Forwarded from Механика истории
Цифровой атлас римских и средневековых цивилизаций (DARMC), созданный командой учёных Гарвардского университета под руководством профессора Майкла МакКормика — пожалуй, наиболее объёмная на сегодняшний день база исторических геоданных, представленная в виде многослойной интерактивной карты. Границы феодальных монархий, римских провинций и церковных диоцезов, форты, мосты, клады, чумные захоронения, христианские миссии в землях язычников, торговые пути, кораблекрушения, шахты, дамбы — эти и множество других аспектов реальности жизни Европы и Средиземноморья на протяжении примерно двух тысяч лет представлены вместе на одной тщательно проработанной карте. DARMC позволяет проводить совершенно непредставимый ранее пространственный и временной анализ истории Западной Евразии, а также создавать оригинальные карты, иллюстрирующие различные аспекты жизни людей в эпохи античности и средневековья.
DARMC создавался не на пустом месте — в его основу легли такие работы, как Атлас Баррингтона греческого и римского мира — крупноформатный англоязычный атлас древней Европы, Азии и Северной Африки под редакцией Ричарда Дж. А. Тальберта, карта ORBIS, созданная в Стэнфордском университете под руководством Вальтера Шайделя, а также более десятка других картографических проектов по совершенно разным тематикам. Разработка велась в тесном сотрудничестве с Pleiades — онлайн-издательством и библиографией классических сайтов. DARMC обеспечивает лёгкий доступ к богатым текстовым данным, собранным в Pleiades, и наоборот, письменные материалы, синтезированные в Pleiades, могут быть представлены в DARMC в полном объёме. Иными словами, у каждой точки на карте DARMC есть не только геолокация и краткое описание, но и ссылка на научные работы, где описывается то, что в этой точке находится.
Помимо различных геоданных, в базе данных DARMC есть более чем 3000 житий латинских святых, письменные свидетельства о климатических явлениях позднего Рима и раннего средневековья, данные по римской экономике и законодательству и другие справочные материалы. Отдельная страница (и за это авторам отдельный респект) отведена под структурированные по темам списки литературы.
Несмотря на потраченные несколько лет и проделанный объём работы, авторы проекта считают свой труд незавершённым и не претендующим на окончательность. И это правда — новые данные постепенно включаются в проект, а сама карта регулярно обновляется. В своём нынешнем виде DARMC уже может считаться такой же неотъемлемой частью достижений Центра географического анализа Гарвардского университета в области свободного распространения новых научных данных по всему миру, как и более ранние Карта Африки и Исторический Атлас Китая.
Примеры слоёв на разных базовых картах:
1️⃣ Каролингские клады разных периодов.
2️⃣ Акведуки (550 г. до н.э. - 640 г. н.э.).
3️⃣ Римские оборонительные сооружения.
4️⃣ Мосты (550 г. до н.э. - 640 г. н.э.).
5️⃣ Кельтская и англосаксонская церкви, VIII-X вв.
6️⃣ Места кораблекрушений (550 г. до н.э. - 1500 г.)
🗺 Ссылка на интерактивную карту ЗДЕСЬ.
#моё@cliomechanics
#cm_карты
#cm_Европа
#cm_Рим
#cm_археология
Механика истории│подписаться
DARMC создавался не на пустом месте — в его основу легли такие работы, как Атлас Баррингтона греческого и римского мира — крупноформатный англоязычный атлас древней Европы, Азии и Северной Африки под редакцией Ричарда Дж. А. Тальберта, карта ORBIS, созданная в Стэнфордском университете под руководством Вальтера Шайделя, а также более десятка других картографических проектов по совершенно разным тематикам. Разработка велась в тесном сотрудничестве с Pleiades — онлайн-издательством и библиографией классических сайтов. DARMC обеспечивает лёгкий доступ к богатым текстовым данным, собранным в Pleiades, и наоборот, письменные материалы, синтезированные в Pleiades, могут быть представлены в DARMC в полном объёме. Иными словами, у каждой точки на карте DARMC есть не только геолокация и краткое описание, но и ссылка на научные работы, где описывается то, что в этой точке находится.
Помимо различных геоданных, в базе данных DARMC есть более чем 3000 житий латинских святых, письменные свидетельства о климатических явлениях позднего Рима и раннего средневековья, данные по римской экономике и законодательству и другие справочные материалы. Отдельная страница (и за это авторам отдельный респект) отведена под структурированные по темам списки литературы.
Несмотря на потраченные несколько лет и проделанный объём работы, авторы проекта считают свой труд незавершённым и не претендующим на окончательность. И это правда — новые данные постепенно включаются в проект, а сама карта регулярно обновляется. В своём нынешнем виде DARMC уже может считаться такой же неотъемлемой частью достижений Центра географического анализа Гарвардского университета в области свободного распространения новых научных данных по всему миру, как и более ранние Карта Африки и Исторический Атлас Китая.
Примеры слоёв на разных базовых картах:
1️⃣ Каролингские клады разных периодов.
2️⃣ Акведуки (550 г. до н.э. - 640 г. н.э.).
3️⃣ Римские оборонительные сооружения.
4️⃣ Мосты (550 г. до н.э. - 640 г. н.э.).
5️⃣ Кельтская и англосаксонская церкви, VIII-X вв.
6️⃣ Места кораблекрушений (550 г. до н.э. - 1500 г.)
#моё@cliomechanics
#cm_карты
#cm_Европа
#cm_Рим
#cm_археология
Механика истории│подписаться
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
🔥12👏3👌2❤1
Рабочее, заметки
=====
Одно из зримых, причем, в прямом смысле, преимуществ нынешней цифровой эпохи для ученого-гуманитария - это возможность быстрой и разнообразной визуализации данных. Историкам, прежде всего, медиевистам, возможно, не столь интересны графики и облака слов, далеко не все из нас, увы, сведущи в стилометрии. Но возможность положить свои исследования на карту, посмотреть буквально своими глазами, как и где проходили дороги, как это коррелирует с расположением монастырей, с найденными кладами, с ландшафтами захоронений, массовых и индивидуальных, переоценить сложно. Это позволяет полнее и качественнее представить себе то, чем мы - каждый из нас - занимаемся в своих исследованиях. Разумеется, всегда чего-то не хватает, хочется, чтобы на карту были нанесены основные библиотеки и скриптории, центры производства чернил и пергамена и т.д., и т.п., но это уже детали. Детали - поскольку, если есть инструмент, его можно дорабатывать и использовать. Огромное спасибо коллеге за ссылку.
#инструменты
=====
Одно из зримых, причем, в прямом смысле, преимуществ нынешней цифровой эпохи для ученого-гуманитария - это возможность быстрой и разнообразной визуализации данных. Историкам, прежде всего, медиевистам, возможно, не столь интересны графики и облака слов, далеко не все из нас, увы, сведущи в стилометрии. Но возможность положить свои исследования на карту, посмотреть буквально своими глазами, как и где проходили дороги, как это коррелирует с расположением монастырей, с найденными кладами, с ландшафтами захоронений, массовых и индивидуальных, переоценить сложно. Это позволяет полнее и качественнее представить себе то, чем мы - каждый из нас - занимаемся в своих исследованиях. Разумеется, всегда чего-то не хватает, хочется, чтобы на карту были нанесены основные библиотеки и скриптории, центры производства чернил и пергамена и т.д., и т.п., но это уже детали. Детали - поскольку, если есть инструмент, его можно дорабатывать и использовать. Огромное спасибо коллеге за ссылку.
#инструменты
❤15👍7🔥5👌1
Любимая кошка академика🦋
овладение языком дисциплины - это условие входа в неё. Невозможно стать профессионалом, не владея языком, не зная терминологии, не начитавшись классиков до одури, до состояния просветленности, но того, что начинаешь говорить их словами. Нейрофизиологи расскажут, что меняется с структуре неокортекса, какие новые пути там прорастают, я скажу проще - чтобы думать на языке, надо говорить и читать на языке.
Очень точное, имхо, высказывание. Для того, чтобы овладеть текстом, его нужно прочесть и/или перевести. Для того, чтобы хотя бы получить право на высказывание в той или иной предметной области, нужно освоить ее язык. Отмечу только, что это именно входной билет, он еще ничего не гарантирует, лишь позволяет войти. Когда же пренебрегают даже этой малостью, возникает, как минимум, легкое недоумение. Как самый минимум.
