Пруф

Анализируя статью Марка Галеотти для The Spectator, мы сталкиваемся с характерной двойственностью в риторике и действиях российской власти.

На фоне милитаризации НАТО и резкого увеличения оборонных бюджетов в Европе, Путин на Петербургском международном экономическом форуме заявляет о якобы намерении сократить военные расходы. С одной стороны, это сигнал для стран Глобального Юга: Россия якобы не ищет конфронтации. С другой — риторическая маска, за которой скрывается перераспределение внутренних ресурсов под всё более тотальную милитаризацию экономики.

Как замечает Галеотти, заявление Путина — больше политическая игра, чем реальное намерение. Военные траты России в последние годы стремительно росли: они поддерживали экономический рост, компенсировали падение потребления и заменяли прежнюю нефтегазовую ренту. При этом технократы, включая Набиуллину и Решетникова, уже не могут скрыть тревогу: рост исчерпан, бизнес тонет под ставками и санкциями, крупные игроки в частном секторе на грани дефолта. Даже ближайшее окружение начинает осторожно «подсвечивать» риски, не нарушая лояльности, но указывая на предел управляемости.

В более глубоком смысле, это противоречие — между стратегией мобилизации и пределами выносливости экономики — указывает на приближение момента системного выбора. Путин, как и любой автократ в фазе зрелого цикла, сталкивается с «дилеммой искажения приоритетов»: когда политическая устойчивость требует войны, но экономическая реальность требует мира. Его выбор в пользу «пушки, а не масла» усиливает авторитарную ригидность системы и отсекает обратную связь с обществом.

Редакционно можно зафиксировать суть наблюдаемого конструкта, который указан в статье: система Путина подошла к точке, где сила — больше не про наступление, а про удержание внутри и видимость вовне. И в этой точке важен не сам оборонный бюджет, а то, сколько внутренних голосов рискнёт сказать, что ставка на войну стала системным тупиком. Внутренние трещины не разрушат Кремль завтра, но они лишают его иллюзии контроля над послезавтрашним.

www.group-telegram.com/us/proof24_ua.com/19783

428K viewsJul 1 at 17:59

Анализируя статью Марка Галеотти для The Spectator, мы сталкиваемся с характерной двойственностью в риторике и действиях российской власти.

На фоне милитаризации НАТО и резкого увеличения оборонных бюджетов в Европе, Путин на Петербургском международном экономическом форуме заявляет о якобы намерении сократить военные расходы. С одной стороны, это сигнал для стран Глобального Юга: Россия якобы не ищет конфронтации. С другой — риторическая маска, за которой скрывается перераспределение внутренних ресурсов под всё более тотальную милитаризацию экономики.

Как замечает Галеотти, заявление Путина — больше политическая игра, чем реальное намерение. Военные траты России в последние годы стремительно росли: они поддерживали экономический рост, компенсировали падение потребления и заменяли прежнюю нефтегазовую ренту. При этом технократы, включая Набиуллину и Решетникова, уже не могут скрыть тревогу: рост исчерпан, бизнес тонет под ставками и санкциями, крупные игроки в частном секторе на грани дефолта. Даже ближайшее окружение начинает осторожно «подсвечивать» риски, не нарушая лояльности, но указывая на предел управляемости.

В более глубоком смысле, это противоречие — между стратегией мобилизации и пределами выносливости экономики — указывает на приближение момента системного выбора. Путин, как и любой автократ в фазе зрелого цикла, сталкивается с «дилеммой искажения приоритетов»: когда политическая устойчивость требует войны, но экономическая реальность требует мира. Его выбор в пользу «пушки, а не масла» усиливает авторитарную ригидность системы и отсекает обратную связь с обществом.

Редакционно можно зафиксировать суть наблюдаемого конструкта, который указан в статье: система Путина подошла к точке, где сила — больше не про наступление, а про удержание внутри и видимость вовне. И в этой точке важен не сам оборонный бюджет, а то, сколько внутренних голосов рискнёт сказать, что ставка на войну стала системным тупиком. Внутренние трещины не разрушат Кремль завтра, но они лишают его иллюзии контроля над послезавтрашним.

BY Пруф