмотрел свою библиотеку и взялся за изучение американской классики. И это только то, что я доподлинно знаю.

Посмотрим, сколько стоунеров наберет следующая книга. В ноябре читаем и обсуждаем «Свободу» Франзена (свободных мест нет, запись полная). #клуб

Когда мне нужно сконцентрироваться или успокоиться, я собираю гигантские пазлы. Кажется, что это такое милое, медитативное хобби взрослого человека, но я по всем параметрам пазлы должна ненавидеть, как кинзу или вареную морковь.

Всё началось с детства, с Нового Года в третьем, кажется, классе. Подруги получили на празднике кукол Мокси — тех самых, с единорогом на поводке, розовую мечту всех маленьких девочек того времени. Но что получила я? Пазл. Причем не просто пазл, а пазл на тысячу штук, с пасторальным немецким пейзажем, в центре которого возвышался огромный замок Нойшванштайн.

Типа — смотри, Вика, горы высоки, зима близко, а жизнь — сложная штука.

Ситуация максимально карикатурная: вокруг счастливые одноклассницы с куклами, а я в углу в обнимку с Нойшванштайном. Сейчас уже не вспомню, но не удивлюсь, если на тот праздник жизни я пришла после музыкальной школы, где занималась, как нормальный еврейский ребенок, скрипкой.

Недавно после пяти воздушных тревог за день начала собирать очередной пазл с гигантским книжным. Не Нойшванштайн, конечно, но тоже ничего.

Артур Кронфельд, немецкий психиатр и основатель первого в мире Института сексуальных исследований, поступил дерзко: он открыто обвинил лидеров нацистской Германии в психических отклонениях и сексуальных извращениях и подробно описал, как они влияют на политику.

«Дегенераты у власти» показались довольно любопытными, хотя на полноценную книгу текст не тянет. Технически это спорное с точки зрения методологии, но понятное исследование природы политического зла.

Опираясь на собственный врачебный опыт, а также на опыт непродолжительной коммуникации с Гитлером, Кронфельд проанализировал психосексуальные отклонения не только фюрера, но также Геринга, Гиммлера, Геббельса и менее известных нацистов.

Гипотезы Кронфельда местами спорны, в них много фрейдизма, но здравое зерно все же есть: история показывает, что деграданты с психопатическими чертами, неудержимой жаждой власти и подавленными комплексами чаще всего пытаются подчинить окружающих. А садистские наклонности из личных отклонений превращаются в рабочий инструмент для удержания контроля.

Вопреки подзаголовку и общему духу текста, Кронфельд пишет не столько и не только про секс, сколько про общую атмосферу морального разложения в нацистской верхушке. По его мнению, личные извращения и психопатические черты нацистов не только объясняли их поведение, но и становились частью государственной идеологии.

Один из самых мрачных моментов «Дегенератов у власти» — рассказ Кронфельда о том, как Гитлер ещё в начале своего политического пути устранял людей, которые хоть что-то знали о его интимной жизни. Окружённый тайнами и слухами, Гитлер репрессировал всех, кто мог подорвать его публичный образ. Ожидаемо, что эта борьба с собственным прошлым только усиливала его паранойю и делала ещё более безжалостным.

В тексте мало сочувствия или попыток оправдания: Кронфельд описывает нацистов как людей, для которых подавление и контроль — это нечто вроде личной терапии.

Вещь смелая, местами спорная, но читать стоит. #чтопочитать

В «Дегенератах у власти», кстати, ожидаемо много разного об оголтелых антисемитах почти столетней давности, чья риторика до степени смешения похожа на риторику их современных последователей.

Юлиус Штрейхер — алкоголик и психопат, издавал газетенку, где пытался «научно» обелить свои пещерные взгляды. С ее страниц он боролся с медициной как с «еврейским продуктом». Вместо докмеда Штрейхер предлагал немцам мистику и знахарство, а еще протестовал протовал против прививок, так как не хотел чтобы «германская кровь отравлялась чужеродным белком». Серьезно, как вообще это могло быть частью чьего-то мироощущения?

Существуют характерные различия форм «арийских» и «неарийских» красных кровяных телец, — пишет он. Накопление вредных веществ в организме происходит преимущественно у… евреев и является биологической основой их жадности.

