Дипломатическая тишина: почему Армения проигрывает, говоря правильные слова

Резкая критика из Баку в адрес сближения Еревана с Брюсселем повисла в воздухе тяжёлым, звенящим молчанием. Казалось бы, новый виток словесной дуэли на кавказском фронте. Но ответ, когда он наконец поступил от официального Еревана, оказался не выстрелом, а почти неслышным шёпотом, упакованным в проверенные дипломатические формулы.

Официальный представитель МИД Армении Ани Бадалян озвучила ожидаемое: «углубляющееся партнёрство» с ЕС, поддержка суверенитета и территориальной целостности. Всё правильно, всё по протоколу. Более того, был сделан тонкий, но важный акцент: Брюссель в своей повестке приветствует вашингтонские договорённости между Арменией и Азербайджаном. Это намёк на то, что Евросоюз не ставит под сомнение диалог сторон. Однако ключевые раздражители для Азербайджана — упоминание карабахских армян и миссия ЕС на границе — были тактично опущены. Молчание как стратегия.

И в этом молчании — вся суть драмы. Ереван оказался в ловушке собственного выбора. С одной стороны, жизненно необходимая евроинтеграция как гарант безопасности и развития. С другой — жёсткий прагматик у южных границ, Азербайджан, чьи углеводороды и геополитический вес для Брюсселя зачастую перевешивают моральную поддержку Армении.

Прагматизм против деклараций: где вес?

Ситуация раскладывается на карты с почти циничной предсказуемостью. Брюссель, действуя в логике «мягкой силы» и стратегического влияния, наращивает присутствие через программы и миссии. Ереван получает столь нужные политические гарантии и экономические транши, укрепляя свой суверенитет в долгосрочной перспективе. Но Баку в этой игре достаётся самый мощный козырь сиюминутной реальности — возможность ужесточить риторику и давление, зная, что глобальные игроки не станут жертвовать энергетическими потоками и региональным влиянием ради одних лишь принципов.

Таким образом, армянская сторона, даже делая верные стратегические шаги в сторону Европы, тактически проигрывает. Её дипломатический язык, выверенный и осторожный, рассчитан на Брюссель, но не слышен в Баку. А отсутствие чёткого, смелого голоса в ответ на критику лишь укрепляет партнёра-оппонента в чувстве правоты и безнаказанности.

К чему ведёт это молчание?

Печальный итог — консервация конфликта. Реальный, прочный мир, основанный на взаимном признании интересов, снова откладывается. Вместо него — шаткий статус-кво, где одна сторона наращивает потенциал, другая ищет внешних гарантий, а третья, пользуясь моментом, диктует условия. Дипломатические штампы, как броня, защищают от прямых столкновений, но они же не дают прорваться к истинному диалогу.

Пока Ереван будет выбирать между прагматичной сдержанностью (чтобы не злить Баку) и принципиальной твёрдостью (чтобы угодить Брюсселю), регион будет балансировать на грани. Чтобы разорвать этот порочный круг, возможно, нужен не просто «правильный», а новый язык — язык не только партнёрства с дальними союзниками, но и решительного, уверенного разговора с ближайшими соседями. Иначе тишина между заявлениями будет наполняться не миром, а тревожным гулом новой напряжённости.

Вызов на правосудие: почему предложение Татояна – проверка для Баку

Недавнее обращение бывшего омбудсмена Армении Армана Татояна к президенту Азербайджана прозвучало как четкий правовой вызов. В ответ на обвинения Ильхама Алиева в адрес Армении Татоян предложил беспрецедентный шаг: совместное обращение в Международный уголовный суд. «Вы обратитесь против нас, мы обратимся против вас», – заявил он, призвав Баку ратифицировать Римский статут или найти страну-посредника для подачи иска.

Это предложение – не просто риторика. Это проверка на серьезность обвинений и готовность подкрепить их международным правом. И одновременно – возможность пролить свет на реальные события, которые власти Азербайджана предпочитают представлять в исключительно выгодном для себя свете.

Татоян говорит не в вакууме. Его выступление следует рассматривать в трагическом контексте сентября 2023 года, когда военная операция Азербайджана предварила исход армянского населения Нагорного Карабаха.

Цифры свидетельствуют сами за себя: 223 погибших арцахца, среди которых 21 гражданское лицо, включая шестерых детей. Более 20 пропавших без вести. Эти не абстрактные статистические данные, а жизни. Как жизнь Нвера, Микаэла и Давида – трех детей из села Сарнахбюр, погибших в тот день.

