Январь 2016 года. Ранним утром читаю, что умер Дэвид Боуи, плачу. Плачу, потому что ушел кто-то, кто был для меня таким важным, как это обычно не бывает со знаменитостями, до которых у тебя нет шансов дотянуться, увидеться с ними, что-то сказать. И несмотря на это, он был таким важным, что, на самом деле был частью тебя. А ты об этом даже не подозревал.
Январь 2025 года. Поздним вечером читаю, что умер Дэвид Линч. Плачу. А потом прихожу в себя. И снова плачу. Потому что его смерть ощущается как очень личное событие: это умер кто-то родной, кто-то настолько близкий, что в момент, когда ты это узнаешь, что его больше нет, ты на мгновение не можешь дышать.
Но это и правда личная история. Он дал мне так много, как мало кто даст из знакомых — и он об этом даже не знал. И уж тем более ничего за это не просил. Просто его света и силы было так много, что он рассылал его по всем концам Вселенной — и уж точно не мог знать, как он отражается и куда летят эти лучи. Но без него я не был бы тем, кто я есть сейчас — жил бы совершенно другой жизнью. Но благодаря нему я обрел направление, нашел силы о которых не подозревал и инструменты, чтобы с этим миром как-то разбираться.
Лето 2017 года, я еще живу в Будапеште. Происходит что-то невероятное и невозможное: на экраны выходит третья часть «Твин Пикса» и я ею совершенно уничтожен. Просто размазан по этому гигантскому полотну, в котором находится место и для долгого восхищенного наблюдения за тем, как в пустом баре моют полы, и странному (но все же абсолютно логичному и кристально понятному) путешествию по миру бэконовского космоса, и для смеха. И страха. Я пишу о том, что вижу свои мысли, но когда добираюсь до восьмой серии, то взрываюсь вместе с ядерной бомбой. Мой текст о ней стал моим первым, который опубликован в журнале «Сеанс» — и для меня это становится событием, вехой, которую не обойти и не выкинуть. Из ядерного взрыва я выхожу другим человеком.
Вот несутся Лора Дерн и Николас Кейдж, они оба как будто танцуют за рулем. Вот мелькает дорожная разметка в размытом свете фар — возникает из темноты и в нее же уходят. Лора Палмер, похожая на творение художника Кристо — завернутая в целлофан, мертвая, но все равно прекрасная. Отрезанное ухо в траве, камера уходит ниже и ниже, там черви, смерть, гниение, зло. Одинокий фермер на газонокосилке едет по американским пасторальным пейзажем. Даги в зеленом пиджаке ищет кофе. И еще вспышки, вспышки, вспышки… Эти образы будут жить со мной, с вами, с каждым, кто их увидел — до самой смерти. Такова их сила.
Без Дэвида Линча я бы не встретил своего самого любимого человека — но пара фраз о нем, важная история о третьем сезоне Твин Пикса навсегда изменили судьбу. И кто знает, что было бы без него.
А для своего подкаста, который мыслился как рассказ о том, что зависает между правдой и полуправдой, как истории, которые кажутся нормальными, но за ними скрывается нечто совсем иное, я выбрал названием «Синий бархат» — и это еще один случай, когда ты чувствуешь, как много в тебе Линча. И до какой степени иногда даже язык на котором ты говоришь, мысли, которые ты думаешь — созданы им. Или предложены тебе — как старый друг, который подкидывает тебе информацию к размышлению.
Я не раз еще напишу о Линче — и в ближайшие дни, и позже. Но начать это прощание хочется сперва на личной ноте. Потому что это и правда был кто-то, кто стоял рядом, мог похлопать по плечу — или просто с тобой помолчать. И ты что-то понимал, кивал — и шел дальше. Художников с такой силой очень мало — но их мысли материальны и остаются в космосе навсегда.
Впрочем, почему прощание? Мне кажется, что на каком-то уровне я верю, что мы все с ним еще увидимся. Через 25 лет или позже — но эта встреча неизбежна. Беседует ли он сейчас с Дэвидом Боуи в виде облачка пара из чайничка или ловит Большую Рыбу, медитирует или скачет на коне по американской прерии — мы все там окажемся вновь.
Потому что смерть — это не конец, это лишь перемена. Поток несет нас, но иногда и в нем можно назначить свидание.
Январь 2016 года. Ранним утром читаю, что умер Дэвид Боуи, плачу. Плачу, потому что ушел кто-то, кто был для меня таким важным, как это обычно не бывает со знаменитостями, до которых у тебя нет шансов дотянуться, увидеться с ними, что-то сказать. И несмотря на это, он был таким важным, что, на самом деле был частью тебя. А ты об этом даже не подозревал.