Раньше не могла понять, как вообще можно было поверить в такую дурь, и сейчас всё ещё не понимаю. Последнее время вижу как антисемиты свежего разлива выступают за отказ от продуктов израильских или в целом еврейских достижений.

Не берусь утверждать, что, не изобрети евреи вакцину от полиомиелита и гепатита B, не внеся вклад в разработку ПЦР и еще много во что, их бы совсем на свете не было. Кто-нибудь, да сподобился бы. Колеса истории, однако, не повернешь — что мы сделали, то сделали, спасибо, пожалуйста. Но время идет, а ненависть как была, так и остаётся. История учит тому, что она ничему не учит.

По привычке шарахаюсь от громких звуков, хотя за окном временно не Израиль.

Вчера ужинала, и тишину прервал сигнал ракетной тревоги — сработали два приложения на телефоне. В Израиле у всех такие приложения, о тревоге по месту пребывания ты и так узнаешь, а что в других городах, что у родных и у друзей, что вообще в стране делается — для того есть, как у нас ее называют, «аппликация».

В общем, тревога. Я по привычке подскочила, начала искать бомбоубежище и осознала, что его нет. Новый виток паники — в смысле нет бомбоубежища? А, и обстрела тоже нет, это теперь не здесь?

Сегодня на улице, услышав рев мотоцикла, вздрогнула и пригнулась.

Очень странно и непривычно все это. Интересно, сколько нужно времени, чтобы психика пришла в норму?

Как вы уже поняли, сейчас я не в Израиле. По семейным обстоятельствам на некоторое время заехала в родные пенаты, буду курсировать между Москвой, Петербургом и Самарой.

Если вы — книжник, книжный проект, издательство и дружественный автор, буду рада обсудить разное совместное или просто увидеться. Звоните, пишите, зовите, пересылайте этот пост тем, кому это может быть актуально.

Ну а пока — я в турне по любимым книжным 👻

Сегодня ночью, 8 ноября 2024 года, в Амстердаме произошел еврейский погром

После футбольного матча между «Маккаби Тель-Авив» и «Аякс» сотни джихадистов напали на еврейских болельщиков. Их избивали, давили машинами, в окна отелей, где остановились израильтяне, запускали фейерверки. Погромщики жгли израильские флаги, выкрикивали антиизраильские лозунги и призывали желающих присоединиться к линчу евреев.

Полиция Нидерландов вмешалась катастрофически поздно — к тому моменту погромы, вспыхнувшие одновременно в разных частях города, было невозможно быстро локализовать и остановить.

Never again, почти мантра, которую мир повторял в послевоенный двадцатый век, очевидно забыта. Но вот что я еще вспомнила.

Завтра, 9 ноября, — годовщина крупнейшего еврейского погрома в Европе, известного как Хрустальная ночь. В 1938 году в ночь с 9 на 10 ноября погромщики разгромили более двухсот синагог, уничтожили и разграбили десятки тысяч еврейских магазинов, домов и предприятий по всей Германии, Австрии и Судетской области.

Погром накануне годовщины погрома.

Несколько часов назад совет национальной безопасности Израиля призвал израильтян в Амстердаме не выходить на улицу, запереться в гостиничных номерах, снять национальную символику и, если возможно, экстренно покинуть Нидерланды.

Шел 2024 год.

Прочитала печальное из Британии: по последним данным Национального фонда по борьбе с неграмотностью, только 35% подростков 8-18 лет любят читать в свободное время — это самый низкий показатель за 20 лет. Чтобы понимать прогрессию: за последний год доля читающих юных британцев упала на 8,8%, а еще в 2016 году почти 2 из 3 подростков наслаждались чтением. Еще растет gender gap — читают 28,2% мальчиков и 40,5% девочек, но тут без сюрпризов. Ничего другого не ожидала.

У новых тенденций есть очевидные причины: дети больше времени проводят в интернете и пользуются планшетами и смартфонами, меняются фокус, внимание, мышление, психика и нервная система, и, справедливости ради, не все должны любить читать.

Кстати, среди взрослых британцев для удовольствия регулярно читает порядка 50% — на 8% меньше, чем в 2015 году.

