Русский язык по прописке: миграционная математика без права на ошибку
Вопрос, который, казалось бы, лежит в сфере гуманитарной политики, неожиданно превратился в пролог к системной миграционной зачистке — под лозунгами "без языка — нет школы", "без школы — в поле зрения МВД", а в перспективе — возможно, и "без будущего". Последние инициативы Госдумы в отношении детей мигрантов вполне укладываются в логику административной рационализации, где "интеграция" означает прежде всего контроль.
Поводом для нового витка дискуссий стал список школ и учреждений, где детям мигрантов будут преподавать русский язык, если они не сдали вступительное тестирование. Список есть — ясности, кто за него платит, нет. Минпросвещения предложило регионам самим решать, из какого кармана финансировать интеграцию. Как следствие — на федеральном уровне заговорили о налоговой справедливости: депутат Нилов (ЛДПР) счёл "странной" идею учить детей мигрантов за государственный счёт. Логика проста: если ты не гражданин, то и государственный ресурс не для тебя.
Но тут же звучит голос другого лагеря — Константина Затулина, который напоминает, что поручения президента никто не отменял: учить надо, помогать надо, иначе — маргинализация, гетто, изоляция. И в этих словах — не гуманизм, а геополитика. Потому что мигранты — это не просто трудовые резервы, а ещё и "мягкая сила", особенно если речь идёт о гражданах СНГ.
Тем временем статистика Вячеслава Володина говорит сама за себя: из почти 3000 детей, подавших заявки на тест, к экзамену допустили 498, а поступили в школы всего 4%. Новый закон работает, рапортует спикер. Работает в каком смысле? Если задача — отсеивать, ограничивать и наказывать — тогда да, всё идёт по плану. Если цель — адаптация и интеграция, то результат катастрофичен.
Но и это ещё не финал. На очереди — передача данных в МВД: фамилии, тесты, отчисления, обращения — вся образовательная биография мигрантского ребёнка станет доступна полицейским. С этим, казалось бы, нельзя не согласиться: неучтённые дети — это потенциальный фактор риска. Но в то же время возникает ощущение, что школа становится не местом, где ребёнку помогут встроиться в общество, а антенным постом системы надзора.
Можно ли адаптировать, обучить, интегрировать, когда первый барьер — тест, второй — финансирование, а третий — автоматическая передача в полицию? Можно ли выучить язык страны, если сама страна говорит с тобой языком формуляров, сканеров и уведомлений?
Россия сегодня как будто борется сама с собой. С одной стороны — необходимость в рабочей силе и демографическая яма. С другой — растущее раздражение по отношению к мигрантам, за которое легко набрать политические очки. Проблема, как обычно, не в самих детях, а в том, что государство всё больше видит в них не учеников, а потенциальные угрозы. Это опасная подмена, в первую очередь — для самих россиян. Потому что от системы, в которой школа превращается в предбанник ведомственной учётности, пострадают в итоге все.
Русский язык по прописке: миграционная математика без права на ошибку
Вопрос, который, казалось бы, лежит в сфере гуманитарной политики, неожиданно превратился в пролог к системной миграционной зачистке — под лозунгами "без языка — нет школы", "без школы — в поле зрения МВД", а в перспективе — возможно, и "без будущего". Последние инициативы Госдумы в отношении детей мигрантов вполне укладываются в логику административной рационализации, где "интеграция" означает прежде всего контроль.
Поводом для нового витка дискуссий стал список школ и учреждений, где детям мигрантов будут преподавать русский язык, если они не сдали вступительное тестирование. Список есть — ясности, кто за него платит, нет. Минпросвещения предложило регионам самим решать, из какого кармана финансировать интеграцию. Как следствие — на федеральном уровне заговорили о налоговой справедливости: депутат Нилов (ЛДПР) счёл "странной" идею учить детей мигрантов за государственный счёт. Логика проста: если ты не гражданин, то и государственный ресурс не для тебя.
Но тут же звучит голос другого лагеря — Константина Затулина, который напоминает, что поручения президента никто не отменял: учить надо, помогать надо, иначе — маргинализация, гетто, изоляция. И в этих словах — не гуманизм, а геополитика. Потому что мигранты — это не просто трудовые резервы, а ещё и "мягкая сила", особенно если речь идёт о гражданах СНГ.
Тем временем статистика Вячеслава Володина говорит сама за себя: из почти 3000 детей, подавших заявки на тест, к экзамену допустили 498, а поступили в школы всего 4%. Новый закон работает, рапортует спикер. Работает в каком смысле? Если задача — отсеивать, ограничивать и наказывать — тогда да, всё идёт по плану. Если цель — адаптация и интеграция, то результат катастрофичен.
Но и это ещё не финал. На очереди — передача данных в МВД: фамилии, тесты, отчисления, обращения — вся образовательная биография мигрантского ребёнка станет доступна полицейским. С этим, казалось бы, нельзя не согласиться: неучтённые дети — это потенциальный фактор риска. Но в то же время возникает ощущение, что школа становится не местом, где ребёнку помогут встроиться в общество, а антенным постом системы надзора.
Можно ли адаптировать, обучить, интегрировать, когда первый барьер — тест, второй — финансирование, а третий — автоматическая передача в полицию? Можно ли выучить язык страны, если сама страна говорит с тобой языком формуляров, сканеров и уведомлений?
Россия сегодня как будто борется сама с собой. С одной стороны — необходимость в рабочей силе и демографическая яма. С другой — растущее раздражение по отношению к мигрантам, за которое легко набрать политические очки. Проблема, как обычно, не в самих детях, а в том, что государство всё больше видит в них не учеников, а потенциальные угрозы. Это опасная подмена, в первую очередь — для самих россиян. Потому что от системы, в которой школа превращается в предбанник ведомственной учётности, пострадают в итоге все.
BY Плавильный котёл
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
In a statement, the regulator said the search and seizure operation was carried out against seven individuals and one corporate entity at multiple locations in Ahmedabad and Bhavnagar in Gujarat, Neemuch in Madhya Pradesh, Delhi, and Mumbai. Emerson Brooking, a disinformation expert at the Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, said: "Back in the Wild West period of content moderation, like 2014 or 2015, maybe they could have gotten away with it, but it stands in marked contrast with how other companies run themselves today." Unlike Silicon Valley giants such as Facebook and Twitter, which run very public anti-disinformation programs, Brooking said: "Telegram is famously lax or absent in its content moderation policy." The channel appears to be part of the broader information war that has developed following Russia's invasion of Ukraine. The Kremlin has paid Russian TikTok influencers to push propaganda, according to a Vice News investigation, while ProPublica found that fake Russian fact check videos had been viewed over a million times on Telegram. Andrey, a Russian entrepreneur living in Brazil who, fearing retaliation, asked that NPR not use his last name, said Telegram has become one of the few places Russians can access independent news about the war.
from us
