В фейсбуке и телеграме распространяется призыв помочь с передачей посылки Скобову непосредственно в СИЗО в Сыктывкаре. Поскольку нас спрашивают про это сообщение - подтверждаем, такая потребность действительно есть, если у кого-то есть такая возможность на следующей неделе, напишите @volokhonsky.

«Лагерь реакции выступает под знаменем возвращения к «традиционным ценностям». И прогрессивному лагерю придется возвращаться к своим «традиционным ценностям». К традициям той эпохи, когда за «прогрессивные ценности» дрались на баррикадах Парижа, Берлина, Вены, Варшавы, Москвы».

Ниже — письма Скобова жене после приговора:

1/3

22 марта 2025 г.

Детали узнавать всегда приятно, но в целом картина мне ясна. Это успех. Я не по уши деревянный и понимаю, что этим успехом я обязан не только своему ораторскому таланту. На три четверти – приговору. Это особенности мышления нашей общественности, с которыми в меру своих сил я пытаюсь бороться. Чтобы было хотя бы напополам, а не на три четверти. Но Слово действительно должно чем-то подкрепляться.

А ты не заметила, что судья забыл свою формальную процедурную обязанность и так и не задал мне финальный процедурный вопрос? Сразу убежал выносить решение. Они не привыкли, чтобы с ними так разговаривали. Потому что от этого отвыкла общественность. Долго и последовательно отучала себя. В результате утрачена культура сопротивления. И торжествует снисходительность к коллаборационизму.

И вот здесь предстоит непростой разговор … По-видимому, мне надо еще раз сформулировать то, что я хотел сказать и показать в ходе процесса.

2/3

24 марта 2025 г.

… Продолжаю субботнее письмо, но начну издалека.

Если кто будет говорить, что я слишком резок в отношении Трампа. Голова «Свободы» (радиостанции) на блюде значит для меня даже больше, чем выход США из международной группы по расследованию. И дело не в том, что Трамп выполняет по пунктам ультиматум декабря 2021 года, над которым тогда все смеялись и говорили, что его даже рассматривать никто не будет, не то что обсуждать. Там было в том числе и о перекрытии кислорода политической эмиграции и внутренней оппозиции (вспоминается секретный протокол ко второму советско-германскому договору «О дружбе и границах» от 29 сентября 1939 года – о совместной борьбе с «польской пропагандой»). Но дело еще и в том, что Радио Свобода – это памятник истории. Это символ.

Так вот – о символах. Я всегда уделял повышенное внимание языку символов и жестов. Кто-то считает, что « оправдательно-просительная» стилистика защиты многих политзеков – не более, чем формальное следование судебной процедуре. Важна не форма, а содержание. Но эта форма символизирует вполне конкретное содержание. И за ней – философия значительной части правозащитного сообщества, нацеленная на то, чтобы вызвать жалость к преследуемым «низачто». Они же всего лишь законопослушно выражали мнение. Это же ни для кого не опасно.

Мой же «месседж» -- так может, пора сделать что-то опасное? И я действительно не вижу возможностей для защиты в рамках существующей системы. В конце концов просто нечестно искать защиты в том, что сам не признаешь и чему отказываешься подчиняться.

Короче, нам не в чем и не перед кем оправдываться. И мы не жертвы.

3/3

25 марта 2025 г.

Моя позиция состоит в том, что в подобных ситуациях самое лучшее – никак не менять изначально выбранную позицию. Несмотря на то, что она выбиралась без серьезных возможностей получать информацию, учитывать все нюансы и вырабатывать линию. Я её и формулировал, учитывая специфические обстоятельства, и как мне кажется, в этих обстоятельствах она максимально гибкая.

26 марта 2025 г.

.. И по общественной повестке я хотел бы написать ровно то же. Но другими словами. Лагерь реакции выступает под знаменем возвращения к «традиционным ценностям». И прогрессивному лагерю придется возвращаться к своим «традиционным ценностям». К традициям той эпохи, когда за «прогрессивные ценности» дрались на баррикадах Парижа, Берлина, Вены, Варшавы, Москвы. Общество долго внушало себе, что «так больше не носят», мир другой, люди другие и музейное ретро никому не интересно. А мне удалось поставить вопрос о возрождении той утерянной культуры. Теперь уже ясно, что удалось. Я не знал, хватит ли у меня на это сил…

27 марта 2025 г.

… Приглашали на беседу со священником. Слава их богу, предупредили, с кем. А то я бы не успел отказаться. Соседа вот не предупредили. А больше новостей у меня нет.