2🔥32❤13👍13👏2
Рабочее, заметки
=======
Продолжим о теории тирании Бартоло да Сассоферрато. Он, как уже было сказано, совмещает в своих построениях две классических трактовки тирании: аристотелианско-томистскую (тиран как монарх, правящий в своих интересах, а не в интересах своих подданных и отличающийся чрезмерной жестокостью) и римско-правовую (тиран как узурпатор) и обозначает их как tyrannus ex defecto exercitii и ex defecto tituli, соответственно. О тиране-узурпаторе разговор уже был, теперь давайте посмотрим на тиранию ex defecto exercitii.
1. "Я утверждаю, что тиран по осуществлению власти - это тот, кто принимает тиранические меры, то есть, чьи труды направлены не к общему благу, но к личному благу тирана. Это означает начальствовать противно праву. <...> Во-первых, тирану свойственно губить лучших и могущественных людей города, дабы они не смогли восстать против него. <...> Во-вторых, они убивают мудрых, дабы знающие их дурные дела не говорили бы об этом и не мутили бы против них народ. В-третьих, они уничтожают обучение и науку. <...> В-четвертых, не дозволяют создавать братства и сообщества, поскольку боятся, чтобы не восстали против них. В-пятых, по всему городу у них свои доносчики. <...> В-шестых, тиран старается поддерживать гражданскую общину расколотой. <...> В-седьмых, он заботится о том, чтобы подданные его были бедны, тогда они будут заботиться о поддержании жизни и не задумаются замыслить что-либо против него. В-восьмых, он ведет войны и посылает воинов в чужие края, чтобы занятые этим они не умышляли бы против него, а еще потому, что из-за войн люди беднеют и отвлекаются от учения, чего и надобно тирану. <...> В-девятых, заботу о себе поручает он не гражданам, но иностранцам, ибо граждан он боится. <...> Так говорят те философы, которых мы упоминали" (De tyr. VIII.445-478).
2. Как видно, тиран, о котором пишет Бартоло, ведет программную деятельность по уничтожению того города, в котором он правит (разумеется, если под городом иметь в виду civitas, то есть, город как гражданскую общину). При этом, понятно, что правитель, чтобы его сочли тираном, вовсе не обязан собирать бинго из девяти названных пунктов, достаточно и меньшего количества. Но чем больше из перечисленных позиций совпадает, тем страшнее делается.
3. При этом, бросается в глаза еще один момент: Бартоло задается вопросом о том, что должен делать вышестоящий правитель, если его наместник провинции или города ведет себя как описанный выше тиран? Ответ очевиден - он обязан низложить его, убрать с должности. Но Бартоло ничего - и это очень заметно - не пишет о перспективе восстания против тирана или даже тираноубийства. Этот момент даже не упоминается им и не ставится в качестве вопроса для обсуждения. Возможно, ответ кроется в профессии Бартоло - ведь он, все же, юрист. Советовать поднять восстание (т.е., совершить априори противозаконный акт) или даже одобрять восстание должно быть противно самому духу его профессии. И все же, сопротивление, в рамках данной концепции, есть и весьма действенное - Бартоло последовательно проводит мысль о том, что практически ни один правовой акт, совершенный тираном, не должен иметь силы. Все его правление превращается в одно противоправное действие и, тем самым, может быть легитимировано внешнее вмешательство - интервенция с целью свержения или вмешательство вышестоящих властей предержащих (папы или императора).
Теория тирании, разработанная Бартоло, будет, как я уже сказал, весьма популярна и будет встречаться многократно в более поздних текстах. В частности, похожие построения, правда с детально прописанным правом на восстание, мы увидим позже в теории Джона Локка. А пока простимся с великим юристом (чей трактат о тирании, все же, нужно будет перевести) и пойдем вперед.
#иппу
=======
Продолжим о теории тирании Бартоло да Сассоферрато. Он, как уже было сказано, совмещает в своих построениях две классических трактовки тирании: аристотелианско-томистскую (тиран как монарх, правящий в своих интересах, а не в интересах своих подданных и отличающийся чрезмерной жестокостью) и римско-правовую (тиран как узурпатор) и обозначает их как tyrannus ex defecto exercitii и ex defecto tituli, соответственно. О тиране-узурпаторе разговор уже был, теперь давайте посмотрим на тиранию ex defecto exercitii.
1. "Я утверждаю, что тиран по осуществлению власти - это тот, кто принимает тиранические меры, то есть, чьи труды направлены не к общему благу, но к личному благу тирана. Это означает начальствовать противно праву. <...> Во-первых, тирану свойственно губить лучших и могущественных людей города, дабы они не смогли восстать против него. <...> Во-вторых, они убивают мудрых, дабы знающие их дурные дела не говорили бы об этом и не мутили бы против них народ. В-третьих, они уничтожают обучение и науку. <...> В-четвертых, не дозволяют создавать братства и сообщества, поскольку боятся, чтобы не восстали против них. В-пятых, по всему городу у них свои доносчики. <...> В-шестых, тиран старается поддерживать гражданскую общину расколотой. <...> В-седьмых, он заботится о том, чтобы подданные его были бедны, тогда они будут заботиться о поддержании жизни и не задумаются замыслить что-либо против него. В-восьмых, он ведет войны и посылает воинов в чужие края, чтобы занятые этим они не умышляли бы против него, а еще потому, что из-за войн люди беднеют и отвлекаются от учения, чего и надобно тирану. <...> В-девятых, заботу о себе поручает он не гражданам, но иностранцам, ибо граждан он боится. <...> Так говорят те философы, которых мы упоминали" (De tyr. VIII.445-478).
2. Как видно, тиран, о котором пишет Бартоло, ведет программную деятельность по уничтожению того города, в котором он правит (разумеется, если под городом иметь в виду civitas, то есть, город как гражданскую общину). При этом, понятно, что правитель, чтобы его сочли тираном, вовсе не обязан собирать бинго из девяти названных пунктов, достаточно и меньшего количества. Но чем больше из перечисленных позиций совпадает, тем страшнее делается.
3. При этом, бросается в глаза еще один момент: Бартоло задается вопросом о том, что должен делать вышестоящий правитель, если его наместник провинции или города ведет себя как описанный выше тиран? Ответ очевиден - он обязан низложить его, убрать с должности. Но Бартоло ничего - и это очень заметно - не пишет о перспективе восстания против тирана или даже тираноубийства. Этот момент даже не упоминается им и не ставится в качестве вопроса для обсуждения. Возможно, ответ кроется в профессии Бартоло - ведь он, все же, юрист. Советовать поднять восстание (т.е., совершить априори противозаконный акт) или даже одобрять восстание должно быть противно самому духу его профессии. И все же, сопротивление, в рамках данной концепции, есть и весьма действенное - Бартоло последовательно проводит мысль о том, что практически ни один правовой акт, совершенный тираном, не должен иметь силы. Все его правление превращается в одно противоправное действие и, тем самым, может быть легитимировано внешнее вмешательство - интервенция с целью свержения или вмешательство вышестоящих властей предержащих (папы или императора).
Теория тирании, разработанная Бартоло, будет, как я уже сказал, весьма популярна и будет встречаться многократно в более поздних текстах. В частности, похожие построения, правда с детально прописанным правом на восстание, мы увидим позже в теории Джона Локка. А пока простимся с великим юристом (чей трактат о тирании, все же, нужно будет перевести) и пойдем вперед.
#иппу
❤9🔥6👍3❤🔥1
SocialEvents
Всем известно, что два знаменитых доклада Макса Вебера в оригинале называются Wissenschaft als Beruf и Politik als Beruf. Слово «Beruf» имеет богатую историю, о ней Вебер писал в «Протестантской этике», и он имел в виду эту историю, когда откликался на приглашение выступить — сначала с первым из названных — докладом в цикле публичных лекций «Geistige Arbeit als Beruf». Знаменитому слову нет прямого соответствия в русском. Поэтому Пиама Павловна Гайденко передала его двумя словами. Получилась всем известная опять же пара: призвание и профессия. Я ее использовал вслед за Гайденко.
Когда Вебера переводят на английский, проблемы не возникает. Мб есть разные переводы , но в известных мне science и politics — это vocation . Им там виднее, но мне кажется упрощением.
Когда Вебера переводят на английский, проблемы не возникает. Мб есть разные переводы , но в известных мне science и politics — это vocation . Им там виднее, но мне кажется упрощением.