Январь 2025 года. Поздним вечером читаю, что умер Дэвид Линч. Плачу. А потом прихожу в себя. И снова плачу. Потому что его смерть ощущается как очень личное событие: это умер кто-то родной, кто-то настолько близкий, что в момент, когда ты это узнаешь, что его больше нет, ты на мгновение не можешь дышать.
Но это и правда личная история. Он дал мне так много, как мало кто даст из знакомых — и он об этом даже не знал. И уж тем более ничего за это не просил. Просто его света и силы было так много, что он рассылал его по всем концам Вселенной — и уж точно не мог знать, как он отражается и куда летят эти лучи. Но без него я не был бы тем, кто я есть сейчас — жил бы совершенно другой жизнью. Но благодаря нему я обрел направление, нашел силы о которых не подозревал и инструменты, чтобы с этим миром как-то разбираться.
Лето 2017 года, я еще живу в Будапеште. Происходит что-то невероятное и невозможное: на экраны выходит третья часть «Твин Пикса» и я ею совершенно уничтожен. Просто размазан по этому гигантскому полотну, в котором находится место и для долгого восхищенного наблюдения за тем, как в пустом баре моют полы, и странному (но все же абсолютно логичному и кристально понятному) путешествию по миру бэконовского космоса, и для смеха. И страха. Я пишу о том, что вижу свои мысли, но когда добираюсь до восьмой серии, то взрываюсь вместе с ядерной бомбой. Мой текст о ней стал моим первым, который опубликован в журнале «Сеанс» — и для меня это становится событием, вехой, которую не обойти и не выкинуть. Из ядерного взрыва я выхожу другим человеком.
Вот несутся Лора Дерн и Николас Кейдж, они оба как будто танцуют за рулем. Вот мелькает дорожная разметка в размытом свете фар — возникает из темноты и в нее же уходят. Лора Палмер, похожая на творение художника Кристо — завернутая в целлофан, мертвая, но все равно прекрасная. Отрезанное ухо в траве, камера уходит ниже и ниже, там черви, смерть, гниение, зло. Одинокий фермер на газонокосилке едет по американским пасторальным пейзажем. Даги в зеленом пиджаке ищет кофе. И еще вспышки, вспышки, вспышки… Эти образы будут жить со мной, с вами, с каждым, кто их увидел — до самой смерти. Такова их сила.
Без Дэвида Линча я бы не встретил своего самого любимого человека — но пара фраз о нем, важная история о третьем сезоне Твин Пикса навсегда изменили судьбу. И кто знает, что было бы без него.
А для своего подкаста, который мыслился как рассказ о том, что зависает между правдой и полуправдой, как истории, которые кажутся нормальными, но за ними скрывается нечто совсем иное, я выбрал названием «Синий бархат» — и это еще один случай, когда ты чувствуешь, как много в тебе Линча. И до какой степени иногда даже язык на котором ты говоришь, мысли, которые ты думаешь — созданы им. Или предложены тебе — как старый друг, который подкидывает тебе информацию к размышлению.
Я не раз еще напишу о Линче — и в ближайшие дни, и позже. Но начать это прощание хочется сперва на личной ноте. Потому что это и правда был кто-то, кто стоял рядом, мог похлопать по плечу — или просто с тобой помолчать. И ты что-то понимал, кивал — и шел дальше. Художников с такой силой очень мало — но их мысли материальны и остаются в космосе навсегда.
Впрочем, почему прощание? Мне кажется, что на каком-то уровне я верю, что мы все с ним еще увидимся. Через 25 лет или позже — но эта встреча неизбежна. Беседует ли он сейчас с Дэвидом Боуи в виде облачка пара из чайничка или ловит Большую Рыбу, медитирует или скачет на коне по американской прерии — мы все там окажемся вновь.
Потому что смерть — это не конец, это лишь перемена. Поток несет нас, но иногда и в нем можно назначить свидание.
BY Stuff and Docs
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
In addition, Telegram's architecture limits the ability to slow the spread of false information: the lack of a central public feed, and the fact that comments are easily disabled in channels, reduce the space for public pushback. "There are a lot of things that Telegram could have been doing this whole time. And they know exactly what they are and they've chosen not to do them. That's why I don't trust them," she said. The regulator said it has been undertaking several campaigns to educate the investors to be vigilant while taking investment decisions based on stock tips. Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care. "The inflation fire was already hot and now with war-driven inflation added to the mix, it will grow even hotter, setting off a scramble by the world’s central banks to pull back their stimulus earlier than expected," Chris Rupkey, chief economist at FWDBONDS, wrote in an email. "A spike in inflation rates has preceded economic recessions historically and this time prices have soared to levels that once again pose a threat to growth."
from us
