Плавильный котёл

Плавильный котёл

Похищение на Ярославском вокзале: как в центре Москвы человек исчез в багажнике Mercedes с мигалкой — и почему это уже не вызывает удивления Вечером 3 июня в самом сердце российской столицы, на Ярославском вокзале, произошёл инцидент, больше напоминающий…

Кремль щёлкает Кадырова по носу: дело Щепихина как политическая коррекция баланса

Инцидент с похищением блогера Арега Щепихина в центре Москвы, который на днях напоминал символическую капитуляцию федерального закона перед региональной самодеятельностью, внезапно обернулся ровно противоположным. Следственный комитет предъявил обвинения шести мужчинам, подозреваемым в насильственном захвате Щепихина у Ярославского вокзала. Тем самым федеральный центр дал чёткий, хотя и запоздалый, сигнал: уличная "джуста" в исполнении выходцев из Чечни — это всё-таки не параллельная юрисдикция.

До недавнего момента развитие этой истории рисовало весьма мрачный пейзаж. Мужчины с характерной внешностью, некоторые из которых заявили о своей принадлежности к Росгвардии, без лишних церемоний схватили человека, затолкали в багажник Mercedes с мигалкой и уехали, не слишком опасаясь камер, очевидцев или погони. Затем — задержание, и, казалось бы, конец: никаких обвинений, ни одного дня в СИЗО, бодрый выезд с фразой «Ахмат — сила» напоследок. Официальное молчание власти поначалу выглядело как тревожный знак: похоже было, что и в 2025 году у московского закона всё ещё есть внешние ограничения.

Но спустя несколько дней картина резко изменилась. Следственный комитет предъявляет официальные обвинения шестерым участникам похищения — и делает это демонстративно. Одновременно в отношении самого Арега Щепихина возбуждаются уголовные дела о разжигании ненависти и публичных призывах к экстремизму. Таким образом, Кремль рисует симметричную конструкцию: за провокации — уголовка, за самосуд — тоже уголовка. И если Щепихину грозит до шести лет, то его похитителям — потенциально не меньше.

На этом фоне становится ясно: Кремль не столько защищает Арега Щепихина, сколько расставляет границы. И делает это по старой бюрократической традиции — через «дело по равнению». Самосуд, пусть и на фоне глубоко неприемлемых высказываний, не может становиться инструментом «коллективного мщения» по национальному признаку. Кремль не может позволить себе допустить даже иллюзию того, что в столице возможна параллельная юрисдикция имени Рамзана Ахматовича.

Это не вызов Чечне, но и не пустой жест. Это щелчок по носу — формальный, хладнокровный, изящный по своей структуре. Кадыровской команде даётся понять: есть сфера политического влияния, а есть уголовное законодательство. Пусть твои люди и могут смеяться в камеру, но за ними пригляд всё же останется за федеральными силовиками. Даже если сначала всех отпустили, публичный резонанс заставил центр отыграть назад. И в этой обратной волне слышен хруст привычного иммунитета.

Система не терпит неконтролируемой инициативы. Даже если эта инициатива исходит от лояльных, системно встроенных, но слишком самостоятельных фигур. Особенно тогда, когда эта самостоятельность угрожает базовой функции государства — монополии на насилие.

Таким образом, дело Щепихина становится не про блогера и не про оскорбления. Это дело — про то, где заканчивается личная преданность и начинается вертикаль. И, судя по всему, Кремль ещё способен напоминать о том, где проходят эти границы. Пока что.

www.group-telegram.com/us/plavkotell.com/12652

9.12K viewsJun 5 at 11:41

Кремль щёлкает Кадырова по носу: дело Щепихина как политическая коррекция баланса

Инцидент с похищением блогера Арега Щепихина в центре Москвы, который на днях напоминал символическую капитуляцию федерального закона перед региональной самодеятельностью, внезапно обернулся ровно противоположным. Следственный комитет предъявил обвинения шести мужчинам, подозреваемым в насильственном захвате Щепихина у Ярославского вокзала. Тем самым федеральный центр дал чёткий, хотя и запоздалый, сигнал: уличная "джуста" в исполнении выходцев из Чечни — это всё-таки не параллельная юрисдикция.

До недавнего момента развитие этой истории рисовало весьма мрачный пейзаж. Мужчины с характерной внешностью, некоторые из которых заявили о своей принадлежности к Росгвардии, без лишних церемоний схватили человека, затолкали в багажник Mercedes с мигалкой и уехали, не слишком опасаясь камер, очевидцев или погони. Затем — задержание, и, казалось бы, конец: никаких обвинений, ни одного дня в СИЗО, бодрый выезд с фразой «Ахмат — сила» напоследок. Официальное молчание власти поначалу выглядело как тревожный знак: похоже было, что и в 2025 году у московского закона всё ещё есть внешние ограничения.

Но спустя несколько дней картина резко изменилась. Следственный комитет предъявляет официальные обвинения шестерым участникам похищения — и делает это демонстративно. Одновременно в отношении самого Арега Щепихина возбуждаются уголовные дела о разжигании ненависти и публичных призывах к экстремизму. Таким образом, Кремль рисует симметричную конструкцию: за провокации — уголовка, за самосуд — тоже уголовка. И если Щепихину грозит до шести лет, то его похитителям — потенциально не меньше.

На этом фоне становится ясно: Кремль не столько защищает Арега Щепихина, сколько расставляет границы. И делает это по старой бюрократической традиции — через «дело по равнению». Самосуд, пусть и на фоне глубоко неприемлемых высказываний, не может становиться инструментом «коллективного мщения» по национальному признаку. Кремль не может позволить себе допустить даже иллюзию того, что в столице возможна параллельная юрисдикция имени Рамзана Ахматовича.

Это не вызов Чечне, но и не пустой жест. Это щелчок по носу — формальный, хладнокровный, изящный по своей структуре. Кадыровской команде даётся понять: есть сфера политического влияния, а есть уголовное законодательство. Пусть твои люди и могут смеяться в камеру, но за ними пригляд всё же останется за федеральными силовиками. Даже если сначала всех отпустили, публичный резонанс заставил центр отыграть назад. И в этой обратной волне слышен хруст привычного иммунитета.

Система не терпит неконтролируемой инициативы. Даже если эта инициатива исходит от лояльных, системно встроенных, но слишком самостоятельных фигур. Особенно тогда, когда эта самостоятельность угрожает базовой функции государства — монополии на насилие.

Таким образом, дело Щепихина становится не про блогера и не про оскорбления. Это дело — про то, где заканчивается личная преданность и начинается вертикаль. И, судя по всему, Кремль ещё способен напоминать о том, где проходят эти границы. Пока что.

BY Плавильный котёл