Рабочее, красивое
======
Прекрасный этюд от Александра Фридриховича Филиппова про терминологию в оригинале и в переводах на материале классического текста Макса Вебера. От себя добавлю одно любопытное, как мне кажется, соображение: мы знаем, что изначально - в историческом смысле этого слова - идея призвания и профессии восходит к трактату Жана Кальвина "Наставление в христианской вере". То есть, когда Жюльен Фройнд переводит Вебера, он, по сути, возвращает на французский язык понятийную пару, впервые сформулированную тоже на французском, но - сильно раньше, в первой половине XVI века Кальвином. И здесь видно, как меняется язык - у Кальвина это пара profession et vocation, у Фройнда - metier et vocation. Видно, повторю "как", но непонятно, при этом - "почему?".
#иппу #переводы
======
Прекрасный этюд от Александра Фридриховича Филиппова про терминологию в оригинале и в переводах на материале классического текста Макса Вебера. От себя добавлю одно любопытное, как мне кажется, соображение: мы знаем, что изначально - в историческом смысле этого слова - идея призвания и профессии восходит к трактату Жана Кальвина "Наставление в христианской вере". То есть, когда Жюльен Фройнд переводит Вебера, он, по сути, возвращает на французский язык понятийную пару, впервые сформулированную тоже на французском, но - сильно раньше, в первой половине XVI века Кальвином. И здесь видно, как меняется язык - у Кальвина это пара profession et vocation, у Фройнда - metier et vocation. Видно, повторю "как", но непонятно, при этом - "почему?".
#иппу #переводы
👍18❤7🔥1
Рабочее, заметки
======
Поговорим о комментарии. Вы только что перевели какой-нибудь источник на русский язык: хронику, документ, фрагмент закона или и вовсе, какую-то научную статью. Значит ли это, что можно сразу публиковать этот перевод? Отнюдь. Сперва его следует окружить гарниром, создать к нему оправу, иначе говоря, откомментировать его.
1. Первым делом, нужно определить, для кого вы переводите? Кто тот предполагаемый читатель, которому предназначен ваш текст? Для меня это, как правило, студент 2 курса гуманитарного факультета. Второго курса, значит, что-то он уже знает, хотя и немного; студент, а не специалист - значит, комментировать нужно подробно и доходчиво. С этим связан и еще один вопрос теоретического свойства: когда мы переводим и пишем комментарий, мы либо ведем автора к читателю, либо наоборот, тащим читателя к автору. Я всегда сторонник первого подхода.
2. Затем выделяем основные области, где необходим комментарий. Он должен быть двух видов - подстрочные сноски и сопроводительное исследование. Начну со второго. В него традиционно входят ответы на четыре вопроса: кто, когда, зачем и для кого? Иначе говоря, авторство источника, его датировка, цель написания и целевая аудитория. Это минимум, к которому можно добавить историографию (кто, когда и что писал об этом тексте? Какие есть издания и переводы?) и заметки переводчика (что, как и почему вы переводили? Как ваш перевод соотносится с остальными?).
3. Подстрочный комментарий включает в себя несколько элементов. Во-первых, мы комментируем все имена собственные и все географические названия, встречающиеся в тексте. В пределах разумного, конечно (вряд ли нужно комментировать, не знаю, какой-нибудь Париж...). Во-вторых, мы обязательно комментируем всю профессиональную терминологию и /или понятийную систему текста. Наконец, в-третьих, мы обязательно раскрываем в подстрочнике все ссылки из текста. Последнее поясню. Предположим, что наш автор - юрист - и он, в ходе своего рассуждения, ссылается, скажем, на Дигесты Юстиниана (в качестве примера приведу цитату из трактата Бартоло да Сассоферрато: "поскольку никто не заслуживает наказания за помышление, о чем см. D.48.19.18"). Так вот, Дигесты он цитирует, скорее всего, по incipit (начальным словам) фрагмента. Это значит, что мы должны привести ссылку к современному виду (как в цитате выше), а затем в сноске привести текст этого фрагмента Дигест. И так - со всеми ссылками, на что бы ни ссылался автор источника.
4. Когда комментарий завершен, его можно и следует перечитать. Что-то из подстрочного комментария уйдёт в сопроводительный текст, что-то можно будет сократить и выбросить. Но это потом, потому что вначале мы должны выстроить вокруг нашего перевода как можно более плотный гипертекст.
#академписьмо
======
Поговорим о комментарии. Вы только что перевели какой-нибудь источник на русский язык: хронику, документ, фрагмент закона или и вовсе, какую-то научную статью. Значит ли это, что можно сразу публиковать этот перевод? Отнюдь. Сперва его следует окружить гарниром, создать к нему оправу, иначе говоря, откомментировать его.
1. Первым делом, нужно определить, для кого вы переводите? Кто тот предполагаемый читатель, которому предназначен ваш текст? Для меня это, как правило, студент 2 курса гуманитарного факультета. Второго курса, значит, что-то он уже знает, хотя и немного; студент, а не специалист - значит, комментировать нужно подробно и доходчиво. С этим связан и еще один вопрос теоретического свойства: когда мы переводим и пишем комментарий, мы либо ведем автора к читателю, либо наоборот, тащим читателя к автору. Я всегда сторонник первого подхода.
2. Затем выделяем основные области, где необходим комментарий. Он должен быть двух видов - подстрочные сноски и сопроводительное исследование. Начну со второго. В него традиционно входят ответы на четыре вопроса: кто, когда, зачем и для кого? Иначе говоря, авторство источника, его датировка, цель написания и целевая аудитория. Это минимум, к которому можно добавить историографию (кто, когда и что писал об этом тексте? Какие есть издания и переводы?) и заметки переводчика (что, как и почему вы переводили? Как ваш перевод соотносится с остальными?).
3. Подстрочный комментарий включает в себя несколько элементов. Во-первых, мы комментируем все имена собственные и все географические названия, встречающиеся в тексте. В пределах разумного, конечно (вряд ли нужно комментировать, не знаю, какой-нибудь Париж...). Во-вторых, мы обязательно комментируем всю профессиональную терминологию и /или понятийную систему текста. Наконец, в-третьих, мы обязательно раскрываем в подстрочнике все ссылки из текста. Последнее поясню. Предположим, что наш автор - юрист - и он, в ходе своего рассуждения, ссылается, скажем, на Дигесты Юстиниана (в качестве примера приведу цитату из трактата Бартоло да Сассоферрато: "поскольку никто не заслуживает наказания за помышление, о чем см. D.48.19.18"). Так вот, Дигесты он цитирует, скорее всего, по incipit (начальным словам) фрагмента. Это значит, что мы должны привести ссылку к современному виду (как в цитате выше), а затем в сноске привести текст этого фрагмента Дигест. И так - со всеми ссылками, на что бы ни ссылался автор источника.
4. Когда комментарий завершен, его можно и следует перечитать. Что-то из подстрочного комментария уйдёт в сопроводительный текст, что-то можно будет сократить и выбросить. Но это потом, потому что вначале мы должны выстроить вокруг нашего перевода как можно более плотный гипертекст.
#академписьмо
🔥19👍11❤7
Рабочее, заметки
=====
Теперь поговорим об еще одной известной теории тирании и - на этот раз - права на сопротивление, сформулированной современником и, во многом, соплеменником Бартоло да Сассоферрато - флорентийским гуманистом, юристом и философом Колюччо Салютати (1332-1406). Свой текст "О тиране" он написал около 1400 года, опираясь, в основном, на трактаты Бартоло и Иоанна Солсберийского. Причиной, побудившей его к письму, стал вопрос одного из его знакомых студентов о том, законным ли было убийство Юлия Цезаря. Отвечая на этот вопрос, Салютати сформулировал свою теорию тирании, которую я постараюсь кратко охарактеризовать ниже.
1. "Тиран - по словам Салютати - это тот, кто захватывает власть и не имеет справедливого основания для своего господства, как тиран и тот, кто владычествует горделиво, не соблюдает права и законы и творит несправедливость; напротив, законный правитель - тот, правление которого основано на праве, кто служит правосудию и законам". (De tyranno, 1 &9). По сути, Салютати передает своими словами ту же дистинкцию, которая ранее была обоснована Бартоло: тираном считается либо узурпатор, либо жестокий правитель, не блюдущий законов и притесняющий подданных.