Видя тренды, захотелось посмотреть, как меняется детская и подростковая литература Великобритании по мере того, как подростки теряют к ней интерес.

Еще с 2016 года книжная общественность широко обсуждает переписывание книг Роальда Даля. Тексты Даля правят, чтобы чтобы те стали менее оскорбительными (в 2023 вышли обновленные версии — слово «толстый» там заменено на «огромный», а Умпа-Лумпы стали гендерно-нейтральными существами).

В то же время современные писатели жалуются: YA литературу невозможно опубликовать без проверки sensitivity readers. Так называют профессиональных, внимание (!), чувствительных читателей. Издательства нанимают их, чтобы те проверяли рукописи на все оскорбительное, стереотипное, сексистское и расистское. Отдельно восхищает, что не слишком оскорбительными должны быть и образы злодеев 🤡

Кстати, существуют и агентства, которые оказывают услуги «поддержки издательств в аутентичной репрезентации» меньшинств (так себя описывает довольно известная организация Inclusive Minds, сотрудничающая со многими британскими издательствами). Если поймете, что это все значит, расскажите. Я не въезжаю.

Не хочется ударяться в возможно ложные причинно-следственные связи, но британское книгоиздание очевидно становится все тяжеловеснее. А дети, ровно как и взрослые, достойны большего, чем обеззараженное, и способны воспринимать язык, образы и сюжеты куда более живые, комплексные и неоднозначные, чем кажется. И должны получать это в книгах — если мы, конечно, хотим, чтобы они больше читали.

Забудьте всё, что вы знали о вечерних прогулках по Тель-Авиву. Сейчас будет история некнижная, исключительно израильская — с накалом страстей, легкой эротикой и даже полицейской интригой.

Итак, наш герой, назовем его О., возвращался поздним вечером домой. Шел он быстро, потом еще быстрее — словно на кону была его жизнь и мочевой пузырь. Да-да, О. очень сильно хотел в туалет.

Сдерживая порывы, О., подгоняемый беспощадными силами природы, перешел на бег. До дома оставалось не больше десяти минут, и вдали уже мерещился спасительный унитаз, но в какой-то момент О. понял, что не дотянет.

На ближайшие 100 метров — ни кафе, ни туалета, а одна только пальма. Красивая, высокая, отбрасывающая широкую тень. Неужели, спасение?

О. поспешил к дереву, приспустил штаны, почувствовал долгожданное облегчение и от счастья даже прикрыл глаза, как вдруг — сирена. Не та, которая воздушная, а та, которая патрульная.

Один из полицейских вышел из машины и подошел к О.

— Шалом, ахи, ма ата осэ? (Привет, брат, что делаешь?)

Сердце О. ушло в пятки, руки неловко потянулись к карманам, а иврит, и без того находившийся в зачаточном состоянии, вмиг выветрился из головы.

— Слиха, ани ло мэдабер иврит. Рак англит вэ русит. Я учу иврит сейчас... Слиха, слиха...

На это полицейский — будь у него шлем, он бы его поправил, я уверена — прищурился и с показным терпением перешёл на русский:

— Ладно, русский так русский. Ты знаешь, что у нас это уголовное преступление?

Всё, подумал О., он — преступник и имеет право хранить молчание. Сейчас звякнут наручники, он поедет в участок, судья зачитает приговор и голуби полетят над нашей зоной, голубям нигде преграды нет.

— Что? Что у нас уголовное преступление?

Полицейский подошёл поближе, ещё раз окинул его взглядом и спокойно объяснил:

— В Израиле взрослые мужчины не должны трогать детские пенисы. А ты не знал?

На миг повисла тишина. О., обалдев, пытался осмыслить услышанное, а полицейский вдруг рассмеялся — гулко и от души, похлопал его по плечу, махнул рукой в сторону спасительной улицы:

— Давай, иди уже домой.

Все совпадения случайны. Вы ничего не слышали, не читали и не знали. Обещайте мне. #шалом

После вчерашнего поста Реддит с утра пораньше подкинул мне вот это.

Могла бы обойтись без подробностей столь яркого броманса, но удержаться не получилось — пошла фактчекать. И, судя по всему, история реальная.

Теперь живите с этим.

За вечер прочитала «Корпорацию не нагнешь», нахожусь под впечатлением.

