Воспоминание. Один из лучших спектаклей, какие я видел в жизни. Зачем, ну зачем они сняли его с репертуара?
Ну, вот, теперь про "Саломею" в #театрвахтангова, хотя она была 10-го. Увидеть на сцене свой родной почерк, в котором ты вырос (потому что Дроздова, основательница БЕЗ ВЫВЕСКИ, была щукинка и вахтанговка), но доведенный до совершенства и почти до абсурда, -- бесценно. Первая реакция: вот так должен выглядеть ритуальный театр, куда я, господи, лезу. Вторая, отложенная: пока я могу, я *буду* заниматься этим -- оно слишком прекрасно... да и все равно I have no other choice. "Саломею" можно решить очень по-разному, от жеманного до зубовного скрежета Виктюка до тривиальной до него же Метовской постановки Штрауса, -- каждая хороша в своем роде, это поистине золотая пьеса... если понимать О ЧЕМ ставишь. И в этом ряду вахтанговская -- из самых лучших. Потому что в ней человеческая сердечная правда доведена до символистской условности, и в итоге получается драматический ритуал.
Семь чудесных вещей, которыми можно любоваться по отдельности. 1. Графика расположения актеров и элементов сценографии в пространстве площадки безупречна, она из но, вернее, из кабуки. Самоценной графической эстетичностью спектакль отсылает к независимым английским постановкам рубежа веков, когда на сцену полез символизм и прочее прекрасное язычество.
2. Жонгляж реализмом, гиперреализмом и вахтанговской почти клоунадной условностью в игре завораживает. Вторые персонажи движутся в одном из этих ключей, первые -- постоянно и виртуозно скачут из одного в другой.
3. Иродиада, которая часто служит чисто декоративной фигурой с бессмысленными повторяющимися репликами, здесь -- священное чудовище, от которого на загривке шерсть встает дыбом. Деньги, привилегии, властные механизмы сколько угодно могут быть в руках иродов, но вот это -- *царского рода", а они лишь гоняют верблюдов. Оно от богов, и Ирод правит только потому, что рядом на троне восседает она. Страшный, пустой, пьяный взгляд из-под короны, где человеческого разума -- хорошо если половина, а остальное -- вакантное место, по праву крови предназначенное для богов. Которые, кажется, перестали заглядывать. И эта ее мелодекламационная игра интонациями, в которой кто-то увидит просто пресыщенную поп-диву, а кто-то -- привычку к чтению священных текстов, которую не вытравишь уже ничем, пусть она уже низачем и не нужна...
4. И Ирод так жив, комичен и мил именно потому что рядом это японско-микенское чучело Великой матери. Дивный контраст, прекрасно сделанный.
3. Сама Саломея -- о том, как волей судеб капризное "хочу!" вздорной трехлетки случайно проткнуло Истинной волей чистого мифа, а дальше на эту ось намотало всех. И прежде всего саму девочку. Заходящийся в монотонной детской истерике с перерывами на вдох плач по Иоканаану -- самая грубая и прекрасная работа, какую я видел в этой сцене.
4. Иоканаан сначала не нравится. Похож на студента первого курса ГИТИСа, фигеющего от собственного мастерства. Но в этом самая соль: когда на голову *молодому* пророку падает бог, у него поневоле должна начаться мания величия пополам с приливами экстаза. Когда пророку сорок, этого неофитского кокетства уже не остается. Особенно не нравится голос -- слишком мирской, слишком самонадеянный, слишком "я"... где еще нет этого всесокрушающего восторга и распада личности, свойственных одержимости, -- но... Во французском "Распутнике" герои как-то рассуждали о философии being served some blowjobs -- и вот этот голос, который вдруг начинает прыгать по модуляциям и слегка задыхаться на ровном месте, не теряя нить повествования, -- он оттуда. У атлета-Иоканаана просто отголоски оргазма -- его молодой организм ТАК читает прикосновение божьего пальца к темечку. Усекновение головы решено идеально -- идеально реалистично и идеально условно.
5. Семь покрывал -- да, о да! Хочешь--не хочешь, а кульминация, самая ударная, эффектная сцена пьесы, после которой/из-за которой все и случается. Элементарный прием, но как страшно, как обреченно, как *ныне возносится душа моя к господу...* Символизм до боли сердечной.
Воспоминание. Один из лучших спектаклей, какие я видел в жизни. Зачем, ну зачем они сняли его с репертуара?