Воспользуюсь случаем, чтобы рассказать о новостях «Маяка».

Одна новость сильно несвежая. Ей больше недели. Ты понимаешь, что мне тогда было не до таких новостей. Наш старый знакомый Стелавин сравнил Фредерика де Клерка с «предателем Горбачевым», который так же развалил нормальную страну тем же способом: путем выдачи папортов мигрантам. Тут дело даже не в бреде про мигрантов и паспорта. В разгар Холодной войны было немного вопросов, по которым в мире был полный консенсус. Отношение к режиму апартеида в ЮАР – это был один из таких вопросов. Оправдывать его было таким же табу, как оправдывать Холокост. Но теперь можно всё. Со дна постучали.

А вот новость более свежая. У нас снисходительно посмеивались над антиутопиями Сорокина и говорили, что у нас это невозможно. Даже у нас. Правда, недавно было сообщение о создании в регионах молодежного движения «Опричники». Но это ладно. Вчера за океаном президент великой страны заявил о намерении создать исправительные лагеря для бездомных. Фактически речь идет о возвращении к «работным домам» эпохи Оливера Твиста. А вы говорите – Сорокин…

The Sun и Le Monde — о приговоре Александру Скобову.

Недописанное письмо Александра о "театральном деле", 1 апреля 2025 г.:

«Пока есть возможность, хочу поделиться с тобой не только очередными мыслями "человека с абсолютным историческим слухом". Я продолжаю размышлять над новым "театральным делом". То есть мне-то в нем все ясно давно, но я продолжаю работать над совершенствованием формулировок.

Я как-то уже писал ..., что в этом деле нет "юридической ошибки" и даже злонамеренного мухляжа. Его логика внутренне непротиворечива и по-своему честна. Просто это другая логика, абсолютно непроницаемая для нашей логики. Это и делает невозможным какой-то спор (диалог) "в правовом поле". Наши "поля" находятся в разных измерениях.

В фундаменте этого дела и его логики лежит идея, что можно запретить одним людям сочувствовать каким-то другим людям. Запретить просто сострадать. И это именно та степень вторжения в наше личное пространство, о которой они мечтали со времен, считавшихся вполне вегетерианскими. Вся мейнстримная политология утверждала, что наплевать им на наше личное пространство. Лишь бы воровать им не мешали. Ведь так и должно быть в авторитарных системах, в отличие от тоталитарных. А я видел, как они изнывают от похотливого желания влезть и потоптаться. Как у них текут слюнки.

Все основные законодательные акты, применяемые сейчас, написаны еще тогда. Да. Потом они дополнялись бесконечными поправками. Но база заложена тогда. Статусная правозащита говорила о непрофессионализме и неряшливости законодательства. А я видел эти текущие по их физиономиям слюнки, и удивлялся, почему этого не видят другие...»

От Дарьи Костроминой:

Наконец-то меня разблокировали. Все застрявшие на счету пожертвования (к ним за время блокировки добавились ещё 11 тыщ) отправились туда, куда Ольга попросила.

И спасибо всем, кто участвовал и ещё поучаствует: тюрьма — это чёрная дыра, поглощающая все деньги родственников.

Очень вероятно, что скоро у нас появятся новые рублёвые реквизиты для помощи семье Скобова. Stay in touch 🙂

(на мои тоже можно пока присылать, я всё передам - надеюсь, что, если мощного потока не будет, не заблокируют снова...: 5559494149843202 или +79030148785 по СБП)

Обещали вам новые рублёвые реквизиты для помощи семье Александра Скобова — держите:

👉 2200 7019 4258 9927
(Т-Банк)

NB: большая просьба делать пометки "дарение", "пожертвование", "Скобову" и т. д.!

==

Старые нерублёвые всё те же:

👉 Vladimir Volokhonskii
IBAN DE13100110012666831444

👉 Paypal [email protected]

👉 BITCOIN

1HMfnRFXCoyk9FCjnHdnejKJH2v8RCUWhe

👉 ETH, USDT, USDC (ERC20)

0x8241abecefa02fb6bc20c9a9e121cc25f882bd65

👉 TRX, USDT, USDC (TRC20)

TTwveYfELeLi6oyCbQuzvCYBTPvmibzPCr

Автор — Леонид Цой.

Отчёт о сборе денег на зарубежных реквизитах.
Ранее мы писали, что к 26 марта было собрано 1756 евро на счёт в N26 и 683 евро на пейпал. К концу марта итоговые поступления составили 1843 + 937 = 2780 евро.

