group-telegram.com/procedurki/2407
Last Update:
Владимир Лубянко:
— Народ царствует, но не правит.
Андрей Винокуров:
— А у меня вопрос!
В воскресном эфире идеолог и эксперт по дизайну политических конструкторов Владимир Лубянко рассказал о современном политическом постмодерне.
— Большие идеологии мертвы. Их место занимает множество малых нарративов, которые просто невозможно соединить в единую цельную систему. Теперь речь идёт об эклектике смыслов, бесконечно разнообразном сочетании – часто сюрреалистическом – разнообразных политических представлений. Это с одной стороны.
С другой же, – налицо феноменальные возможности современных коммуникационных технологий. Плюс исследования в сфере поведенческой экономики, доказывающие нерациональность человека и эффективность технологии «подталкивания». Неслучайно хедлайнеры этого направления Санстейн и Талер были советниками Барака Обамы.
По всем данным, в паре идеология-технология решает последняя.
Это привело к тому, что народ окончательно из субъекта превратился в объект. Безусловно, любая власть должна отвечать подвластным на вопрос «А почему я правлю?». Но сейчас формулирование ответа на этот вопрос происходит без отсылки к идеологии. «Почему я правлю? – Потому что я правлю!». Плюс апелляция к процедурам и ритуалам легитимации. В конце концов, любая идеология – это рамки ограничения для самой власти.
Конечно, все официальные формулы почтения к демосу всё те же: сувереном, источником власти, декларируется народ. Но в современной политической реальности народ – объект. Это напоминает известное высказывание о королеве Великобритании. Народ царствует, но не правит. Технологии это отношение все больше «расколдовывают».
Неожиданно в эфир ворвался Андрей Винокуров, один из лучших политических журналистов страны:
— А у меня вопрос. Вот вы говорите о смерти больших нарративов, о смысловой эклектике, о том, что никакой идеологии нет, а всё сводится к тотальной технологизации. Но как же тогда быть с тем, что всё обсуждаемое сейчас в политике, если не брать избирательные кампании, это как раз вопросы идеологии. Будь то речь того же Вэнса, в которой он прошелся по европейским ценностям, будь это идеологический процесс, продолжающийся у нас, по сути, с Мюнхенской речи отделения от западного мира, да и вообще аналогичные процессы в других странах. Не кажется ли вам, что как раз наоборот, – новая идеология появляется, но в таком постмодернистском стиле? То есть, она есть, но не имеет своего носителя. Идеология есть, но нет условного Маркса.
Однако Владимир Лубянко решил доиграть реквием по идеологии до логического финала:
— Ну, в реальности, если мы расширим исторический фрейм, то может оказаться, что всё это не идеология, а круги на воде. По сути, речь о краткосрочных проектах и стратегиях, которые под влиянием обстоятельств довольно быстро менялись. То же самое с Вэнсом - ну да, харизматичный политик, носитель определённых идей, но идеология ли это? Где она выражается в текстах, где специалисты по ней, где институты изучения?
Нет стройности идей, и главное — концептуализации нет. А значит, нет ни единой картины миры, ни какой-то долгосрочной объединяющей идеи. То есть, никакой идеологии нет. Единственное, возможно, исключение – идеология Демпартии – т.н. теория Социальной Справедливости. Вот она - новый тип большого нарратива, сшитый из лоскутов, как Франкенштейн, но концептуализрованный. Есть даже большое количество высокооплачиваемых рабочих мест для её идеологов, с которыми сейчас борется Илон Маск. Никаких специалистов по MAGA в корпорациях нет, это ситуативный набор популистских идей. Да и сугубо инструментально: ну зачем сейчас политикам идеология? Ведь она сковывает своего носителя. А идейная неопределённость развязывает руки для действий в постоянно меняющемся мире.
