Давно заметил, что многие психологи свои заметки, статьи, посты в социальных сетях пишут от имени всего человечества или, во всяком случае, неопределенного круга лиц. «Мы все мечтаем о счастье…», «Мы все ждем чудес…», «Нас всех посещают страхи…» и т.д. Другая форма этого обобщения – говорение прописными истинами: «В нашем мире невозможно избежать трудностей…», «Никто не застрахован от ошибок…» и тому подобное. То же самое, кстати, любят делать политики: «Весь народ поддерживает…», «Вся страна в едином порыве…», «Мы все должны быть благодарны…».
Такого рода стихийное мессианство было бы простительно подросткам: «юноша, обдумывающий жизнь» на этапе строительства идентичности открывает для себя истины, которые кажутся ему уникальными, и спешит поделиться ими с миром. В это время многие подростки начинают писать стихи, в которых говорят как раз от имени человечества – «мы», «нам», – а также используют повелительное наклонение, чтобы дать совет миру, как жить, то есть жить в соответствии с открывшимися им истинами. Кто не грешил этим в юности? Но мудрый Рэй Брэдбери напоминает: «Когда человеку семнадцать, он знает все. Если ему двадцать семь и он по-прежнему знает все – значит, ему все еще семнадцать».
Давно заметил, что многие психологи свои заметки, статьи, посты в социальных сетях пишут от имени всего человечества или, во всяком случае, неопределенного круга лиц. «Мы все мечтаем о счастье…», «Мы все ждем чудес…», «Нас всех посещают страхи…» и т.д. Другая форма этого обобщения – говорение прописными истинами: «В нашем мире невозможно избежать трудностей…», «Никто не застрахован от ошибок…» и тому подобное. То же самое, кстати, любят делать политики: «Весь народ поддерживает…», «Вся страна в едином порыве…», «Мы все должны быть благодарны…».
Такого рода стихийное мессианство было бы простительно подросткам: «юноша, обдумывающий жизнь» на этапе строительства идентичности открывает для себя истины, которые кажутся ему уникальными, и спешит поделиться ими с миром. В это время многие подростки начинают писать стихи, в которых говорят как раз от имени человечества – «мы», «нам», – а также используют повелительное наклонение, чтобы дать совет миру, как жить, то есть жить в соответствии с открывшимися им истинами. Кто не грешил этим в юности? Но мудрый Рэй Брэдбери напоминает: «Когда человеку семнадцать, он знает все. Если ему двадцать семь и он по-прежнему знает все – значит, ему все еще семнадцать».
The gold standard of encryption, known as end-to-end encryption, where only the sender and person who receives the message are able to see it, is available on Telegram only when the Secret Chat function is enabled. Voice and video calls are also completely encrypted. One thing that Telegram now offers to all users is the ability to “disappear” messages or set remote deletion deadlines. That enables users to have much more control over how long people can access what you’re sending them. Given that Russian law enforcement officials are reportedly (via Insider) stopping people in the street and demanding to read their text messages, this could be vital to protect individuals from reprisals. Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. The Securities and Exchange Board of India (Sebi) had carried out a similar exercise in 2017 in a matter related to circulation of messages through WhatsApp. Artem Kliuchnikov and his family fled Ukraine just days before the Russian invasion.
from us
