Прочёл книгу Владимира Коваленко «Вторгается ночь».

Уже немолодой герой размышляет об иллюзорности фотонов света, которые существуют, создавая сущее, лишь в ходе взаимодействия с нашим зрачком и мозгом;

этот шрёдингеровский свет рифмуется с женой рассказчика, Светой, что — как по классике — после 24/II «на Кавказ убежала». Такова завязка, отправляющая кризисно-средневозрастного рассказчика от петербургских алкосквотов и лавки «Листва» в зловонно-порочные технобары разимперившегося Тбилиси, напоминающего римскую провинцию времён нравственного падения Рима.

Любопытна и числовая символика: жена героя исчезает на ЧЕТВЁРТЫЙ день, прихватив заначку в ЧЕТЫРЕ тысячи долларов, — это может не означать ничего, но может означать и восточный иероглиф смерти — ЧЕТЫРЕ; несмотря на дальнейшие поиски Православного Бога, поначалу склад мыслей героя весьма ориентален: «Мы рождаемся, живем и умираем в иллюзии» — пишет он на одной из первых страниц, воспроизводя восточную концепцию «мира-как-иллюзии», в которой Петербургская Россия пребывает мистическое число «104 года» с роковых строчек Блока про «панмонголизм», написанных в 1918-м.

1918+104=2022.

По сути книга Владимира Коваленко — о переходе от МИРА-ИЛЛЮЗИИ к МИРУ-РЕАЛЬНОСТИ: не зря даже первый диалог начинается лишь после трети сумбурно-монологичного автотекста, на 41 странице.

Дальше: как человек, изучавший сценарное искусство, воздаю должное таковому у автора — символическая смерть героя (побиение, ограбление и утопление в Куре) происходит РОВНО ПОСЕРЕДИНЕ СЮЖЕТА.

А что дальше? Умер ли герой после этого, — иными словами, является ли фотон света, с которого начинается книга, воображаемым или реальным? — застряв в лимбе со всё более абсурдными галлюцинациями («в Тбилиси действует Армия Свободного Тифлиса, ставящая целью пробуждение русскости и присоединение Иверии к Российской Империи») — или, наоборот, началось его духовное возрождение?

Подводящая к этому трамплину сцена домогательств к герою со стороны тбилисско-релокационных содомитов [«международное общественное движение ЛГБТ» запрещено решением ВС РФ — прим.] — иллюстрирует другую важмысль автора: что люди и сообщества, без конца говорящие о своём либерализме, толерантности, нетоксичности и safe places — на самом деле глубоко тоталитарны, репрессивны и антигуманны:

…в удобных, обитых красным бархатом ложах сидят жирные, ухмыляющиеся потомственные лидеры, иностранные аристократы с хорошими лицами и степенью зарубежного университета, учеба в котором стоит больше, чем все мои, чем все ваши органы на черном рынке, представители глобальных кланов, владельцы компаний, держатели акций, хозяева заводов по производству танков с броней из обедненного урана. Их ставка в этой игре — медные гроши и людские жизни, с той лишь разницей, что медные, серебряные и золотые гроши они правда и истинно любят.

Что подводит нас к ещё более главной мысли автора: история — вопреки либеральной фукуямщине — не закончилась, и за обвалом России в XX веке последует её возрождение в XXI.

Иные фразы Вл. Коваленко настолько афористичны, что хочется распечатать и в рамку:
«Одиночество пахнет мусорным ведром. Я вынес его для разнообразия».
«День Довлатова закончился дракой на детской площадке».

Впрочем, жанр рецензии предполагает не только восхваления, но и — баланса для — минусовку.

Так, меня мизерабельнуло отсутствие точек «ё» там, где оно искажает смысл: «всё это» — или «все это»; и плеонастические «молодые девушки» (стр. 97) — сродни «мокрой воде».

Надеюсь, в будущем переиздании (купить книгу, благо, можно у издателя — но хорошие тексты быстро разбираются с электронных полок) сей точечный недостаток будет исправлен.