Ну, вот, теперь про "Саломею" в #театрвахтангова, хотя она была 10-го. Увидеть на сцене свой родной почерк, в котором ты вырос (потому что Дроздова, основательница БЕЗ ВЫВЕСКИ, была щукинка и вахтанговка), но доведенный до совершенства и почти до абсурда, -- бесценно. Первая реакция: вот так должен выглядеть ритуальный театр, куда я, господи, лезу. Вторая, отложенная: пока я могу, я *буду* заниматься этим -- оно слишком прекрасно... да и все равно I have no other choice. "Саломею" можно решить очень по-разному, от жеманного до зубовного скрежета Виктюка до тривиальной до него же Метовской постановки Штрауса, -- каждая хороша в своем роде, это поистине золотая пьеса... если понимать О ЧЕМ ставишь. И в этом ряду вахтанговская -- из самых лучших. Потому что в ней человеческая сердечная правда доведена до символистской условности, и в итоге получается драматический ритуал.
Семь чудесных вещей, которыми можно любоваться по отдельности. 1. Графика расположения актеров и элементов сценографии в пространстве площадки безупречна, она из но, вернее, из кабуки. Самоценной графической эстетичностью спектакль отсылает к независимым английским постановкам рубежа веков, когда на сцену полез символизм и прочее прекрасное язычество.
2. Жонгляж реализмом, гиперреализмом и вахтанговской почти клоунадной условностью в игре завораживает. Вторые персонажи движутся в одном из этих ключей, первые -- постоянно и виртуозно скачут из одного в другой.
3. Иродиада, которая часто служит чисто декоративной фигурой с бессмысленными повторяющимися репликами, здесь -- священное чудовище, от которого на загривке шерсть встает дыбом. Деньги, привилегии, властные механизмы сколько угодно могут быть в руках иродов, но вот это -- *царского рода", а они лишь гоняют верблюдов. Оно от богов, и Ирод правит только потому, что рядом на троне восседает она. Страшный, пустой, пьяный взгляд из-под короны, где человеческого разума -- хорошо если половина, а остальное -- вакантное место, по праву крови предназначенное для богов. Которые, кажется, перестали заглядывать. И эта ее мелодекламационная игра интонациями, в которой кто-то увидит просто пресыщенную поп-диву, а кто-то -- привычку к чтению священных текстов, которую не вытравишь уже ничем, пусть она уже низачем и не нужна...
4. И Ирод так жив, комичен и мил именно потому что рядом это японско-микенское чучело Великой матери. Дивный контраст, прекрасно сделанный.
3. Сама Саломея -- о том, как волей судеб капризное "хочу!" вздорной трехлетки случайно проткнуло Истинной волей чистого мифа, а дальше на эту ось намотало всех. И прежде всего саму девочку. Заходящийся в монотонной детской истерике с перерывами на вдох плач по Иоканаану -- самая грубая и прекрасная работа, какую я видел в этой сцене.
4. Иоканаан сначала не нравится. Похож на студента первого курса ГИТИСа, фигеющего от собственного мастерства. Но в этом самая соль: когда на голову *молодому* пророку падает бог, у него поневоле должна начаться мания величия пополам с приливами экстаза. Когда пророку сорок, этого неофитского кокетства уже не остается. Особенно не нравится голос -- слишком мирской, слишком самонадеянный, слишком "я"... где еще нет этого всесокрушающего восторга и распада личности, свойственных одержимости, -- но... Во французском "Распутнике" герои как-то рассуждали о философии being served some blowjobs -- и вот этот голос, который вдруг начинает прыгать по модуляциям и слегка задыхаться на ровном месте, не теряя нить повествования, -- он оттуда. У атлета-Иоканаана просто отголоски оргазма -- его молодой организм ТАК читает прикосновение божьего пальца к темечку. Усекновение головы решено идеально -- идеально реалистично и идеально условно.
5. Семь покрывал -- да, о да! Хочешь--не хочешь, а кульминация, самая ударная, эффектная сцена пьесы, после которой/из-за которой все и случается. Элементарный прием, но как страшно, как обреченно, как *ныне возносится душа моя к господу...* Символизм до боли сердечной.
BY Alex Sane-Witch
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Friday’s performance was part of a larger shift. For the week, the Dow, S&P 500 and Nasdaq fell 2%, 2.9%, and 3.5%, respectively. But because group chats and the channel features are not end-to-end encrypted, Galperin said user privacy is potentially under threat. On December 23rd, 2020, Pavel Durov posted to his channel that the company would need to start generating revenue. In early 2021, he added that any advertising on the platform would not use user data for targeting, and that it would be focused on “large one-to-many channels.” He pledged that ads would be “non-intrusive” and that most users would simply not notice any change. The Securities and Exchange Board of India (Sebi) had carried out a similar exercise in 2017 in a matter related to circulation of messages through WhatsApp. Telegram was co-founded by Pavel and Nikolai Durov, the brothers who had previously created VKontakte. VK is Russia’s equivalent of Facebook, a social network used for public and private messaging, audio and video sharing as well as online gaming. In January, SimpleWeb reported that VK was Russia’s fourth most-visited website, after Yandex, YouTube and Google’s Russian-language homepage. In 2016, Forbes’ Michael Solomon described Pavel Durov (pictured, below) as the “Mark Zuckerberg of Russia.”
from us