В апреле на банковский счёт поступило 170 евро и ещё 476 евро на paypal. Таким образом, к концу апреля на зарубежные реквизиты собрано 3426 евро. И это отлично, этого хватит на несколько поездок к Скобову.

👉 Vladimir Volokhonskii
IBAN DE13100110012666831444
👉 Paypal [email protected]

Важно: при перечислении денег указывать комментарий, что это для Скобова. При перечислении денег на paypal выбирать вариант Friends and Family, так как мы не оказываем никаких коммерческих услуг и не поставляем вам никакие товары в ответ.

В России Александр Скобов платит огромную цену за то, что называет вещи своими именами вслух и без страха

В колонке для Le Monde от 13 апреля коллектив учёных и деятелей культуры призывает Европу поддержать историка и журналиста Александра Скобова — противника режима Владимира Путина, приговорённого 21 марта к шестнадцати годам лишения свободы. Ниже перевод полного текста на русский, а полный текст колонки на французском без пейвола — здесь.

==

(1/2)

Александр Скобов 21 марта был приговорён Военным судом Санкт-Петербурга к шестнадцати годам лишения свободы по обвинению в «пропаганде терроризма» и «участии в деятельности террористического сообщества». На самом деле, причиной этого приговора стало его противостояние войне против Украины. Скобов — диссидент, ведущий борьбу с тоталитаризмом с 19 лет, со времён Брежнева. Он прошёл через тюрьму и карательную психиатрию.

Скобов — политический комментатор и мыслитель, давший точный и трезвый анализ природы путинского режима и призывавший к решительному сопротивлению в то время, когда многие — и в России, и на Западе — всё ещё тешили себя иллюзиями. Он отказался от эмиграции, чтобы остаться верным себе, вести свою последнюю борьбу и исполнить долг солидарности с молодыми участниками сопротивления — теми, кто ушёл сражаться в рядах Вооружённых сил Украины или оказался в лагерях за диверсионные действия на территории России.

Скобов — публицист, который, в отличие от большинства своих коллег из так называемых «независимых» российских СМИ, из принципа отказывался подчиняться репрессивным законам, ограничивающим свободу выражения — и сделал это задолго до 2022 года. Он отвергал самоцензуру, не боялся употреблять слова «аннексия» и «агрессия», называл Путина «новым Гитлером».

На суде он отказался играть по установленным правилам и заявил: «Я не признаю и не уважаю ваш суд». Он выступил с резкой речью против «этой правящей клики, источающей запах мертвечины — [обвинив её] в подготовке, развязывании и ведении агрессивной войны, в военных преступлениях в Украине, в политическом терроре в России, в разложении моего народа», — и завершил последнее слово криком: «Слава Украине!».

46 лет назад

Текст, перевод которого мы выложили вчера, был далеко не первой публикацией об Александре Скобове в Le Monde. В 1979 году издание уже писало о суде над Скобовым, и тоже 13 апреля.

==

Аркадий Цурков, бывший студент исторического факультета в Ленинграде, был приговорён 6 апреля [1979 года] к пяти годам лагерей строгого режима и двум годам ссылки за «антисоветскую пропаганду», сообщили диссидентские источники в Москве. Ему вменяли участие в подготовке самиздатского ленинградского журнала «Перспективы», ориентированного на «левую оппозицию».

Суд над другим автором этого журнала — Александром Скобовым — должен состояться в Ленинграде 16 апреля. Подсудимый на нём не будет присутствовать: после психиатрической экспертизы в Институте им. Сербского в Москве его признали «невменяемым».

Оба молодых человека, одному из которых двадцать лет, другому — двадцать один, отказались эмигрировать, как предлагала милиция, рассказал советский писатель Вадим Нечаев, недавно покинувший СССР. Он подробно описал, как зародилось анархо-социалистическое движение «новых левых» среди молодёжи. С момента ареста его вдохновителей в октябре 1978 года участники движения подвергались обыскам и допросам.

В день открытия XXV съезда КПСС, в феврале 1976 года, в Ленинграде появились листовки с критикой режима и призывами к борьбе за плюрализм и «социализм с человеческим лицом». Через две недели были арестованы многие студенты, в том числе Скобов, Цурков, Резников и Лопатухина. Тогда Резников был приговорён к двум годам лагерей строгого режима, но через два месяца был отправлен в армию. Демобилизовался он в июне 1978 года.