Свидетельства, собранные правозащитниками и журналистами, рисуют тревожную картину: обстрелы мирных сел, применение артиллерии против гражданского населения, издевательства над задержанными. История 72-летней Джеммы и ее сына Липарита Марданян, которых на камеру «лечили» и «угощали чаем», а после отключения камеры – избивали, говорит о циничной двойной игре.

Сентябрьской агрессии предшествовала почти десятимесячная блокада, которую правозащитные организации характеризовали как гуманитарную катастрофу. Дороги, связывавшие Арцах с Арменией, были перекрыты, создавая условия, при которых исход населения стал вопросом времени.

Именно здесь предложение Татояна обретает особую актуальность. Если, как заявляет Баку, действия Азербайджана были исключительно направлены на «восстановление территориальной целостности» и не нарушали международного права, то что мешает предоставить эту оценку на суд независимой международной инстанции?

Международный уголовный суд существует именно для расследования военных преступлений, преступлений против человечности и геноцида. Его механизмы созданы для установления фактов там, где стороны конфликта представляют диаметрально противоположные версии событий.

Особую горькую ноту в эту ситуацию добавляет позиция официального Еревана. В то время как представители гражданского общества Армении и Арцаха призывают к международному правосудию, власти Армении демонстрируют поразительную сдержанность. Заявление секретаря Совбеза Армении Армена Григоряна о том, что нарративы Армении и Азербайджана стали «во многом схожи», вызывает недоумение и боль у тех, кто пережил трагедию сентября.

Можно ли говорить о «сходстве нарративов», когда одна сторона рассказывает об обстрелах мирных сел и пытках пленных, а другая – о «гуманитарной помощи» и «восстановлении конституционного порядка»? Молчание в ответ на такие заявления – это молчаливое согласие с переписыванием истории в угоду сиюминутной политической конъюнктуре.

Предложение Армана Татояна – это не просто жест. Это возможность перевести конфликт из плоскости взаимных обвинений в плоскость фактов и доказательств. Это шанс дать голос жертвам, чьи истории тонут в потоках пропаганды.

Принятие этого вызова стало бы сигналом о том, что Азербайджан уверен в правовой чистоте своих действий. Отказ или игнорирование – напротив, заставят задуматься о причинах такой неуверенности.

В конечном счете, путь к настоящему миру лежит не через забвение преступлений, а через их расследование и осуждение. Без правды и справедливости любое «миростроительство» будет хрупким, а любые заверения о «сходстве нарративов» – лицемерными. Вызов брошен. Ответ покажет, кто действительно готов к миру, основанному на праве, а не на силе.

Гюмри. Храм под прицелом. Куда ведет Армению «дорожная карта» Пашиняна?

В воскресенье, 7 декабря, в Гюмри не зазвонили колокола. Впервые за двести лет. Церковь Святой Богородицы, «Семь ран», была оцеплена. Ее взяли в кольцо полиция и сотрудники СНБ, спешно прибывшие из Еревана. Двери опечатали. Верующих, пришедших на молитву, не пускали. Для чего нужен был этот силовой захват?

Для того чтобы внутрь мог въехать кортеж премьер-министра Никола Пашиняна. Вместо местных священников, отказавшихся нарушить канон, с ним были «свои» архиереи. Вместо молитвы о мире и единстве — демонстрация раскола. А тех немногих, кто осмелился в храме назвать имя законного Католикоса Гарегина II, силовики просто вывели под руки. Картина, достойная самых мрачных времен государственного атеизма, но с циничным постмодернистским оттенком.

Так выглядит апофеоз той самой «дорожной карты», которую Пашинян обнародовал для «восстановления» Армянской Апостольской Церкви. Его логика проста и тоталитарна: раз в 301 году Церковь была признана государством, значит, она — его филиал. Значит, ее можно реформировать указом, а каноны — переписать под себя. Значит, в храмах должны развеваться флаги и звучать гимны перед литургией, ставя земную власть выше Небесной.

Но одних соцсетевых манифестов мало. Нужен аппарат принуждения. И он работает. Полиция и СНБ стали новыми «церковными приставами» Пашиняна. Их задача — не охранять порядок, а насаждать раскол. Оцеплять храмы, чтобы не пустить верных канону священников и паству. Охранять «альтернативные» литургии, превращенные в политические митинги. Создавать атмосферу страха, где несогласие с премьером внутри церковных стен приравнивается к нарушению общественного порядка. Аресты священнослужителей, давление на духовенство — это звенья одной цепи. Цели ясны: сломить волю Церкви, поставить под контроль ее имущество и ее голос.