2. Во второй главе Салютати обращается к вопросу о дозволенности убийства тирана. Первым он разбирает вопрос о правителе, ставшем тираном на основании захвата власти. Предлогом для размышления становятся правовые тексты, в особенности, цитаты из Ульпиана и из Кодекса Юстиниана (постановление Диоклетиана и Максимиана) о дозволении частному лицу силой отражать вторжение чужого человека в его законное владение. "Следовательно, если тех, кто нападает на одного человека или вторгается на один участок, дозволено отражать силой и даже убить, если они станут упорствовать, как мы не сможем с оружием, раня и убивая, отразить того, кто попытается силой захватить господство над городом, монархию или политическое правление?" (De tyranno, 2 &1). И далее, многочисленными юридическими и историческими примерами (последние Салютати особенно любит) он подтверждает, что тирану могут законно сопротивляться как многие, так и отдельные лица, причем, как в процессе его прихода к власти, так и когда он уже будет править. Впрочем, как отмечает Салютати, если такой узурпатор захватит власть и удержится при ней, если по молчаливому согласию народ признает его, он как бы обретет справедливое основание для своего правления (De tyranno, 2 &8).
3. Во второй части той же главы Салютати рассматривает тирана ex defecto exercitii: "Главное наше сомнение в том, дозволено ли восставать против правителя и господина, который из-за гордыни начнет злоупотреблять своим правлением, хотя бы и получил он его на справедливом или впоследствии подтвержденном основании?" (De tyranno, 2 &12). Такого правителя, утверждает он, вполне может низложить вышестоящий по отношению к нему (об этом пишет и Бартоло), город же может изгнать такого тирана, а, если придется, то и убить, и это будет согласно праву. В подтверждение своей позиции Колюччо здесь активно и пространно цитирует "Поликратик" Иоанна Солсберийского. Однако - и это важно, - восстание против тирана и его последующее убийство должны легитимироваться или согласием всего города, или волей вышестоящего правителя. Без этого тирана - пусть он и является "наибольшей заразой, бушующей в теле народа или республики" (De tyranno, 2 &21) - свергать нельзя. Ведь если народ все устраивает, то восстание против правителя тех или иных недовольных будет незаконно.
4. Наконец, в двух оставшихся главах Салютати рассматривает вопрос о том, законно ли было убийство Цезаря и можно ли его оправдать и приходит к тому, что это было подлым предательством римского вождя. И Данте - пишет он в 4-й главе - был абсолютно прав, когда поместил Брута и Кассия в нижний круг ада, где мучаются предатели.
=====
Теперь поговорим об еще одной известной теории тирании и - на этот раз - права на сопротивление, сформулированной современником и, во многом, соплеменником Бартоло да Сассоферрато - флорентийским гуманистом, юристом и философом Колюччо Салютати (1332-1406). Свой текст "О тиране" он написал около 1400 года, опираясь, в основном, на трактаты Бартоло и Иоанна Солсберийского. Причиной, побудившей его к письму, стал вопрос одного из его знакомых студентов о том, законным ли было убийство Юлия Цезаря. Отвечая на этот вопрос, Салютати сформулировал свою теорию тирании, которую я постараюсь кратко охарактеризовать ниже.
1. "Тиран - по словам Салютати - это тот, кто захватывает власть и не имеет справедливого основания для своего господства, как тиран и тот, кто владычествует горделиво, не соблюдает права и законы и творит несправедливость; напротив, законный правитель - тот, правление которого основано на праве, кто служит правосудию и законам". (De tyranno, 1 &9). По сути, Салютати передает своими словами ту же дистинкцию, которая ранее была обоснована Бартоло: тираном считается либо узурпатор, либо жестокий правитель, не блюдущий законов и притесняющий подданных.
2. Во второй главе Салютати обращается к вопросу о дозволенности убийства тирана. Первым он разбирает вопрос о правителе, ставшем тираном на основании захвата власти. Предлогом для размышления становятся правовые тексты, в особенности, цитаты из Ульпиана и из Кодекса Юстиниана (постановление Диоклетиана и Максимиана) о дозволении частному лицу силой отражать вторжение чужого человека в его законное владение. "Следовательно, если тех, кто нападает на одного человека или вторгается на один участок, дозволено отражать силой и даже убить, если они станут упорствовать, как мы не сможем с оружием, раня и убивая, отразить того, кто попытается силой захватить господство над городом, монархию или политическое правление?" (De tyranno, 2 &1). И далее, многочисленными юридическими и историческими примерами (последние Салютати особенно любит) он подтверждает, что тирану могут законно сопротивляться как многие, так и отдельные лица, причем, как в процессе его прихода к власти, так и когда он уже будет править. Впрочем, как отмечает Салютати, если такой узурпатор захватит власть и удержится при ней, если по молчаливому согласию народ признает его, он как бы обретет справедливое основание для своего правления (De tyranno, 2 &8).
3. Во второй части той же главы Салютати рассматривает тирана ex defecto exercitii: "Главное наше сомнение в том, дозволено ли восставать против правителя и господина, который из-за гордыни начнет злоупотреблять своим правлением, хотя бы и получил он его на справедливом или впоследствии подтвержденном основании?" (De tyranno, 2 &12). Такого правителя, утверждает он, вполне может низложить вышестоящий по отношению к нему (об этом пишет и Бартоло), город же может изгнать такого тирана, а, если придется, то и убить, и это будет согласно праву. В подтверждение своей позиции Колюччо здесь активно и пространно цитирует "Поликратик" Иоанна Солсберийского. Однако - и это важно, - восстание против тирана и его последующее убийство должны легитимироваться или согласием всего города, или волей вышестоящего правителя. Без этого тирана - пусть он и является "наибольшей заразой, бушующей в теле народа или республики" (De tyranno, 2 &21) - свергать нельзя. Ведь если народ все устраивает, то восстание против правителя тех или иных недовольных будет незаконно.
4. Наконец, в двух оставшихся главах Салютати рассматривает вопрос о том, законно ли было убийство Цезаря и можно ли его оправдать и приходит к тому, что это было подлым предательством римского вождя. И Данте - пишет он в 4-й главе - был абсолютно прав, когда поместил Брута и Кассия в нижний круг ада, где мучаются предатели.
👍13❤6🔥3
5. Подводя некоторые итоги, можно отметить вот что. Колюччо Салютати своим трактатом, безусловно, подводит черту под средневековой мыслью о тирании. По сути, он собирает все наиболее влиятельные аргументы, созданные предшественниками, и пытается расположить их по возможности в виде непротиворечивого рассуждения. Получается, что тирана - и узурпатора, и жестокого правителя, злоупотребляющего властью, - свергнуть можно и убить не грех, но только при одном условии. Для того, чтобы это восстание было оправданным, его должен легитимировать весь народ (напомню важное: и Фома, и Колюччо, и Бартоло - итальянцы, их бэкграунд - это итальянские города, которые могли быть республиками или синьориями, но всегда оставались городами), то есть - граждане города. В противном случае, восстание будет незаконным, ибо оно будет направлено против правителя, которого будет поддерживать большинство, пусть и посредством молчаливого согласия.
6. Следующее слово в вопросе о тирании и возможностях сопротивления ей и/или тираноубийстве было сказано в XVI столетии, в период, когда постепенно уходило Средневековье, сменяясь абсолютными монархиями и, что не менее важно, это слово было сказано уже не в Италии, но во Франции и Испании, теоретические горизонты авторов-монархомахов были шире, чем у Бартоло и Колюччо, шире именно в значении пространства, масштаба возможного политического действия. Но это уже предмет дальнейшего разговора.
#иппу
6. Следующее слово в вопросе о тирании и возможностях сопротивления ей и/или тираноубийстве было сказано в XVI столетии, в период, когда постепенно уходило Средневековье, сменяясь абсолютными монархиями и, что не менее важно, это слово было сказано уже не в Италии, но во Франции и Испании, теоретические горизонты авторов-монархомахов были шире, чем у Бартоло и Колюччо, шире именно в значении пространства, масштаба возможного политического действия. Но это уже предмет дальнейшего разговора.
#иппу
👍16❤5🔥3
Рабочее, заметки, ИППУ, книги
======
Немного вклинюсь в разговор о праве на восстании с кратким обзором одной книжки. Впрочем, она - а, точнее, ее герой, - имеет прямое отношение к этому разговору. Речь идет о книге "Политико-правовые взгляды Иоганна Альтузия", которую написал Александр Айзенберг (на момент выхода книги - советник юстиции Воронежской областной прокуратуры). Вышла книга в 2023 году в весьма почтенном издательстве Норма. Объемом она невелика - 7,5 п.л., 118 страниц, - но поговорить о ней определенно стоит.
1. Прежде всего, книга заслуживает пристального внимания хотя бы потому, что это единственная монография на русском языке, посвященная Альтузию. Помимо нее есть несколько (4 или 5) статей, но все они, кроме, кажется, одной были написаны все тем же А.П. Айзенбергом и выходили до описываемой книги, что подсказывает, что книга по отношению к ним является результирующим трудом. Незадолго до смерти к изучению Альтузия обратился Всеволод Матвеевич Володарский, но, как я понимаю, он не успел ничего о нем опубликовать, к огромному сожалению.