Тем временем Скобов после освобождения организовал коммуну в небольшой квартире. Он работал ночным сторожем, чтобы содержать коммуну, и продолжал учёбу заочно. Будучи пацифистом, он отказывался от насилия, придерживался раннего Маркса и выступал за плюрализм в экономике, политике и идеологии.

Цурков же, изучавший физику и математику в ЛГПИ им. Герцена, находился под постоянным наблюдением. Хотя он считал, что при определённых обстоятельствах насильственные методы возможны в демократической революции, он одновременно исповедовал принципы ненасилия.

Хиппи, художники и студенты из Прибалтики, Москвы и Белоруссии собирались в коммуне и вели страстные дискуссии. Постепенно стало ясно, что «новые левые» с их разнообразными и часто противоречивыми идеями имеют широкую базу. Их объединяло критическое отношение к власти, отказ от капиталистического пути развития, неприятие идеи государства как самоцели (государство должно иметь воспитательное значение), а также общее стремление к демократическим реформам.

Так родилась идея проведения всесоюзной конференции. Был избран подготовительный комитет, разработавший доклады. Первая попытка провести конференцию провалилась из-за позиции марксистской группы, вторая — в сентябре 1978 года — была сорвана КГБ. Уже в августе милиция разогнала коммуну.

5 декабря прошла студенческая демонстрация. Около двухсот молодых людей, направлявшихся к Казанской площади, были задержаны, среди них — много школьников. Спустя несколько дней Резников был избит «неизвестными».

За полтора года своего существования «левая оппозиция» вела активную деятельность. Издаваемый ею журнал публиковал не только политические статьи, но и переводы, стихи, рецензии. Также распространялись статьи Бакунина, запрещённые книги 1920-х годов (например, «Кронштадтское восстание»), труды Троцкого, переводы Маркузе и Кона-Бендита.

Скобову может угрожать та же судьба, что и Леониду Плющу: помещение в психиатрическую тюрьму, несмотря на то, что он психически здоров, — за «невменяемость», основанную исключительно на политических взглядах, отличных от официальных.

«Раз уж спор о том, можно ли сражаться за слова, оказался незаконченным, я буду его продолжать»

Из письма Скобова жене от 6 мая:

«Хочу поделиться размышлениями над вопросом, который я слышал не раз и вот вчера услышал опять.

Когда в 1981 году я готовился ко второму аресту (а я шёл к этому целеустремлённо, как и в этот раз, ты знаешь), у меня уже не было наивной веры в реализуемость идеи совершенного общества. Я уже усомнился в том, подходит ли вообще такое общество человеку. И неизбежно вставал вопрос: а тогда ради чего? Каков тот минимум, за который я готов упираться любой ценой? Практически реализуемый, что подтверждено мировым опытом.

Реконструируя сегодня свои мысли и чувства тех лет, могу сказать, что я ответил себе на этот вопрос так: ради того, чтобы ни один гад не мог никого посадить за слова. Ради права каждого говорить, писать и читать то что он хочет. Это было моё кровное. А много лет спустя Травин изумлялся, что я совсем не обращал внимания на отсутствие в СССР туалетной бумаги. Зато я точно знал, что сажать за слова – подлость и скотство. Как сказал бы верующий – мерзость перед господом.

Я вышел на свободу, когда моя цель начала реализовываться. То есть вышел победителем. Я понимал, что впереди много ухабов и рытвин. НО как и многие, поверил, что политические свободы – это уже необратимо. Мы их отвоевали, а потому можно заняться мирным трудом. Штык в землю – пора землю пахать. Я отказался от партийной карьеры, депутатства (мне предлагали), пошёл работать в школу.

А потом четверть века наблюдал, как результаты нашей победы, за которые я отдал лучшие годы, уничтожаются. Очень постепенно. Лягушку варили медленно, по выражению недоброй памяти Собчак. Там параграф, тут поправочка. И вот опять стало можно сажать за слова. Сначала выборочно, единично. И начали с наших врагов, таких, как Душенов. Половина (если не больше) «наших» этому рукоплескала. А некоторые активно помогали. Не прощу их бесконечные обращения в прокуратуру, которые публиковались. Я пытался вразумить их, но совершенно зря.

В 2014 году мне стало ясно, что дело идёт к большой войне. А она неизбежно убьёт остатки демократических свобод. Она с ними несовместима. Но лягушку продолжали варить медленно. Восемь лет война шла в стыдливо прикрытой «гибридной» форме. Общество не чувствовало катастрофы. Да, надо в определённой мере «сбавить тон», но и с такими ограничениями вроде бы можно выразить всё. Или почти всё.

