Давай я тебя проведу По кладбищам нашим и школам, По улицам, сёлам, мосту, По Зарской дороге немного. Давай я тебе покажу, Слова тут, пожалуй, излишни, Вот тут потерял я сестру, А тут мой покоится близкий. . А в этом вот школьном дворе Ребята, которым по двадцать. Они все так дороги мне, Что хочется плакать и плакать. Вот здесь по подвалам детей Родители прятали в страхе, От нелюдей и палачей, Что город мой сделали плахой. . Вот в этом сгоревшем селе, Погибли старик со старухой, Больнее их гибель вдвойне, Что ночью - не днём и не утром. А здесь у моста за селом Семья, что спасалась от смерти, Сгорела в машине живьём: И мама, и папа, и дети. . А в доме родительском мне Чуть больше трёх сотен отверстий Впивались осколком во тьме, Как символ фашистских нашествий. А в этой соседской семье Вдова, потерявшая сына, Отца придавала земле, Точнее его половину. . Вот кладбище возле креста, Згудерским его называют: Здесь сила, любовь, красота, Здесь молодость всех удивляет. Здесь парни, закрывшие нас, Здесь те, кто был верен и честен. Их гибель - как вечный наказ, Чтоб наше не дрогнуло сердце. . Вот поле, что стало черней И сажи, и ночи безлунной, От дикого шквала огней, От чьей-то идеи безумной. Вот здесь был подорванный танк, Теперь только башня, как память. Смотрю - вспоминаю Рейхстаг, Он будто победное знамя. . Давай я тебе покажу У кладбища женщину в чёрном, И там, чуть подальше одну, И в городе может быть сотню. Иди, посмотри на мой дом, В котором я вырос и бегал. Он выгорел весь под огнём, Но я его заново сделал. . Иди, погляди как твои Мой город калечили ГРАДом, Как братья и сестры мои Прошли испытание адом. Иди, посмотри на поля, Вы чистыми их называли. Пусть вечно запомнят глаза Какая стена между нами. . Иди, я тебе покажу, Как в спину стреляли соседи. Как верить отныне могу, Ведь в городе мучались дети? В бою наши ранены в грудь! Спиною мы к вам не стояли. Здесь каждому горе глотнуть Пришлось, потому что теряли. . Иди, посмотри на сирот, В сиротстве их ваши виновны. Вы нас принимали за скот - Хотели нас сделать покорным. Мы помним! Никто не забыт! Мы помним! Ничто не забыто! Для друга мой город открыт, Врагам - наши двери закрыты.
Давай я тебя проведу По кладбищам нашим и школам, По улицам, сёлам, мосту, По Зарской дороге немного. Давай я тебе покажу, Слова тут, пожалуй, излишни, Вот тут потерял я сестру, А тут мой покоится близкий. . А в этом вот школьном дворе Ребята, которым по двадцать. Они все так дороги мне, Что хочется плакать и плакать. Вот здесь по подвалам детей Родители прятали в страхе, От нелюдей и палачей, Что город мой сделали плахой. . Вот в этом сгоревшем селе, Погибли старик со старухой, Больнее их гибель вдвойне, Что ночью - не днём и не утром. А здесь у моста за селом Семья, что спасалась от смерти, Сгорела в машине живьём: И мама, и папа, и дети. . А в доме родительском мне Чуть больше трёх сотен отверстий Впивались осколком во тьме, Как символ фашистских нашествий. А в этой соседской семье Вдова, потерявшая сына, Отца придавала земле, Точнее его половину. . Вот кладбище возле креста, Згудерским его называют: Здесь сила, любовь, красота, Здесь молодость всех удивляет. Здесь парни, закрывшие нас, Здесь те, кто был верен и честен. Их гибель - как вечный наказ, Чтоб наше не дрогнуло сердце. . Вот поле, что стало черней И сажи, и ночи безлунной, От дикого шквала огней, От чьей-то идеи безумной. Вот здесь был подорванный танк, Теперь только башня, как память. Смотрю - вспоминаю Рейхстаг, Он будто победное знамя. . Давай я тебе покажу У кладбища женщину в чёрном, И там, чуть подальше одну, И в городе может быть сотню. Иди, посмотри на мой дом, В котором я вырос и бегал. Он выгорел весь под огнём, Но я его заново сделал. . Иди, погляди как твои Мой город калечили ГРАДом, Как братья и сестры мои Прошли испытание адом. Иди, посмотри на поля, Вы чистыми их называли. Пусть вечно запомнят глаза Какая стена между нами. . Иди, я тебе покажу, Как в спину стреляли соседи. Как верить отныне могу, Ведь в городе мучались дети? В бою наши ранены в грудь! Спиною мы к вам не стояли. Здесь каждому горе глотнуть Пришлось, потому что теряли. . Иди, посмотри на сирот, В сиротстве их ваши виновны. Вы нас принимали за скот - Хотели нас сделать покорным. Мы помним! Никто не забыт! Мы помним! Ничто не забыто! Для друга мой город открыт, Врагам - наши двери закрыты.
Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm. For tech stocks, “the main thing is yields,” Essaye said. But because group chats and the channel features are not end-to-end encrypted, Galperin said user privacy is potentially under threat. He adds: "Telegram has become my primary news source."
from us