2. Итак, вернемся к книге А.П. Айзенберга. Структурно она делится на три главы, первая из которых имеет контекстуализирующий характер и, имхо, наименьшую ценность. Она содержит краткий очерк жизни Альтузия, а также размышления автора о социально-политических истоках его взглядов. Собственно, читать в этой главе имеет смысл исключительно биографию героя книги. Остальное, увы, производит нехорошее впечатление - автор вынужденно пишет контекст широкими мазками, обращаясь, в основном, к устаревшей литературе, получается предсказуемо плохо. Вторая и третья главы - это совсем иное дело. Они посвящены последовательно политическим и правовым взглядам Альтузия.
3. Безусловным плюсом обеих глав видится то, что автор явно внимательно читал Альтузия и, по сути, подробно пересказывает разные сюжеты его мысли, опираясь на текст (во 2 главе) "Политики" и (в 3 главе) - "Дикалогики". Соответственно, в тексте приводится достаточно много цитат из текстов Альтузия, что, в условиях полного отсутствия переводов его трудов на русский язык, выглядит очень привлекательно. К сожалению - по всей видимости, это было требование издательства - все подстрочные ссылки "глухие", в них не только нет латинских цитат, но и нет точного указания, по какому именно изданию цитируется "Политика". Нет в книге и библиографии, что уж совсем расстраивает.
4. То есть, подводя итог, читать книгу стоит, она позволяет ознакомиться со взглядами Альтузия всяко подробнее, чем параграфы в курсах ИППУ. Но очень хочется надеяться, что А.П. Айзенберг переиздаст книгу. В другом издательстве, с нормальными сносками, указателями, списком литературы. И с переработанной первой главой. Ну и, конечно, что кто-то переведет "Политику" Иоганна Альтузия на русский. В конце концов, это ведь был настоящий манифест федералистской мысли. В одном из следующих постов расскажу о том, что Альтузий думал о тирании и о перспективах ее свержения.
#иппу #книги
======
Немного вклинюсь в разговор о праве на восстании с кратким обзором одной книжки. Впрочем, она - а, точнее, ее герой, - имеет прямое отношение к этому разговору. Речь идет о книге "Политико-правовые взгляды Иоганна Альтузия", которую написал Александр Айзенберг (на момент выхода книги - советник юстиции Воронежской областной прокуратуры). Вышла книга в 2023 году в весьма почтенном издательстве Норма. Объемом она невелика - 7,5 п.л., 118 страниц, - но поговорить о ней определенно стоит.
1. Прежде всего, книга заслуживает пристального внимания хотя бы потому, что это единственная монография на русском языке, посвященная Альтузию. Помимо нее есть несколько (4 или 5) статей, но все они, кроме, кажется, одной были написаны все тем же А.П. Айзенбергом и выходили до описываемой книги, что подсказывает, что книга по отношению к ним является результирующим трудом. Незадолго до смерти к изучению Альтузия обратился Всеволод Матвеевич Володарский, но, как я понимаю, он не успел ничего о нем опубликовать, к огромному сожалению.
2. Итак, вернемся к книге А.П. Айзенберга. Структурно она делится на три главы, первая из которых имеет контекстуализирующий характер и, имхо, наименьшую ценность. Она содержит краткий очерк жизни Альтузия, а также размышления автора о социально-политических истоках его взглядов. Собственно, читать в этой главе имеет смысл исключительно биографию героя книги. Остальное, увы, производит нехорошее впечатление - автор вынужденно пишет контекст широкими мазками, обращаясь, в основном, к устаревшей литературе, получается предсказуемо плохо. Вторая и третья главы - это совсем иное дело. Они посвящены последовательно политическим и правовым взглядам Альтузия.
3. Безусловным плюсом обеих глав видится то, что автор явно внимательно читал Альтузия и, по сути, подробно пересказывает разные сюжеты его мысли, опираясь на текст (во 2 главе) "Политики" и (в 3 главе) - "Дикалогики". Соответственно, в тексте приводится достаточно много цитат из текстов Альтузия, что, в условиях полного отсутствия переводов его трудов на русский язык, выглядит очень привлекательно. К сожалению - по всей видимости, это было требование издательства - все подстрочные ссылки "глухие", в них не только нет латинских цитат, но и нет точного указания, по какому именно изданию цитируется "Политика". Нет в книге и библиографии, что уж совсем расстраивает.
4. То есть, подводя итог, читать книгу стоит, она позволяет ознакомиться со взглядами Альтузия всяко подробнее, чем параграфы в курсах ИППУ. Но очень хочется надеяться, что А.П. Айзенберг переиздаст книгу. В другом издательстве, с нормальными сносками, указателями, списком литературы. И с переработанной первой главой. Ну и, конечно, что кто-то переведет "Политику" Иоганна Альтузия на русский. В конце концов, это ведь был настоящий манифест федералистской мысли. В одном из следующих постов расскажу о том, что Альтузий думал о тирании и о перспективах ее свержения.
#иппу #книги
👍11❤5🔥3
Рабочее, заметки
======
Как я уже писал, к тезисам о тирании, сформулированным Бартоло да Сассоферрато, неоднократно обращались последующие авторы. Одним из наиболее интересных для обсуждения, с точки зрения как юристов, так и теологов, стал вопрос о том, имеют ли силу изданные тираном нормативные акты. Бартоло, как мы видим, утверждал, что нет. Почти полутора веками позже один из наиболее ярких отцов Саламанкской школы, Франсиско де Витория, откликается на этот вопрос следующим образом в своей публичной лекции "О гражданской власти":
"Возникает сомнение в том, обязывают ли законы, изданные тиранами, и, представляется, что они не имеют никакой власти.
Против этого то, что если государство угнетается тираном и не является самовластным, и не может ни само издавать законы, ни соблюдать ранее изданные, оно погибнет, если только не будет повиноваться тирану. Впрочем, представляется, что законы, подходящие государству, будут обязывать, даже если устанавливаются тираном, не как изданные тираном, но как принятые по согласию государства, поскольку лучше исполнять законы, данные тираном, чем не исполнять никаких. Ведь в самом деле, если правители, не имеющие справедливого основания, захватят королевство и в нем, на том основании, что тиран не является судьей законосообразно, и его законы не обязывают, не будет никаких судов, и преступники не смогут быть ни сдержаны, ни наказаны никоим образом, это приведет к очевидной гибели государства" (DPC, II.23)
Таким образом, для Витории очевидно, что, в том случае, если альтернативой тирании является анархия, лучше повиноваться законам тирана. Еще полувеком позже и во Франции очень похожие вещи будет писать Жан Боден в прологе к своим знаменитым Шести книгам:
"Есть те, кто под знаменем освобождения от обязанностей и народной свободы поднимает подданных против их природных правителей, открывая дверь беспутной анархии, которая хуже, чем самая сильная тирания в мире" (Bodin, Ep.dedic.1).
В этих текстах, один из которых был создан доминиканцем, второй же - мирянином, юристом, судьей, проявляется восприятие порядка, свойственное христианской мысли в целом. Порядок мыслится лучшим возможным состоянием. Тирания предполагает испорченный порядок, весьма неприятный для тех, кто живет в его рамках, но, все-таки - порядок. Альтернативой ему предстает хаос, в политическом мире воплощаемый восстаниями, бунтами, революциями. И хаос с этих позиций всегда, без исключений, мыслится хуже порядка, пусть даже и испорченного волей тирана. Но, как мы увидим дальше, далеко не всех пугал хаос. Целый ряд авторов, как протестантского, так и католического исповедания, считали, что тиран достоин смерти и что его убийство не приведет к обрушению порядка, но лишь позволит укрепить его. В частности, об этом говорили приверженцы "теории младших магистратов", о которых тоже напишу здесь, в свой черед.
#иппу
======
Как я уже писал, к тезисам о тирании, сформулированным Бартоло да Сассоферрато, неоднократно обращались последующие авторы. Одним из наиболее интересных для обсуждения, с точки зрения как юристов, так и теологов, стал вопрос о том, имеют ли силу изданные тираном нормативные акты. Бартоло, как мы видим, утверждал, что нет. Почти полутора веками позже один из наиболее ярких отцов Саламанкской школы, Франсиско де Витория, откликается на этот вопрос следующим образом в своей публичной лекции "О гражданской власти":
"Возникает сомнение в том, обязывают ли законы, изданные тиранами, и, представляется, что они не имеют никакой власти.
