С активизацией терроризма в Сирии и прибытием террористов в столичный Дамаск вечером в субботу, 7 декабря 2024 г., начали возникать вопросы о судьбе и местонахождении президента на фоне потока неразберихи и историй, далёких от истины. Они представляли собой поддержку процесса установления международного терроризма, замаскированного под сирийскую освободительную революцию.
В критический исторический момент в жизни нации, когда истина должна иметь место, необходимо прояснить кое-что посредством краткого заявления. Обстоятельства и последовавшее полное прекращение связи по соображениям безопасности не позволили сделать это, и краткие положения заявления не заменят подробного повествования обо всём, что случилось позже, когда представится такая возможность.
Прежде всего, в отличие от того, что гласили слухи, я не уехал из страны запланированным образом и не покидал её в последние часы боёв, а оставался в Дамаске, выполняя свои обязанности, до раннего утра воскресенья, 8 декабря 2024 г. С расширением терроризма внутри Дамаска я переместился в Латакию, чтобы следить за боевыми действиями оттуда. По прибытии на базу Хмеймим утром стало ясно, что [правительственные] силы отошли со всех линий боя, и последние армейские позиции пали, при этом полевая обстановка в данном районе ухудшалась, а атака на саму российскую военную базу посредством беспилотников — усиливалась. В связи с невозможностью покинуть базу в каком-либо направлении Москва обратилась к руководству базы с просьбой проработать вопрос о немедленной эвакуации в Россию вечером в воскресенье, 8 декабря, на следующий день после падения Дамаска, падения последних военных позиций и последующего паралича остальных государственных институтов.
Во время этих событий ни мной, ни каким-либо другим лицом или партией не поднимался вопрос о предоставлении убежища или отставке, и единственным рассматриваемым вариантом было продолжение борьбы в рамках защиты от террористической атаки.
В этом контексте я подчёркиваю, что тот, кто с первого дня войны отказался обменять спасение своей страны на личное спасение или торговаться со своим народом различными предложениями и соблазнами; тот, кто был с офицерами и солдатами своей армии на передовой, в десятках метров от террористов в самых горячих и опасных очагах конфликта; тот, кто не ушёл в самые трудные годы войны и остался со своей семьёй и народом, чтобы противостоять терроризму под бомбардировками и перед лицом опасности, исходившей от террористов, которые не раз за 14 лет войны штурмовали столицу; тот, кто не оставил несирийское сопротивление в Палестине и Ливане и не предал союзников, стоявших с ним, — не может быть тем же человеком, что бросает свой народ, к которому он сам принадлежит, или предаёт его и свою армию.
Я никогда не был человеком, который ищет должности, но я считал себя владельцем национального проекта, получившим поддержку от народа, который в него верил. Я нёс уверенность в воле этого народа и его способности сохранить своё государство и защищать свои институты и выбор до последнего момента. С падением государства в руки терроризма и утратой возможности что-либо предоставить — должность становится пустой и бессмысленной, и незачем оставаться ответственным в ней. Это никоим образом не означает отказа от подлинной национальной принадлежности к Сирии и её народу — фиксированной принадлежности, которую не меняют ни положение, ни обстоятельства; принадлежности, наполненной надеждой на то, что Сирия вернётся свободной и независимой.
С активизацией терроризма в Сирии и прибытием террористов в столичный Дамаск вечером в субботу, 7 декабря 2024 г., начали возникать вопросы о судьбе и местонахождении президента на фоне потока неразберихи и историй, далёких от истины. Они представляли собой поддержку процесса установления международного терроризма, замаскированного под сирийскую освободительную революцию.
В критический исторический момент в жизни нации, когда истина должна иметь место, необходимо прояснить кое-что посредством краткого заявления. Обстоятельства и последовавшее полное прекращение связи по соображениям безопасности не позволили сделать это, и краткие положения заявления не заменят подробного повествования обо всём, что случилось позже, когда представится такая возможность.
Прежде всего, в отличие от того, что гласили слухи, я не уехал из страны запланированным образом и не покидал её в последние часы боёв, а оставался в Дамаске, выполняя свои обязанности, до раннего утра воскресенья, 8 декабря 2024 г. С расширением терроризма внутри Дамаска я переместился в Латакию, чтобы следить за боевыми действиями оттуда. По прибытии на базу Хмеймим утром стало ясно, что [правительственные] силы отошли со всех линий боя, и последние армейские позиции пали, при этом полевая обстановка в данном районе ухудшалась, а атака на саму российскую военную базу посредством беспилотников — усиливалась. В связи с невозможностью покинуть базу в каком-либо направлении Москва обратилась к руководству базы с просьбой проработать вопрос о немедленной эвакуации в Россию вечером в воскресенье, 8 декабря, на следующий день после падения Дамаска, падения последних военных позиций и последующего паралича остальных государственных институтов.
Во время этих событий ни мной, ни каким-либо другим лицом или партией не поднимался вопрос о предоставлении убежища или отставке, и единственным рассматриваемым вариантом было продолжение борьбы в рамках защиты от террористической атаки.
В этом контексте я подчёркиваю, что тот, кто с первого дня войны отказался обменять спасение своей страны на личное спасение или торговаться со своим народом различными предложениями и соблазнами; тот, кто был с офицерами и солдатами своей армии на передовой, в десятках метров от террористов в самых горячих и опасных очагах конфликта; тот, кто не ушёл в самые трудные годы войны и остался со своей семьёй и народом, чтобы противостоять терроризму под бомбардировками и перед лицом опасности, исходившей от террористов, которые не раз за 14 лет войны штурмовали столицу; тот, кто не оставил несирийское сопротивление в Палестине и Ливане и не предал союзников, стоявших с ним, — не может быть тем же человеком, что бросает свой народ, к которому он сам принадлежит, или предаёт его и свою армию.
Я никогда не был человеком, который ищет должности, но я считал себя владельцем национального проекта, получившим поддержку от народа, который в него верил. Я нёс уверенность в воле этого народа и его способности сохранить своё государство и защищать свои институты и выбор до последнего момента. С падением государства в руки терроризма и утратой возможности что-либо предоставить — должность становится пустой и бессмысленной, и незачем оставаться ответственным в ней. Это никоим образом не означает отказа от подлинной национальной принадлежности к Сирии и её народу — фиксированной принадлежности, которую не меняют ни положение, ни обстоятельства; принадлежности, наполненной надеждой на то, что Сирия вернётся свободной и независимой.
(с) Башар Асад
BY Colonelcassad
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
The regulator took order for the search and seizure operation from Judge Purushottam B Jadhav, Sebi Special Judge / Additional Sessions Judge. Telegram does offer end-to-end encrypted communications through Secret Chats, but this is not the default setting. Standard conversations use the MTProto method, enabling server-client encryption but with them stored on the server for ease-of-access. This makes using Telegram across multiple devices simple, but also means that the regular Telegram chats you’re having with folks are not as secure as you may believe. Following this, Sebi, in an order passed in January 2022, established that the administrators of a Telegram channel having a large subscriber base enticed the subscribers to act upon recommendations that were circulated by those administrators on the channel, leading to significant price and volume impact in various scrips. In the United States, Telegram's lower public profile has helped it mostly avoid high level scrutiny from Congress, but it has not gone unnoticed. Telegram boasts 500 million users, who share information individually and in groups in relative security. But Telegram's use as a one-way broadcast channel — which followers can join but not reply to — means content from inauthentic accounts can easily reach large, captive and eager audiences.
from us
