Наблюдая за дискуссиями между различными фракциями российских «патриотов», вспомнил довольно старый, немного скабрезный анекдот.
- В чем разница между педофилами и педагогами? - Педофилы, по крайней мере, действительно любят детей.
В России сформировались и стремительно движутся в расходящихся направлениях два военно-патриотических лагеря, оба враждебно настроенных к армии и гражданским элитам: патриоты по призванию и патриоты по назначению.
Первые действительно любят Родину, но очень странною, извращенною любовью. Это патриотические некрофилы. Родина в их представлении есть жертва, которую надо принести на алтарь величия. Зачем приносить ее в жертву? Ну, во-первых, это красиво…
Когда я читаю рассерженных патриотов, мне в их тезисах все понятно: про настоящую войну и ненастоящую, про мобилизацию и демобилизацию, про бардак и предательство. Одно непонятно – зачем? Зачем все это нужно? Зачем России воевать с Украиной? Какие исторические цели преследует в этой войне Россия, кроме суицидальных? Какую такую миссию выполняет, кроме воплощения в жизнь реконструкторской садо-мазо фантазии?
Вторые любят Родину как способ заработать. Это патриоты-утилитаристы (милитаристы). Для них патриотизм – это контракт, а любовь к Родине – это бизнес, и бизнес этот идет сейчас хорошо.
Если, слушая Стрелкова, я задаюсь вопросом – зачем, то слушая Пригожина, я спрашиваю себя – почему? Пока наиболее внятный ответ на этот вопрос дал Максим Трудолюбов: это попытка перевести стрелки с Путина лично на элиты и обвинить их в провале того, что замышлялось как СВО, а обернулось сволочизмом. Я думаю, что этот тезис можно развернуть шире.
Эксцентрику Пригожина нельзя рассматривать изолированно. Она хорошо вписывается в драматургию Богомолова. По сути, Богомолов делает то же самое – переводит стрелки на элиты, но излагает это менее популярно (так и театр у него другой!). Один – эксцесс, двое -тенденция. Эта тенденция обозначает тренд. Тренд наш – транзит. Это транзит в сторону поиска внутреннего врага, которым можно было бы заменить врага внешнего, который оказался не по зубам. Еще один шаг вверх по лестнице, ведущей вниз, в подвал гражданской войны.
Я думаю, что мы являемся свидетелями «пробы пера» новой президентской избирательной кампании. Путин и в этот раз должен выйти на арену истории весь в белом пальто. Ради этого в цирке предварительно взорвут под куполом бочку с фекалиями, чтобы эффект был полным. Сейчас мы видим, как бочка начинает, медленно раскручиваясь, подниматься вверх. Перед зрителями, размахивая руками, бегают два клоуна: грустный и веселый. Грустный создает нарратив. Веселый его прибыльно продает. Всем весело, все заняты. Цирк апплодирует. «Золотая маска» за постановку ждет героя, хотя, скорее всего, они возьмут деньгами.
Наблюдая за дискуссиями между различными фракциями российских «патриотов», вспомнил довольно старый, немного скабрезный анекдот.
- В чем разница между педофилами и педагогами? - Педофилы, по крайней мере, действительно любят детей.
В России сформировались и стремительно движутся в расходящихся направлениях два военно-патриотических лагеря, оба враждебно настроенных к армии и гражданским элитам: патриоты по призванию и патриоты по назначению.
Первые действительно любят Родину, но очень странною, извращенною любовью. Это патриотические некрофилы. Родина в их представлении есть жертва, которую надо принести на алтарь величия. Зачем приносить ее в жертву? Ну, во-первых, это красиво…
Когда я читаю рассерженных патриотов, мне в их тезисах все понятно: про настоящую войну и ненастоящую, про мобилизацию и демобилизацию, про бардак и предательство. Одно непонятно – зачем? Зачем все это нужно? Зачем России воевать с Украиной? Какие исторические цели преследует в этой войне Россия, кроме суицидальных? Какую такую миссию выполняет, кроме воплощения в жизнь реконструкторской садо-мазо фантазии?
Вторые любят Родину как способ заработать. Это патриоты-утилитаристы (милитаристы). Для них патриотизм – это контракт, а любовь к Родине – это бизнес, и бизнес этот идет сейчас хорошо.
Если, слушая Стрелкова, я задаюсь вопросом – зачем, то слушая Пригожина, я спрашиваю себя – почему? Пока наиболее внятный ответ на этот вопрос дал Максим Трудолюбов: это попытка перевести стрелки с Путина лично на элиты и обвинить их в провале того, что замышлялось как СВО, а обернулось сволочизмом. Я думаю, что этот тезис можно развернуть шире.
Эксцентрику Пригожина нельзя рассматривать изолированно. Она хорошо вписывается в драматургию Богомолова. По сути, Богомолов делает то же самое – переводит стрелки на элиты, но излагает это менее популярно (так и театр у него другой!). Один – эксцесс, двое -тенденция. Эта тенденция обозначает тренд. Тренд наш – транзит. Это транзит в сторону поиска внутреннего врага, которым можно было бы заменить врага внешнего, который оказался не по зубам. Еще один шаг вверх по лестнице, ведущей вниз, в подвал гражданской войны.
Я думаю, что мы являемся свидетелями «пробы пера» новой президентской избирательной кампании. Путин и в этот раз должен выйти на арену истории весь в белом пальто. Ради этого в цирке предварительно взорвут под куполом бочку с фекалиями, чтобы эффект был полным. Сейчас мы видим, как бочка начинает, медленно раскручиваясь, подниматься вверх. Перед зрителями, размахивая руками, бегают два клоуна: грустный и веселый. Грустный создает нарратив. Веселый его прибыльно продает. Всем весело, все заняты. Цирк апплодирует. «Золотая маска» за постановку ждет героя, хотя, скорее всего, они возьмут деньгами.
BY Vladimir Pastukhov
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Following this, Sebi, in an order passed in January 2022, established that the administrators of a Telegram channel having a large subscriber base enticed the subscribers to act upon recommendations that were circulated by those administrators on the channel, leading to significant price and volume impact in various scrips. The Securities and Exchange Board of India (Sebi) had carried out a similar exercise in 2017 in a matter related to circulation of messages through WhatsApp. At the start of 2018, the company attempted to launch an Initial Coin Offering (ICO) which would enable it to enable payments (and earn the cash that comes from doing so). The initial signals were promising, especially given Telegram’s user base is already fairly crypto-savvy. It raised an initial tranche of cash – worth more than a billion dollars – to help develop the coin before opening sales to the public. Unfortunately, third-party sales of coins bought in those initial fundraising rounds raised the ire of the SEC, which brought the hammer down on the whole operation. In 2020, officials ordered Telegram to pay a fine of $18.5 million and hand back much of the cash that it had raised. But Kliuchnikov, the Ukranian now in France, said he will use Signal or WhatsApp for sensitive conversations, but questions around privacy on Telegram do not give him pause when it comes to sharing information about the war. The fake Zelenskiy account reached 20,000 followers on Telegram before it was shut down, a remedial action that experts say is all too rare.
from us