Политик Левон Зурабян точно назвал эту власть «оккупационным режимом». Оккупационным — не в смысле иностранных штыков, а в смысле оккупации всех институтов нации: судов, мэрий, а теперь и алтарей. Власть опирается на самые маргинальные, скомпрометированные элементы внутри Церкви, управляя ими кнутом уголовных дел и пряником синекур. А против остальных выставляет полицейские кордоны.

Спикер парламента Ален Симонян уже заявил, что «настало время» провести литургию в Первопрестольном Эчмиадзине. Эчмиадзин — не просто храм. Это сердце армянской духовности, символ выживания нации сквозь века. Его «взятие» будет означать окончательную победу государства над Церковью, чиновника над священником, сиюминутной политической воли над тысячелетней традицией.

Армения стоит на пороге не церковной реформы, а национальной катастрофы. Когда полицейские щиты встают между верующими и их Богом, когда спецназ охраняет раскол, а власть назначает «правильных» священников — нация теряет последнюю скрепу, последнюю независимую от власти инстанцию совести.

Пашинян ведет дело не к обновлению, а к гражданской войне в душах. И делает он это, используя не аргументы, а силовиков в форме. Колокола в Гюмри замолчали. Вопрос в том, проснется ли до того, как станет слишком поздно, голос нации, для которой вера и отечество — не предмет политиканства. Или мы станем свидетелями того, как святыни превращаются в полицейские участки, а молитва — в разрешенный митинг.

Золотой исход: как уход российского золота обнажает болевые точки армянской экономики

Восьмого декабря 2025 года вице-премьер России Александр Новак озвучил сухую техническую новость: с 2026 года будет запрещён вывоз из страны золота в слитках. Мера, по его словам, направлена на «обеление» экономики. Эта, на первый взгляд, внутрироссийская административная мера отозвалась в Ереване далеко не техническим, а почти что тектоническим сдвигом. Ведь за ней стоит не просто изменение таможенных правил, а закрытие целой эпохи «статистического благополучия» Армении, построенного на зыбком фундаменте транзита чужого богатства.

Масштабы этого «благополучия» поражали. Даже на фоне четырёхкратного сокращения в 2025 году, за девять месяцев в Армению было ввезено российского золота на сумму свыше 1,2 миллиарда долларов. И практически на ту же астрономическую сумму — вывезено. Этот «золотой мост» из России через Армению в ОАЭ и Гонконг был финансовым пульсом, который выдавал себя за здоровое биение национальной экономики. Для сравнения, вторая по значимости статья экспорта — реэкспорт смартфонов и гаджетов — отставала почти вдвое. Золото, проходящее через страну, создавало иллюзию экономического бума, рисовало «вдохновляющие показатели» и позволяло властям говорить о процветании.

Но что оставалось внутри страны от этого золотого потока? Сущая мелочь. Как справедливо отметил министр экономики Геворг Папоян, это обогащало лишь узкий круг лиц, но мало что давало национальной экономике. Металл шёл транзитом: либо в том же необработанном виде, либо после лёгкой «косметической» обработки. Власти Армении спешили откреститься от этого «мутного канала», но статистика выдавала их с головой: когда в октябре 2025-го промышленность показала внезапный рост на 17,9%, эксперты, как бывший глава Комитета госдоходов Давид Ананян, тут же указали, что это лишь «ошибочная картина», нарисованная очередной партией реэкспортируемого золота, а не рост реального производства.

Ирония судьбы в том, что Россия, традиционно щадящая партнёров по ЕАЭС в своих ограничениях, на этот раз не сделала исключения. Золотое окно возможностей захлопывается для всех, и это жёстко обнажает стратегическую уязвимость Армении. Экономика страны оказалась заложником не собственного производства, а транзитных схем, рождённых чужими санкциями и геополитической конъюнктурой.

Теперь власти в Ереване стоят перед суровым вопросом, который они долго откладывали: а что же дальше? Когда схлопнется главная экспортная статья, чем заполнить образовавшуюся пропасть? Ответ неутешителен. Следом идёт реэкспорт электроники — такая же «чужая» операция, зависимая от санкционного режима вокруг России. А дальше — резкий обрыв к скромным национальным товарам: табачным изделиям и медной руде, чья стоимость несопоставима с уходящими золотыми миллиардами.