Юлия Зайцева уже двадцать лет продюсирует Алексея Иванова и за это время сделала из просто хорошего писателя звезду в обход междусобойных тусовок, корпораций, олдскульных книжников и холёных телевизионщиков с первой кнопки. Текст, дико драйвовый сам по себе, посвящен тому, как и какой ценой она этого добивалась и добивается.

Книга заявлена как профессиональный триллер, но это не он — скорее производственные мемуары. Дерзкие, энергичные, но внезапно объективные — в некотором смысле это пощечина уютному российскому книжному соообществу, голубому огоньку от мира литературы, где из года в год все те же на манеже.

Первую треть текста Зайцева задорно, конкретно и за дело песочит всех и вся. И если литагентские истории мне малоинтересны, то читать объективно нелестное о критиках, которых я давно подозревала в профессиональной нечистоплотности и инфантильности, было почти забавно, ибо нечего гнать километры рецензий на то, что не читали, и пытаться держать хорошую мину при плохой игре. Все, естественно, с примерами, к которым я при случае могу присовокупить пару своих. В этом смысле никакого сведения счетов. Зайцева ловит волну хейта и круто на ней серфит. Этому стоит поучиться.

В остальной части книги автор детально рассказывает о продюсировании Иванова, как прибыльного и временами даже самоокупаемого проекта. Это прорывная модель для рынка, на котором принято считать, что писатель должен быть голодным. Зайцева за годы работы переломила игру и создала продюсерский центр под одного писателя, в котором под контролем даже то, чему обычно внимания не уделяют, вроде логистики в путешествиях-презентациях и внешнего вида ярмарочных стендов. Вживую видела насколько они отличаются от привычных дсп-шных, и это мощно. Все бы так работали.

Взгляд Зайцевой на Иванова явно романтизирован, но не в романтическом контексте — ее очевидно нечеловечески прёт от работы. Зайцева верит, что Иванов — будущий классик, отсюда и оптика. Но, стоит сказать, она не мешает.

Любопытно будет даже тем, кто в книжном рынке ни в зуб ногой — там много прикладного для всех смелых, неформатных и тех, кто хочет научиться решать тривиальные задачи нетривиальным образом. А еще для пиарщиков, маркетологов, предпринимателей и разного рода инфлюенсеров.

Шикарная, в общем, вещь. #чтопочитать

И еще. Зайцева открыто проходится по тем, кто пишет рецензии и отзывы по аннотациям, не читая книг. У меня есть история по случаю.

Принципиально не пишу о книгах ни по бартеру (за сами книги), ни за деньги. Сама покупаю, сама решаю, что читать и о чём рассказывать. Если издательства что-то присылают, то всегда по собственному желанию — я заранее предупреждаю, как работаю. Но вот недавно приходит сообщение от крупного холдинга:

«Вика, видели, что вы сейчас в России. Можно мы вам книг отправим? Подобрали, что может заинтересовать». Ссылка, ссылка, ссылка, ссылка.

Отвечаю: отправить-то можете, но если книга не понравится, писать не буду. Понравится — с радостью напишу, всегда рада рассказывать о хорошем. По срокам, правда, тоже ничего обещать не могу: не читаю на заказ и начинать не планирую. Прочту, когда будет желание.

Реакция моментальная: «А, мы вас поняли, нам не подходит». Довольно понятно на самом деле, со мной книжному бизнесу объективно невыгодно. Я не букблогер в прямом понимании этого слова — просто люблю читать и пишу о книгах, во-первых, потому что хочу, а во-вторых, когда хочу.

Но тут начинается самое интересное. Решаю всё-таки уточнить, что они вообще подразумевают под сотрудничеством. И получаю ответ: издательство ожидает публикаций в течение 2-3 недель после получения посылки. Также ждут фотографий книг, упоминаний названий при каждом удобном случае, а также комментариев о том, какие книги чудесные (отзыв писать, кстати, не обязательно, просто нужно почаще упоминать).

Понимаю, что если такой подход устраивает некоторые (далеко! не все, безусловно) издательства, то нет ничего необычного в том, что находятся желающие так работать.

Но возник вопрос: а это нормальная практика? На меня подписаны многие книжники, блогеры и сочувствующие. Расскажите, а то я не в теме.