Всякий боженька есть труположство

Из письма Ленина Горькому по поводу практик богоискательства:

Всякий бо­женька есть труположство — будь это самый чистень­кий, идеальный, не искомый, а построяемый боженька, все равно…

И далее:

Католический поп, растлеваю­щий девушек (о котором я сейчас случайно читал в одной немецкой газете), — гораздо менее опасен именно для «демократии», чем поп без рясы, поп без грубой рели­гии, поп идейный и демократический, проповедующий созидание и сотворение боженьки.

К слову, слог этого письма с потрохами выдает в авторе русского интеллигента, со всей свойственной этому классу желчностью и образностью (это уменьшительно-ласкательное «боженька» — не могу представить, что так мог написать кто иной, помимо русского интеллигента).

В сетях шумит обсуждение фильма «Муиия». Иные даже называют его «антиправославным». Почему? Потому что идея захоронения Ленина направлена на раскол российского государства, которое напрямую наследуют государству Ленина. И все же не совсем понятно, причем тут православие.

Что есть тело Ленина? Культовый объект «гражданской религии», символическая точка отсчета советского измерения нашей истории. Но разве может существовать всеобщая религия, пускай и гражданская, в атеистическом государстве? Разве Ленин — вернее, его вечно живой образ — не есть тот самый поп без рамы, его заспиртованное тело — не построяемый ли, чистенький, демократический боженька?

И если Ленин все же не боженька — то что? Можно ли без всякой отсылки к религиозно-символическому порядку, который с таким усердием отрицал сам основатель советского государства, объяснить феномен ленинской мумии?

Если нет, то дальше возможны два пути.

Либо мы десакрализуем тело Ленина, то есть начинаем понимать его не как советское «наибольшее, что только можно себе представить», но как одного из основателей советского государства — и тогда место его на кладбище, что, отмечу, нисколько не подразумевает разрыв преемственности российской истории (скорее напротив — восстановления естественного её порядка, без выпячивания отдельных элементов).

Либо мы признаем, что для существования нашего государства необходим религиозно-символический порядок. Но здесь возникает следующий вопрос: достоин ли Ленин быть иконой такого порядка?

Покамест же тело Ленина, лежащее посреди Красной площади, составляет странную аберрацию постсоветского сознания, которое все никак не может определится: оно таки религиозное или все же атеистическое?