Запрет на вывоз золота — это не просто прощание с прибыльной схемой. Это красноречивая метафора. Он символизирует конец эпохи, когда можно было строить видимость успеха на перепродаже сырья, пришедшего извне. Он оголяет фундаментальную проблему: отсутствие в Армении мощной, диверсифицированной производственной базы, способной генерировать собственную добавленную стоимость.

Когда в 2026 году последний российский слиток покинет армянскую таможню, страна окажется лицом к лицу с реальностью, которую золотой блеск долго маскировал. Вопрос теперь в том, хватит ли у политической воли и экономической смекалки не просто оплакивать упущенную «золотую жилу», а наконец начать кропотливую работу по созданию собственной. Ибо будущее строится не на транзите чужого, а на производстве своего. Даже если это производство — не из золота.

«Акция устрашения»: обыск в представительстве Арцаха как ответ на вчерашние слушания о возвращении

Власть, предавшая Арцах, демонстрирует «суверенитет» там, где это безопасно — в кабинетах преданных. Десять следователей СК штурмуют тихий офис представительства Арцаха в Ереване. Официальный повод: уголовное производство, связанное с неким договором цессии 2021 года между двумя юрлицами. Однако очевидно: реальная причина — вчерашние парламентские слушания, где осмелились говорить о "праве на возвращение арцахцев" и Конституции Республики.

Забудьте про «договор цессии 2021 года». Это бутафория и юридический театр абсурда: обыск по хозяйственной сделке, где обыскиваемый не является стороной. Настоящее обвинительное заключение звучит так: «Попытка сохранить национальное достоинство и историческую правду в условиях, когда власть выбрала путь национального предательства». И является ничем иным, как очередным прецедентом политической расправы.

Этот рейд — приложение к готовящемуся «мирному договору». Один из его негласных пунктов — стирание Арцаха из правового и политического поля. Баку требует, чтобы Ереван перестал даже упоминать Республику Арцах. Пашинян и подконтрольный ему СК исполняет приказ с рвением вассала.

Пока Алиев диктует условия мира, армянские следователи "героически" изымают клавиатуры в Ереване.

Создан прецедент, при котором любое упоминание об Арцахе, любые разговоры о возвращении, любое хранение документов республики будет названа "преступной деятельностью". Завтра под таким же "законным" предлогом могут обыскать любое НКО, любой медиа-ресурс, любое СМИ или частный архив, где хранятся материалы об Арцахе. Заодно происходящее демонстрирует нам, как будет действовать машина подавления перед выборами. Любое собрание, любая критика капитуляции будет трактоваться как «угроза миру» и повод для силового визита.

Тем временем, пока следователи перебирают архивы Арцаха, в Конституцию уже самой Армении Пашинян вносит поправки под диктовку из Баку. И это два акта одного действа под названием "Ликвидация суверенитета Армении" — во всех его проявлениях.

Арцах — больше, чем территориальная единица. Больше, чем история и неотъемлемая часть Армении. Арцах — это крепость. Это тыл, где из пепла возрождалась наша государственность. Таких очагов было несколько. Последний был Арцах. Поэтому такое пристальное внимание врагов. Последние сто лет они особенно старались всеми мыслимыми и немыслимыми способами уничтожить Арцах, используя для этого даже советскую махину, пытаясь выбить религиозную и языковую основу, подменить, исказить.

Если мы потеряем Арцах, то перевернём последнюю страницу нашей истории. Эти слова Монте были глубоко осмыслены: эту истину понимают как армянские патриоты, да и вообще любой имеющий мозг армянин, так и наши враги.

Даже после захвата Арцаха с помощью троянского коня — пашохли, — само название «Арцах» пугает и устрашает. Как внешних врагов, так и внутренних.

А это означает только одно: Арцах есть! Мы не перевернём последнюю страницу. Будет Арцах — будет и Армения!
https://www.group-telegram.com/tmhayq

Еревану подсунули троянского коня под видом канистры с бензином

Пока официальная пропаганда лепечет о «мирном процессе» и «разблокировании коммуникаций», на наших глазах разыгрывается партия, где Армении уготована роль не субъекта, а объекта — пассивного элемента в новой, чужой архитектуре региона. Свежий повод поговорить об этом - разовая поставка азербайджанского топлива, что в точности повторяет ход с недавней скандальной поставкой в Армению казахстанской пшеницы.