Против этого то, что если государство угнетается тираном и не является самовластным, и не может ни само издавать законы, ни соблюдать ранее изданные, оно погибнет, если только не будет повиноваться тирану. Впрочем, представляется, что законы, подходящие государству, будут обязывать, даже если устанавливаются тираном, не как изданные тираном, но как принятые по согласию государства, поскольку лучше исполнять законы, данные тираном, чем не исполнять никаких. Ведь в самом деле, если правители, не имеющие справедливого основания, захватят королевство и в нем, на том основании, что тиран не является судьей законосообразно, и его законы не обязывают, не будет никаких судов, и преступники не смогут быть ни сдержаны, ни наказаны никоим образом, это приведет к очевидной гибели государства" (DPC, II.23)
Таким образом, для Витории очевидно, что, в том случае, если альтернативой тирании является анархия, лучше повиноваться законам тирана. Еще полувеком позже и во Франции очень похожие вещи будет писать Жан Боден в прологе к своим знаменитым Шести книгам:
"Есть те, кто под знаменем освобождения от обязанностей и народной свободы поднимает подданных против их природных правителей, открывая дверь беспутной анархии, которая хуже, чем самая сильная тирания в мире" (Bodin, Ep.dedic.1).
В этих текстах, один из которых был создан доминиканцем, второй же - мирянином, юристом, судьей, проявляется восприятие порядка, свойственное христианской мысли в целом. Порядок мыслится лучшим возможным состоянием. Тирания предполагает испорченный порядок, весьма неприятный для тех, кто живет в его рамках, но, все-таки - порядок. Альтернативой ему предстает хаос, в политическом мире воплощаемый восстаниями, бунтами, революциями. И хаос с этих позиций всегда, без исключений, мыслится хуже порядка, пусть даже и испорченного волей тирана. Но, как мы увидим дальше, далеко не всех пугал хаос. Целый ряд авторов, как протестантского, так и католического исповедания, считали, что тиран достоин смерти и что его убийство не приведет к обрушению порядка, но лишь позволит укрепить его. В частности, об этом говорили приверженцы "теории младших магистратов", о которых тоже напишу здесь, в свой черед.
#иппу
🔥7👍6❤2
Рабочее, цитаты
=====
Совсем коротенькая заметка на полях. Для того, чтобы разобраться с дальнейшей историей права на сопротивление, читаю в свободное от работы время Мартина Лютера. Он, все же, был великим полемистом и очень, очень острым на язык человеком:
"Знай также, что с сотворения мира мудрый князь — птица редкая, и еще более редок князь благочестивый. Обыкновенно они либо величайшие глупцы, либо крупнейшие злодеи на земле; всегда нужно ждать от них наихудшего, редко — чего-либо хорошего, особенно в Божественных делах, в делах спасения души" (О светской власти, II).
#иппу
=====
Совсем коротенькая заметка на полях. Для того, чтобы разобраться с дальнейшей историей права на сопротивление, читаю в свободное от работы время Мартина Лютера. Он, все же, был великим полемистом и очень, очень острым на язык человеком:
"Знай также, что с сотворения мира мудрый князь — птица редкая, и еще более редок князь благочестивый. Обыкновенно они либо величайшие глупцы, либо крупнейшие злодеи на земле; всегда нужно ждать от них наихудшего, редко — чего-либо хорошего, особенно в Божественных делах, в делах спасения души" (О светской власти, II).
#иппу
🔥14👍4❤1🥰1
Рабочее, заметки
=======
Прежде чем продолжить разговор о праве на сопротивление в европейской культуре, необходимо сделать небольшое отступление. Одной из основных проблем, на которую обращали внимание юристы (а затем и богословы), начиная еще с позднего Средневековья, была проблема соотношения властных полномочий императоров и властителей меньшего масштаба, которых, в рамках республиканской терминологической традиции, определяли как "нижестоящих магистратов". Эта проблема обсуждалась через призму двух других понятий, описывавших разные уровни юрисдикции: merum imperium и, соответственно, mixtum imperium.
1. Понятие merum imperium вошло в европейскую юридическую культуру благодаря знаменитому фрагменту из текста Домиция Ульпиана, который использовал его при описании двух различных уровней или, лучше даже сказать, степеней судебной власти:
Как следует из приведенного в сноске текста, под merum imperium понималось право решать уголовные дела и выносить приговоры о телесных наказаниях вплоть до смертной казни, под mixtum imperium – право разрешать преимущественно гражданско-правовые, имущественные тяжбы. Наиболее лаконичное и, одновременно, исчерпывающе полную дефиницию этого понятия предложил Бартоло да Сассоферрато, определивший его как “юрисдикцию знатного судьи, обращенную, прежде всего, на вопросы публичной пользы”.
2. Из того же текста понятно, кстати, что вызывало вопросы в понятии mixtum imperium: грамматически фраза Ульпиана построена так, что может быть истолкована двояко: неясно, mixtum imperium включает в себя как уголовно-правовую, так и гражданско-правовую юрисдикцию, или он ограничен лишь вторыми, гражданскими делами. Возможность двоякого толкования привлекла внимание юристов и богословов, обосновывавших ограниченный характер власти императора. Подробно об этом пишет Квентин Скиннер в "Истоках современной политической мысли", я приведу оттуда цитату касательно взглядов Уильяма Оккама:
Впоследствии, как отмечает Скиннер, эта позиция была закреплена в "Золотой булле" 1356 года и развита в последующий период. Отсюда, из этого толкования противоречия между понятиями merum imperium и mixtum imperium и родилась к началу XVI века так называемая "теория нижестоящих магистратов".
#иппу
=======
Прежде чем продолжить разговор о праве на сопротивление в европейской культуре, необходимо сделать небольшое отступление. Одной из основных проблем, на которую обращали внимание юристы (а затем и богословы), начиная еще с позднего Средневековья, была проблема соотношения властных полномочий императоров и властителей меньшего масштаба, которых, в рамках республиканской терминологической традиции, определяли как "нижестоящих магистратов". Эта проблема обсуждалась через призму двух других понятий, описывавших разные уровни юрисдикции: merum imperium и, соответственно, mixtum imperium.
1. Понятие merum imperium вошло в европейскую юридическую культуру благодаря знаменитому фрагменту из текста Домиция Ульпиана, который использовал его при описании двух различных уровней или, лучше даже сказать, степеней судебной власти:
D.2.1.3, Ulp. 2 de off. quaest.: Imperium aut merum aut mixtum est. Merum est imperium habere gladii potestatem ad animaduertendum facinorosos homines, quod etiam potestas appellatur. Mixtum est imperium, cui etiam iurisdictio inest, quod in danda bonorum possessione consistit. Iurisdictio est etiam iudicis dandi licentia.
D.2.1.3, Ulp. 2 de off. quaest.: Империй бывает либо чистый, либо смешанный. Чистый империй, который также называют властью, означает обладание властью меча для наказания преступников. Смешанный империй – это тот, в который также входит юрисдикция, состоящая в предоставлении владения имуществом.
Как следует из приведенного в сноске текста, под merum imperium понималось право решать уголовные дела и выносить приговоры о телесных наказаниях вплоть до смертной казни, под mixtum imperium – право разрешать преимущественно гражданско-правовые, имущественные тяжбы. Наиболее лаконичное и, одновременно, исчерпывающе полную дефиницию этого понятия предложил Бартоло да Сассоферрато, определивший его как “юрисдикцию знатного судьи, обращенную, прежде всего, на вопросы публичной пользы”.
2. Из того же текста понятно, кстати, что вызывало вопросы в понятии mixtum imperium: грамматически фраза Ульпиана построена так, что может быть истолкована двояко: неясно, mixtum imperium включает в себя как уголовно-правовую, так и гражданско-правовую юрисдикцию, или он ограничен лишь вторыми, гражданскими делами. Возможность двоякого толкования привлекла внимание юристов и богословов, обосновывавших ограниченный характер власти императора. Подробно об этом пишет Квентин Скиннер в "Истоках современной политической мысли", я приведу оттуда цитату касательно взглядов Уильяма Оккама:
"Этой теории придерживался ряд теологов, а также юристов, на нее указывал Аквинат в «Сумме теологии», и она стала популярной благодаря «Восьми вопросам о власти папы» Уильяма Оккама. Оккам выдвигает этот аргумент, обсуждая взгляды «тех, кто говорит, будто папа может низлагать императора» Он настаивает, что папа не обладает такой властью «при обычном течении событий», и задает вопрос, кто обладает законной властью смещать императора, если тот «заслуживает смещения». Ответ, говорит он, предполагает взгляд на империю как на «мистическое тело», в котором каждый член несет природную обязанность защищать благополучие целого. «В точности как в природном теле, где, если один член отказывает, остальные по возможности восполняют изъян», так в universitas, «когда одна часть повреждена, другие, если они обладают для этого природной властью, должны восполнять недостаток». Поэтому, пишет далее Оккам, если глава империи становится тираном, он может быть законным образом смещен "представителями народов, являющихся подданными римского Imperium", в частности «курфюрстами-князьями», которых можно сравнить с главными «конечностями» или «членами» тела империи" (Скиннер, Основания, 2, 188-189).
