The Гращенков

Фундаментальный ислам и марксизм закономерно сблизились в эпоху «нового средневековья». Если в XX веке фундаментальный ислам и марксизм считались идеологическими противниками. Исламисты видели в коммунизме угрозу религии, а марксисты критиковали исламистов как реакционную силу. Однако в XXI веке наметилось неожиданное сближение этих течений. Какие факторы способствуют их конвергенции?

Общий враг: западный капитализм и империализм. И марксисты, и радикальные исламисты рассматривают Запад (особенно США) как главного эксплуататора глобального Юга. Марксисты видят в капитализме систему неравенства и колониализма. Исламисты (например, "Хизб ут-Тахрир" или некоторые течения в Иране) обвиняют Запад в культурной и экономической агрессии против мусульманских стран.

Этот общий антиимпериалистический нарратив создает почву для временных союзов. Во-вторых, критика либерализма и светского порядка. Марксисты XXI века (особенно в странах глобального Юга) часто критикуют либеральную демократию как инструмент буржуазного господства. Фундаменталистские исламисты отвергают светскость, считая ее западной идеологией, разрушающей традиционные ценности.

На этой почве возникают коалиции против "разлагающего" влияния либерализма (например, поддержка Россией консервативных режимов на Ближнем Востоке, где сочетаются антиамериканизм и антизападный традиционализм). Поддержка антисистемных движений: в Латинской Америке (Венесуэла, Боливия) левые режимы иногда сотрудничают с исламистами против США. Часть ультраконсерваторов и неоевразийцев сочетают православный традиционализм с антикапиталистической риторикой, находя точки соприкосновения с исламскими радикалами. В Палестине марксистские группировки (НФОП) и ХАМАС периодически координируют действия против Израиля.

Идейные заимствования. Некоторые исламисты используют марксистские методы анализа: Иранская революция 1979 года включала элементы антиимпериалистической риторики, близкой к марксизму. Турецкие исламисты (в духе "Милли Гёрюш") критикуют глобальный капитализм, используя левую терминологию. Ряд запрещенных террористических организаций в своих пропагандистских материалах иногда обличало "капиталистическую эксплуатацию". Так что это не временный союз или долгосрочный тренд. Сближение фундаментального ислама и марксизма носит тактический, а не идеологический характер. Обе силы используют друг друга в борьбе против общего врага, но их конечные цели (исламское государство vs. бесклассовое общество) остаются несовместимыми. Тем не менее, в условиях кризиса глобального либерализма такие альянсы могут усиливаться, особенно в регионах Ближнего Востока, Южной Азии и Латинской Америки.

Что дальше? Усиление антизападных коалиций с участием левых и исламистов. Попытки создания новых идеологических гибридов (например, "исламский социализм"). Рост влияния таких альянсов в странах "глобального Юга". Этот процесс показывает, что в XXI веке идеологические границы становятся все более размытыми, а политические союзы формируются не по доктринальной близости, а по принципу "враг моего врага — мой друг".

www.group-telegram.com/us/thegraschenkov.com/5625

52.5K viewsedited  May 27 at 11:28

Фундаментальный ислам и марксизм закономерно сблизились в эпоху «нового средневековья». Если в XX веке фундаментальный ислам и марксизм считались идеологическими противниками. Исламисты видели в коммунизме угрозу религии, а марксисты критиковали исламистов как реакционную силу. Однако в XXI веке наметилось неожиданное сближение этих течений. Какие факторы способствуют их конвергенции?

Общий враг: западный капитализм и империализм. И марксисты, и радикальные исламисты рассматривают Запад (особенно США) как главного эксплуататора глобального Юга. Марксисты видят в капитализме систему неравенства и колониализма. Исламисты (например, "Хизб ут-Тахрир" или некоторые течения в Иране) обвиняют Запад в культурной и экономической агрессии против мусульманских стран.

Этот общий антиимпериалистический нарратив создает почву для временных союзов. Во-вторых, критика либерализма и светского порядка. Марксисты XXI века (особенно в странах глобального Юга) часто критикуют либеральную демократию как инструмент буржуазного господства. Фундаменталистские исламисты отвергают светскость, считая ее западной идеологией, разрушающей традиционные ценности.

На этой почве возникают коалиции против "разлагающего" влияния либерализма (например, поддержка Россией консервативных режимов на Ближнем Востоке, где сочетаются антиамериканизм и антизападный традиционализм). Поддержка антисистемных движений: в Латинской Америке (Венесуэла, Боливия) левые режимы иногда сотрудничают с исламистами против США. Часть ультраконсерваторов и неоевразийцев сочетают православный традиционализм с антикапиталистической риторикой, находя точки соприкосновения с исламскими радикалами. В Палестине марксистские группировки (НФОП) и ХАМАС периодически координируют действия против Израиля.

Идейные заимствования. Некоторые исламисты используют марксистские методы анализа: Иранская революция 1979 года включала элементы антиимпериалистической риторики, близкой к марксизму. Турецкие исламисты (в духе "Милли Гёрюш") критикуют глобальный капитализм, используя левую терминологию. Ряд запрещенных террористических организаций в своих пропагандистских материалах иногда обличало "капиталистическую эксплуатацию". Так что это не временный союз или долгосрочный тренд. Сближение фундаментального ислама и марксизма носит тактический, а не идеологический характер. Обе силы используют друг друга в борьбе против общего врага, но их конечные цели (исламское государство vs. бесклассовое общество) остаются несовместимыми. Тем не менее, в условиях кризиса глобального либерализма такие альянсы могут усиливаться, особенно в регионах Ближнего Востока, Южной Азии и Латинской Америки.

Что дальше? Усиление антизападных коалиций с участием левых и исламистов. Попытки создания новых идеологических гибридов (например, "исламский социализм"). Рост влияния таких альянсов в странах "глобального Юга". Этот процесс показывает, что в XXI веке идеологические границы становятся все более размытыми, а политические союзы формируются не по доктринальной близости, а по принципу "враг моего врага — мой друг".

BY The Гращенков