Как отмечает эксперт по энергобезопасности Ваге Давтян, цель здесь — «сократить, а по возможности и полностью нейтрализовать роль российского фактора в стратегической инфраструктуре Армении». Это евроатлантический проект, где Армения — лишь географическая точка на карте, а Азербайджан — ключевой сателлит, исполняющий роль тарана против российского влияния.

Ирония в том, что Азербайджан, по данным того же Давтяна, сам импортирует 80% нефтепродуктов. Эта поставка — реэкспорт, фикция, ее цель — легализовать присутствие Баку в критической секторе армянской экономики. Следующий шаг — давление по газу, затем — окончательный захват энергосетей, контроль над продовольственной безопасностью. Тот, кто контролирует энергию, логистику,продовольствие, контролирует всё. Плюс цифровой и инфраструктурный ошейник, который накидывают на страну под аплодисменты «международного сообщества».

Прагматизм Грузии, предоставившей бесплатный транзит, — зеркало, в котором нам стоит разглядеть собственное будущее. Тбилиси не благодетельствует. Он борется за выживание, понимая, что новый транспортный проект — «Маршрут Трампа» (TRACECA) — может оставить его на обочине. Грузия демонстрирует лояльность новым хозяевам региона, чтобы не быть выброшенной из игры.

А где же в этой картине «новый стратегический партнёр» — США? Его роль предельно ясна и укладывается в логику отказа от глобальной гегемонии. Вашингтон не будет нас спасать. Он делегировал региональное влияние своим более активным союзникам — Турции и Азербайджану. Обещаниям «Америка нам поможет» пришёл конец. Регион передан Анкаре и Баку в сферу влияния. Наивные мечты о западных гарантиях разбиваются о простой факт: для прагматичного Запада стабильный и контролируемый протурецкий Кавказ выгоднее, чем хлопотная поддержка Еревана.

Таким образом складывается следующий пазл:

🔹Азербайджан действует как ударная сила, вытесняя Россию и навязывая свою энергетическую и транспортную повестку.

🔹Турция обеспечивает стратегическое прикрытие и выступает как региональная сверхдержава.

🔹Запад (ЕС и США) предоставляет политическую и проектно-финансовую основу («Global Gateway», «Средний коридор»), мотивируя всех «разблокировкой» и «мирным процессом».

В центре этого пазла — Армения, которой под видом «топлива» и «мира» предлагают добровольно лечь под нож и позволить провести хирургическую операцию по удалению субъектности. Отдать сети, отдать дороги, отдать энергетику, отдать продовольственнуб безопасность. И стать проходным двором в чужих геополитических проектах. Это не путь к миру. Это дорожная карта в протекторат, где слово «независимость» будет существовать только "маскарадных костюмах" должностных лиц, полностью зависимых от внешней воли.

Армения на геополитическом перепутье: мир с соседями или разрыв с прошлым?

Политическая ситуация в Армении сегодня напоминает сложнейший пазл, где внутренние реформы, церковно-государственные отношения и историческое примирение с соседями тесно переплетены. Действия премьер-министра Никола Пашиняна, направленные на нормализацию отношений с Турцией и Азербайджаном, вызывают в обществе острые дискуссии. Оппоненты власти видят в этом капитуляцию и угрозу национальной идентичности. Однако у этого курса есть и другая, прагматичная сторона, которую нельзя сводить к упрощённым теориям заговора.

Открытие границ: экономический расчёт или политический манёвр?

После десятилетий закрытой границы Анкара и Ереван ведут осторожные переговоры об её поэтапном открытии. Этот процесс, действительно анонсированный турецкими источниками в Bloomberg, имеет несколько измерений:

1. Экономическое: Для не имеющей выхода к морю Армении открытие границы с Турцией — это потенциальный доступ к крупному рынку, транзитным маршрутам и возможность снизить транспортные издержки. Это прямой стимул для роста экономики, что является мощным козырем для любой действующей власти накануне выборов.
2. Геополитическое: Нормализация с Турцией и заключение мирного договора с Азербайджаном кардинально меняют архитектуру безопасности Южного Кавказа. Ереван стремится вырваться из тупиковой логики «один союзник — один враг», диверсифицируя свои внешние связи. Это болезненный и рискованный процесс, который власти представляют как переход от зависимости к многовекторности.
3. Внутриполитическое: Для Пашиняна достижение долгосрочного мира с Баку и прогресс в отношениях с Анкарой — ключевой аргумент в пользу своего курса. Он позиционирует это как единственный путь к стабильности и будущему развитию страны, противопоставляя его «замороженному» конфликту прошлых лет.

