Андрей Никитин, благо он теперь самый главный начальник транспортного цеха, подсказал интересный разворот всей вчерашней темы с нашей цивилизационной особостью.
Есть традиционное разделение на "осёдлые" и "кочевые" народы. Запад, как и греко-римский мир, это мир осёдлых народов — каменные города с тысячелетней историей, почти вечные дороги между ними по морю и по земле (в случае греков — вообще архипелаг из тысяч островов и полуостровов), постоянная война за изменение топологии внутри этого давно освоенного пространства и "фронтир" как вечная его периферия. Кочевники — другое: никаких городов, только временные "станы" (в том числе в названиях ряда наших регионов и среднеазиатских государств), стада, пастбища, набеги и вечная борьба за то, кто в бескрайней степи самый крутой "батыр".
Мы же вообще третье — культура не осёдлая и не кочевая, а, если угодно, _путешествующая_. Со времён подсечно-огневого земледелия (очень медленное, растянутое на годы и десятилетия, но всё же движение по пространству) и заканчивая русскими первооткрывателями и русским космосом с Гагариным. Мы строим почти всё как временное, в основном вообще из дерева, и даже сейчас, освоив бетон, строим из него как из дерева — под неизбежный снос ближайшими потомками. То, что мы сейчас называем пафосно русским государством, родилось поначалу именно как путь — пресловутое "из варяг в греки", а собственно княжеская власть поначалу была своего рода ЧВК "Варяг", занимающаяся обеспечением безопасности этого пути.
Мы строим самые длинные в мире дороги и идём на самые большие расстояния до конца земли и после конца земли. Наши города — это тоже не столько постоянное место жизни, сколько временное зимовье, откуда мы весной разъезжаемся кто куда — от "дач" и "турций" до разной "камчатки". Мы ощущаем себя в дороге даже тогда, когда физически находимся на месте, и наш культурный герой — это "очарованный странник" Лескова. Само путешествие — главный способ познания мира и источник опыта, в том числе и духовного; странник вещает как право имеющий, и его слушают — просто потому, что он бывал там, где мы не были. Как другой Никитин — Афанасий, дошедший до Индии и вернувшийся домой; потому что в нашем путешествовании есть ещё и мотив возвращения.
В этом смысле из греческого наследия для нас Одиссея, конечно, важнее Илиады — не про то, как греки друг друга убивали, а про то, как великий воин возвращается домой из запредельной дали, не принеся с собой ничего кроме самого себя, но всё же возвращается, потому что дома его ждут.
И даже сейчас, приехав в Тяньцзинь, мы говорим с партнёрами главным образом о дорогах — от газопроводов до Северного Морского Пути, о безвизе для русских путешественников в Китай до транспортных коридоров Север-Юг. И даже у монголов мы взяли главным образом ямную почту и их абсолютно передовую для своего времени модель связности гигантских пространств. Мы без конца повторяем как заклинание — "дороги и дураки"; это потому, что наш способ познания мира понимается нами как путь и переосмысление себя в пути, а слова "странник" и "странный" — однокоренные. И даже Европа нам была дорога в первую очередь как место, куда можно было приехать в путешествие, поглазеть на интересную и разнообразную чужую жизнь, чтобы потом вернуться к своим берёзкам и долго рассматривать фотографии. Нет — ну и ладно, мир большой, есть множество других дорог.
Андрей Никитин, благо он теперь самый главный начальник транспортного цеха, подсказал интересный разворот всей вчерашней темы с нашей цивилизационной особостью.
Есть традиционное разделение на "осёдлые" и "кочевые" народы. Запад, как и греко-римский мир, это мир осёдлых народов — каменные города с тысячелетней историей, почти вечные дороги между ними по морю и по земле (в случае греков — вообще архипелаг из тысяч островов и полуостровов), постоянная война за изменение топологии внутри этого давно освоенного пространства и "фронтир" как вечная его периферия. Кочевники — другое: никаких городов, только временные "станы" (в том числе в названиях ряда наших регионов и среднеазиатских государств), стада, пастбища, набеги и вечная борьба за то, кто в бескрайней степи самый крутой "батыр".
Мы же вообще третье — культура не осёдлая и не кочевая, а, если угодно, _путешествующая_. Со времён подсечно-огневого земледелия (очень медленное, растянутое на годы и десятилетия, но всё же движение по пространству) и заканчивая русскими первооткрывателями и русским космосом с Гагариным. Мы строим почти всё как временное, в основном вообще из дерева, и даже сейчас, освоив бетон, строим из него как из дерева — под неизбежный снос ближайшими потомками. То, что мы сейчас называем пафосно русским государством, родилось поначалу именно как путь — пресловутое "из варяг в греки", а собственно княжеская власть поначалу была своего рода ЧВК "Варяг", занимающаяся обеспечением безопасности этого пути.
Мы строим самые длинные в мире дороги и идём на самые большие расстояния до конца земли и после конца земли. Наши города — это тоже не столько постоянное место жизни, сколько временное зимовье, откуда мы весной разъезжаемся кто куда — от "дач" и "турций" до разной "камчатки". Мы ощущаем себя в дороге даже тогда, когда физически находимся на месте, и наш культурный герой — это "очарованный странник" Лескова. Само путешествие — главный способ познания мира и источник опыта, в том числе и духовного; странник вещает как право имеющий, и его слушают — просто потому, что он бывал там, где мы не были. Как другой Никитин — Афанасий, дошедший до Индии и вернувшийся домой; потому что в нашем путешествовании есть ещё и мотив возвращения.
В этом смысле из греческого наследия для нас Одиссея, конечно, важнее Илиады — не про то, как греки друг друга убивали, а про то, как великий воин возвращается домой из запредельной дали, не принеся с собой ничего кроме самого себя, но всё же возвращается, потому что дома его ждут.
И даже сейчас, приехав в Тяньцзинь, мы говорим с партнёрами главным образом о дорогах — от газопроводов до Северного Морского Пути, о безвизе для русских путешественников в Китай до транспортных коридоров Север-Юг. И даже у монголов мы взяли главным образом ямную почту и их абсолютно передовую для своего времени модель связности гигантских пространств. Мы без конца повторяем как заклинание — "дороги и дураки"; это потому, что наш способ познания мира понимается нами как путь и переосмысление себя в пути, а слова "странник" и "странный" — однокоренные. И даже Европа нам была дорога в первую очередь как место, куда можно было приехать в путешествие, поглазеть на интересную и разнообразную чужую жизнь, чтобы потом вернуться к своим берёзкам и долго рассматривать фотографии. Нет — ну и ладно, мир большой, есть множество других дорог.
BY ЧАДАЕВ
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Perpetrators of such fraud use various marketing techniques to attract subscribers on their social media channels. "And that set off kind of a battle royale for control of the platform that Durov eventually lost," said Nathalie Maréchal of the Washington advocacy group Ranking Digital Rights. During the operations, Sebi officials seized various records and documents, including 34 mobile phones, six laptops, four desktops, four tablets, two hard drive disks and one pen drive from the custody of these persons. Messages are not fully encrypted by default. That means the company could, in theory, access the content of the messages, or be forced to hand over the data at the request of a government. Investors took profits on Friday while they could ahead of the weekend, explained Tom Essaye, founder of Sevens Report Research. Saturday and Sunday could easily bring unfortunate news on the war front—and traders would rather be able to sell any recent winnings at Friday’s earlier prices than wait for a potentially lower price at Monday’s open.
from us
