Удивительно, как глубоко и крепко засел в сознании режиссёра-мужчины религиозный мотив. Настолько, что даже самые современные и противоречивые из них, дойдя до определённого порога зрелости, уходят в своём творчестве на поиски «высших» смыслов. Иными словами, не просто чего-то трансцендентного, но прям буквально — бога.
От циничного, но отчаянного поиска прощения МакДоны до вязких эсхатологии и мазохизма Фон Триера.
От канонической религиозной символики Аронофски до патоморфологии морали Ханеке.
Примеров масса, куда ни глянь.
При этом, насколько эта тема далека от меня в целом, настолько — попадает в меня в кино.

Мне кажется, всё дело в любви.

Или, если быть точнее, в болезненной возрастной попытке автора её наконец освоить, осилить, примириться с нею. Пусть даже извращая и низводя до религиозного символизма.

И вот, собственно, Йоргос Лантимос, в работах которого всякие человеческие отношения рассматриваются исключительно как жёсткие социальные или биологические контракты — наконец снимает «Kinds of Kindness» (2024).

Три новеллы — три акта слепой веры.
В первой — безусловное подчинение и отказ от личной воли перед лицом бога / любовь как ветхозаветное послушание.
Во второй — самозаклание, фактическое кормление собственной плотью / любовь как абсолют новозаветной жертвенности.
В третьей — оголтелый религиозный фанатизм / любовь как поиск бога в новом мире, где бог — мёртв.

Здесь нет награды за верность, нет очищающей благодати, нет пресловутой надежды. Каждая история — аутопсия того чувства, которое, будучи ещё живо, ни разу не было отражено в творчестве Лантимоса напрямую. Он смотрит на любовь так, как анатом смотрит на орган: не в поиске души, а с целью зафиксировать форму, цвет, степень разложения.

Однако в этот раз — хотя бы смотрит.




Собственно, к чему это я.
Лантимос меня и изумлял, и восхищал, и расстраивал.
Но в случае с «Kinds of Kindness» он мне впервые —

понравился.





#бо_смотрела