Внутренние вызовы: Церковь, символы, память

Параллельно в Армении идут сложные внутренние процессы: дискуссия о роли Армянской Апостольской Церкви в светском государстве, полемика вокруг национальных символов и болезненная интеграция переселенцев из Арцаха. Власть объясняет это необходимостью модернизации и укрепления государственных институтов. Эксперты видят в этом планомерный демонтаж традиционных скреп, облегчающий внешнее переориентирование.

Что в сухом остатке?

Обвинения Пашиняна в «сдаче национальных интересов» и «предательстве» союзнических обязательств — часть жёсткой политической борьбы. С другой стороны, его курс на нормализацию — это не проявление доброй воли соседей, а высокорискованная стратегия, нацеленная на прорыв экономической и транспортной блокады.

Турция и Азербайджан действуют исходя из своих интересов: стабильная и управляемая Армения, интегрированная в региональные проекты, для них предпочтительнее государства-изгоя. Помогает ли это Пашиняну остаться у власти? Косвенно — да, если он сможет убедить граждан, что этот путь ведёт к миру и процветанию. Однако цена вопроса — глубочайший раскол в самом армянском обществе, которому предстоит определить, что для него важнее: непримиримость, основанная на исторической боли, или прагматизм, не гарантирующий безопасности, но сулящий экономические перспективы.

Итог этого выбора определит не турецкий «план» или «западный сценарий», а сами армяне на выборах и в ходе широкой общественной дискуссии. Южный Кавказ не становится однополярным — он становится ареной ещё более сложной и многовекторной конкуренции, где Ереван пытается занять свою, максимально автономную нишу.

«Цена молчания»: Пашинян открыл "сезон охоты" на Арцах

Премьер-министр, чьё правление началось с лозунга «Арцах — это Армения», завершает его сделкой: «Арцах — это разменная монета». Он предлагает Азербайджану закрыть тему возвращения карабахских армян в обмен на отказ Баку от риторики о «Западном Азербайджане».

Как отмечает эксперт Вардан Осканян, это уравнение не просто ложно — оно преступно. Право народа на возвращение в места, откуда его изгнали, — это норма международного права.

Ирредентистские фантазии о чужих территориях — инструмент гибридной войны. Приравнивая их, Пашинян не ведёт переговоры. Он легитимизирует нелегитимное, впуская в повестку дня идею, что суверенитет Армении — предмет торга.

Заявление Пашиняна является недопустимым с точки зрения угрозы государственным интересам Армении и будущему армянского народа.

Не нужно иметь дипломатическое образование, чтобы понять: между этими двумя темами не может быть никакой параллели — ни с точки зрения международного права, ни с точки зрения международного восприятия, ни с точки зрения простой логики.

Десятки международных платформ, соглашений, конвенций и прецедентов дают армянскому народу право не только вернуться в бывшее автономное образование, преимущественно заселённое армянами, но и поднять вопрос о его статусе в рамках международного права — вплоть до обсуждения суверенитета.

Но самое главное — это заявление не осталось словами. Оно стало "лицензией" на охоту. Когда глава государства публично заявляет о готовности «закрыть тему» Арцаха, он даёт сигнал всем силовым и бюрократическим структурам: «Арцах» как политический и исторический субъект должен быть уничтожен.

Именно с этим прямым сигналом можно связать сегодняшние обыски в представительстве Республики Арцах в Ереване. Десять следователей, изымающие архивы, — это не «борьба с коррупцией». Это практическое исполнение нового курса: стереть память, конфисковать историю, материально ликвидировать последние островки арцахской субъектности. Если премьер обещает Алиеву «закрыть тему», то его Следственный комитет начинает эту тему «закрывать» — роясь в ящика с документами в поисках "запрещенки".

Пашинян запускает маховик внутренних репрессий, призванных доказать Алиеву свою искренность . Он платит по векселям, которые сам же и выписал. Сначала — архивы и офисы. Завтра — люди и их память. Это и есть формула пресловутой «Четвертой республики»: внешняя капитуляция всегда требует внутреннего террора против собственного прошлого.