Впоследствии, как отмечает Скиннер, эта позиция была закреплена в "Золотой булле" 1356 года и развита в последующий период. Отсюда, из этого толкования противоречия между понятиями merum imperium и mixtum imperium и родилась к началу XVI века так называемая "теория нижестоящих магистратов".
#иппу
👍8🔥5❤2🤔2
Рабочее, заметки
======
Шестнадцатое столетие в Европе стало, прежде всего, веком Реформации и реакции на нее со стороны Католической церкви. Именно эти процессы определили направления развития политической мысли, которая - если уж говорить об этом - впервые появляется как автономная область мысли именно благодаря Реформации. Применительно к теории права на сопротивление здесь нужно отметить несколько важных моментов.
1. Во-первых, уже Лютер отказывает Церкви в наличии хоть какой-нибудь принудительной власти, так что остаётся лишь одна власть - светская. Это, в свою очередь, привело к тому, что Церковь, в глазах Лютера и его последователей, потеряла право и возможность контролировать появление тиранов и легитимировать сопротивление им. Как следствие, встал вопрос о том, кто теперь имеет право на сопротивление светской власти, да и есть ли оно, это право? В своих ранних текстах Лютер, как известно, это право отрицает:
2. После 1529 года стало понятно, что в Империи назревает серьезный конфликт между императором и верными ему католическими князьями, с одной стороны, и протестантскими князьями, с другой. Сам факт наличия такого конфликта и его перехода в фазу вооруженного противостояния неминуемо потребовал пересмотра тезиса о непротивлении светским властям. Сопротивляться было, очевидно, необходимо, но - и в этом был вопрос, - кто это был должен делать? И Лютер, и его сторонники, видевшие крестьянскую войну под руководством Мюнцера, слышавшие и читавшие идеологов этой войны, были едины в одном - "народное сопротивление" должно осуждаться. В этой ситуации и произошло возвращение к теории merum и mixtum imperium: под вопрос было поставлено право отдельных князей Империи сопротивляться императору. Так родилась теория нижестоящих магистратов, развивавшаяся в последующие несколько лет в трактатах Кальвина, Беза и некоторых других авторов, вплоть до поминавшегося уже Иоганна Альтузия. В наиболее, пожалуй, кратком и лаконичном виде ее выразил Жан Кальвин в своем "Наставлении в христианской вере":
#иппу
======
Шестнадцатое столетие в Европе стало, прежде всего, веком Реформации и реакции на нее со стороны Католической церкви. Именно эти процессы определили направления развития политической мысли, которая - если уж говорить об этом - впервые появляется как автономная область мысли именно благодаря Реформации. Применительно к теории права на сопротивление здесь нужно отметить несколько важных моментов.
1. Во-первых, уже Лютер отказывает Церкви в наличии хоть какой-нибудь принудительной власти, так что остаётся лишь одна власть - светская. Это, в свою очередь, привело к тому, что Церковь, в глазах Лютера и его последователей, потеряла право и возможность контролировать появление тиранов и легитимировать сопротивление им. Как следствие, встал вопрос о том, кто теперь имеет право на сопротивление светской власти, да и есть ли оно, это право? В своих ранних текстах Лютер, как известно, это право отрицает:
"В главных политических трактатах Лютера проводятся два руководящих принципа, которым суждено было оказать огромное влияние на дальнейшие исторические события. Лютер считает Новый Завет и особенно предписания св. Павла высшей инстанцией в решении основных вопросов управления социальной и политической жизнью. И он утверждает, что политическая позиция, предписанная в Новом Завете, состоит в полном подчинении христианина светским властям, границы властных полномочий которых Лютер серьезно расширяет, обосновывая их таким образом, чтобы властям нельзя было никогда и ни при каких обстоятельствах законно сопротивляться. Принципы, которые он формулирует, апеллируют не к схоластическому понятию универсума, в котором правит закон, и не к понятию интуитивно постигаемого закона природы. Последним словом для Лютера всегда служит Слово Божье" (Скиннер, Истоки совр. полит. мысли, 2, С.32).
2. После 1529 года стало понятно, что в Империи назревает серьезный конфликт между императором и верными ему католическими князьями, с одной стороны, и протестантскими князьями, с другой. Сам факт наличия такого конфликта и его перехода в фазу вооруженного противостояния неминуемо потребовал пересмотра тезиса о непротивлении светским властям. Сопротивляться было, очевидно, необходимо, но - и в этом был вопрос, - кто это был должен делать? И Лютер, и его сторонники, видевшие крестьянскую войну под руководством Мюнцера, слышавшие и читавшие идеологов этой войны, были едины в одном - "народное сопротивление" должно осуждаться. В этой ситуации и произошло возвращение к теории merum и mixtum imperium: под вопрос было поставлено право отдельных князей Империи сопротивляться императору. Так родилась теория нижестоящих магистратов, развивавшаяся в последующие несколько лет в трактатах Кальвина, Беза и некоторых других авторов, вплоть до поминавшегося уже Иоганна Альтузия. В наиболее, пожалуй, кратком и лаконичном виде ее выразил Жан Кальвин в своем "Наставлении в христианской вере":
"Если бы в наше время существовали какие-либо органы типа магистратов, поставленные для защиты народа и обуздания чрезмерной алчности и распущенности монархов (какими были в древности у лакедемонян так называемые эфоры, римлян - защитники народа, у афинян - демархи, и какими, возможно, являются сегодня в каждом королевстве ассамблеи трёх сословий, то людям, облечённым таким званием, не возбранялось бы по долгу службы противостоять и сопротивляться неумеренности или жестокости государей. Более того, если бы они закрывали глаза на бесчинства правителя по отношению к простому народу, я посчитал бы это основанием для обвинения их в предательстве. Ибо тем самым они бы умышленно предали свободу народа, забота о сохранении которой поручена им по воле Бога" (Наставление, IV.31).
#иппу
👍10🔥7❤🔥1
Forwarded from Юридический форум мастеров
На январь уже готово расписание курса по академическому письму.
14 и 21 января, с 19:00 до 22:00, - старт очередного потока по Академическому письму (онлайн по всему миру и вживую в Москве).
Курс ведет Александр Марей, доцент НИУ ВШЭ, историк права и специалист по технике академического текста. Формат: комбинированный, возможное очное участие в Москве + онлайн (из любой точки мира).
Объем курса 8 академических часов. Стоимость 8 000 рублей. Подробнее о курсе - https://www.yufm.pro/academ
Навыки работы с текстом подойдут не только студентам или преподавателям, аспирантам, но также практикам, которые значительную часть своего времени работают над профессиональными текстами, от меморандумов и коротких справок до подробных юридических заключений и исковых заявлений.
14 и 21 января, с 19:00 до 22:00, - старт очередного потока по Академическому письму (онлайн по всему миру и вживую в Москве).
Курс ведет Александр Марей, доцент НИУ ВШЭ, историк права и специалист по технике академического текста. Формат: комбинированный, возможное очное участие в Москве + онлайн (из любой точки мира).
Объем курса 8 академических часов. Стоимость 8 000 рублей. Подробнее о курсе - https://www.yufm.pro/academ
Навыки работы с текстом подойдут не только студентам или преподавателям, аспирантам, но также практикам, которые значительную часть своего времени работают над профессиональными текстами, от меморандумов и коротких справок до подробных юридических заключений и исковых заявлений.
❤4👍2🔥2
Рабочее, (само)реклама
=====
Напомню, что уже совсем скоро, в следующем месяце, пройдет мой небольшой курс по академическому письму. Два вечера, за которые мы обсудим как писать, что писать и зачем это делать. Приходите, будет интересно!
#ссылки #академписьмо #юфм
=====
Напомню, что уже совсем скоро, в следующем месяце, пройдет мой небольшой курс по академическому письму. Два вечера, за которые мы обсудим как писать, что писать и зачем это делать. Приходите, будет интересно!
#ссылки #академписьмо #юфм
🔥8😍3👍2👏1
Forwarded from Nomica Chronica | Юридическая летопись
Макс Гунель о классической французской концепции конституции
По традиции со времён Сиейеса проводится различие между такими понятиями, как конституция и закон (см. Р. Bastid, L'idée de constitution, op. cit. p. 141). Именно с этих пор незыблемость конституционных норм рассматривается как одна из важнейших характеристик Основного закона. Жёсткой конституцией считается такая конституция, которая может быть изменена или пересмотрена только особыми органами и в соответствии с особой процедурой, отличающимися от органов и процедуры, используемых для пересмотра или отмены обычного закона. Конституционная процедура более громоздкая, более торжественная и более сложная, чем обычная законодательная процедура. Напротив, гибкой конституцией называется такой Основной закон, который может быть пересмотрен и изменён в том же порядке, что и обычный законодательный акт. Во французском публичном праве (за исключением Хартии 1814 года) предпочтение всегда отдавалось концепции жесткой конституции, т.е. органическому и процедурному определению конституции.
Начиная с Революции 1789 года французские конституции всегда были письменными документами, что отличает их от основных законов королевского строя, являвшихся актами обычного права. За исключением конституционных законов 1875 года, ставших юридической основой Третьей республики, конституция всегда представляла собой методическую конструкцию.
Обычно Конституция включает в себя преамбулу, которая может быть составлена в форме декларации прав, излагающей основные идеологические концепции, политические, экономические и социальные идеалы, то, что называется "правовыми идеями". Иногда в преамбуле формулируются "конституционные догматы", представляющие собой смесь нормативных положений и политических лозунгов. Такие построения создают для юристов существенные трудности, особенно если приходится проводить проверку конституционности законов и распоряжений.
Основная часть является важнейшим и наиболее значительным по объёму элементом конституции; она делится на статьи и параграфы, в соответствии с которыми создаются органы власти и распределяются компетенции, что позволяет институционализировать политическую власть в государстве.
Заключительная часть конституции обычно излагает порядок пересмотра Основного закона, формулирует нормы переходного периода и условия вступления в силу конституции.
Содержание французских конституций ничем не отличается от основных законов многих других государств. В преамбуле содержатся программные идеологические установки, излагающие основные направления политики государства. Основная часть определяет статус и полномочия органов власти и взаимоотношения между ними.
Заключительная часть также не представляет собой ничего оригинального.
Однако составители конституций не всегда придерживаются этих стандартов. Иногда в текст основного закона вставляются различные положения, не относящиеся по своей природе к конституционному праву. Обычно это делается для придания им большей стабильности, поскольку их пересмотр может осуществляться только с соблюдением процедуры, предусмотренной для внесения поправок в текст конституции. Так, например, независимый статус Кассы погашения государственного долга был включён в конституционные законы 1875 года в результате поправок, принятых 10 августа 1926 года, чтобы у депутатов не было соблазна изменить его путём принятия обычного закона. То же относится к некоторым положениям Конституции 1958 года, включенным в раздел V (отношения между Парламентом и Правительством), которые устанавливают законодательную процедуру. Включение этих положений в статьи конституции вызвано стремлением затруднить пересмотр порядка принятия законов парламентом.
По традиции со времён Сиейеса проводится различие между такими понятиями, как конституция и закон (см. Р. Bastid, L'idée de constitution, op. cit. p. 141). Именно с этих пор незыблемость конституционных норм рассматривается как одна из важнейших характеристик Основного закона. Жёсткой конституцией считается такая конституция, которая может быть изменена или пересмотрена только особыми органами и в соответствии с особой процедурой, отличающимися от органов и процедуры, используемых для пересмотра или отмены обычного закона. Конституционная процедура более громоздкая, более торжественная и более сложная, чем обычная законодательная процедура. Напротив, гибкой конституцией называется такой Основной закон, который может быть пересмотрен и изменён в том же порядке, что и обычный законодательный акт. Во французском публичном праве (за исключением Хартии 1814 года) предпочтение всегда отдавалось концепции жесткой конституции, т.е. органическому и процедурному определению конституции.
Начиная с Революции 1789 года французские конституции всегда были письменными документами, что отличает их от основных законов королевского строя, являвшихся актами обычного права. За исключением конституционных законов 1875 года, ставших юридической основой Третьей республики, конституция всегда представляла собой методическую конструкцию.
Обычно Конституция включает в себя преамбулу, которая может быть составлена в форме декларации прав, излагающей основные идеологические концепции, политические, экономические и социальные идеалы, то, что называется "правовыми идеями". Иногда в преамбуле формулируются "конституционные догматы", представляющие собой смесь нормативных положений и политических лозунгов. Такие построения создают для юристов существенные трудности, особенно если приходится проводить проверку конституционности законов и распоряжений.
Основная часть является важнейшим и наиболее значительным по объёму элементом конституции; она делится на статьи и параграфы, в соответствии с которыми создаются органы власти и распределяются компетенции, что позволяет институционализировать политическую власть в государстве.
Заключительная часть конституции обычно излагает порядок пересмотра Основного закона, формулирует нормы переходного периода и условия вступления в силу конституции.
Содержание французских конституций ничем не отличается от основных законов многих других государств. В преамбуле содержатся программные идеологические установки, излагающие основные направления политики государства. Основная часть определяет статус и полномочия органов власти и взаимоотношения между ними.
Заключительная часть также не представляет собой ничего оригинального.
Однако составители конституций не всегда придерживаются этих стандартов. Иногда в текст основного закона вставляются различные положения, не относящиеся по своей природе к конституционному праву. Обычно это делается для придания им большей стабильности, поскольку их пересмотр может осуществляться только с соблюдением процедуры, предусмотренной для внесения поправок в текст конституции. Так, например, независимый статус Кассы погашения государственного долга был включён в конституционные законы 1875 года в результате поправок, принятых 10 августа 1926 года, чтобы у депутатов не было соблазна изменить его путём принятия обычного закона. То же относится к некоторым положениям Конституции 1958 года, включенным в раздел V (отношения между Парламентом и Правительством), которые устанавливают законодательную процедуру. Включение этих положений в статьи конституции вызвано стремлением затруднить пересмотр порядка принятия законов парламентом.
👍9❤2🔥1
Рабочее, интересное, заметки
=====
Отвлекаясь ненадолго от права на восстание (на один день, потом вернемся к нему), поделюсь любопытным текстом, который выложили коллеги. Собственно, с конца XVIII века сложились две стратегии конституционного развития, характерные совсем не только для Франции, но для всей европейской культуры sensu lato.
1. В рамках первой из них конституция издаётся один раз, а затем в нее, при необходимости, вносятся поправки, причем механизм их внесения отработан и закреплен в первоначальном тексте Конституции. Эту стратегию можно назвать американской.
2. Вторая стратегия подразумевает, что легче сделать новую Конституцию, чем поправить или дополнить старую, поэтому каждый раз, когда возникает необходимость, принимают новый основной закон. Эту стратегию можно назвать французской.
Самое неприятное, что можно сделать - это попробовать сменить принятую стратегию "на ходу", поскольку, в самом лучшем случае, это повлечёт за собой гражданские беспорядки, в худшем же - гражданскую войну и революцию, в произвольном порядке. Как-то так, думаю я.
#иппу
=====
Отвлекаясь ненадолго от права на восстание (на один день, потом вернемся к нему), поделюсь любопытным текстом, который выложили коллеги. Собственно, с конца XVIII века сложились две стратегии конституционного развития, характерные совсем не только для Франции, но для всей европейской культуры sensu lato.
1. В рамках первой из них конституция издаётся один раз, а затем в нее, при необходимости, вносятся поправки, причем механизм их внесения отработан и закреплен в первоначальном тексте Конституции. Эту стратегию можно назвать американской.
2. Вторая стратегия подразумевает, что легче сделать новую Конституцию, чем поправить или дополнить старую, поэтому каждый раз, когда возникает необходимость, принимают новый основной закон. Эту стратегию можно назвать французской.
Самое неприятное, что можно сделать - это попробовать сменить принятую стратегию "на ходу", поскольку, в самом лучшем случае, это повлечёт за собой гражданские беспорядки, в худшем же - гражданскую войну и революцию, в произвольном порядке. Как-то так, думаю я.
#иппу
👍10❤3🔥1