Так и не заметили, как стандартной фразой в обвинениях стало «будучи негативно настроен к политике государства». Нет, прямо это не инкриминируется. Но, внимание, следите за руками! В сознание внедряется стереотип, что «негативное отношение к политике государства» — криминал сам по себе. Одним внушается, что именно за это и надо преследовать, среди других расползается липкий страх.

Заставить общество замолчать оказалось исключительно легко. Кто-то «отбежал в сторону», чтобы обличать восторжествовавшую мерзость с безопасного расстояния. Я не говорю, что это – сдача. Это может быть необходимо и полезно с точки зрения сохранения сил для продолжения борьбы после сражения. Но это признание поражения.

Для меня признать поражение в конце жизни означает перечеркнуть её всю. Как там было у Роальда Мандельштама в «Прощании Одиссея» (в некоторых машинописных копиях – «Прощании Гектора»)? «Жить побеждённым нельзя». А пока есть люди, которых машина не смогла заставить ни замолчать, ни «отбежать в сторону», она не победила. Раз уж спор о том, можно ли сражаться за слова, оказался незаконченным, я буду его продолжать. Этот спор может показаться неглавным на фоне льющихся рек крови. На самом деле этот вопрос столь же экзистенциальный, сколь и вопросы, можно ли брать чужое и убивать. И все эти вопросы взаимосвязаны.

Система, сажающая за слова – мерзость перед господом и не имеет права на жизнь».

Скриншот из сборника стихотворений Роальда Мандельштама.

Политические свободы vs война

Эти письма Александра Скобова — ответ на новость о недозапрете «Альтернативы для Германии» в Германии и, в целом, рассуждения про проблему ограничения политических свобод в условиях войны.

1/2

Даша, привет!

Вчера я получил вторую часть твоего обзора, помеченную 6-м мая. Долго она добиралась. Но будем считать, что из-за выходных.

Отвечать начинаю с самого конца. С самого чувствительного вопроса. Ты пишешь, что явно не исповедуешь тот уровень политической свободы, что раньше. Я его по-прежнему исповедую, но ты делаешь принципиальную оговорку: на фоне войны. И тут я с тобой полностью согласен.

Я говорил об этом в своём третьем выступлении (из четырёх). Война несовместима с правом. Война убивает политическую свободу. И в этом она не щадит ни правых, ни виноватых. Любая воюющая сторона на своей территории всегда отказывала в праве на легальную политическую деятельность своему вооружённому противнику и его сторонникам.

Ты пишешь, что тебе стало по барабану, насколько честно немецким (или ещё каким) ватникам предоставят возможность конкурировать в политической борьбе. Я по-прежнему привержен честности. Но я вижу её в том, что ты либо бомбишь и стреляешь, либо разговариваешь. И то, и другое вместе невозможно.

Нечестность нынешней Европы не в том, что она начала ограничивать (очень дозированно, как ты сама пишешь) свободу пропаганды ватников. Нечестность Европы в том, что, цепляясь за свою «зону комфорта», она так и не может самой себе признаться, что она — воюющая сторона. Что это её война. Не локальный, периферийный (колониальный) конфликт, а глобальная война за ценности, образ жизни, мироустройство. Европа продолжает делать вид, что живёт по законам мирного времени.

Подобная нечестность однозначно нецелесообразна. Я вообще считаю, что нечестность нецелесообразна всегда. В данном случае Европа попадает в ловушку своего врага. Он всегда делал ставку на размывание границ между мирными и военными средствами борьбы, создавая «гибридные» формы. Отрицание этих границ — его принципиальная установка.

Продолжу после выходных. Завтра почту не собирают. Привет! Саша. 15.05.2025

2/2

Даша, привет!

Это вторая часть моего ответа на твой обзор. Мы остановились на том, что враг целенаправленно размывает границы между военными и невоенными средствами борьбы. Отсутствие этих границ — это одновременно и его картина мира, и цель. Это его философия. Так есть и так должно быть. «Честных правил» не бывает. Любые правила — в чью-то пользу. Это развязывает руки, как бы даёт «право» применять силу в ответ на несиловое действие и одновременно пользоваться «наивностью» оппонента.

Пора бы Европе перестать быть наивной. И отойти от господствовавшей десятилетия установки на то, что сохранение «легальных коммуникаций» с вооружённым противником может помочь погасить вооружённый конфликт.

Теперь о германском законодательстве. Да, оно достаточно гибкое. Признание организации «экстремистской» означает не запрет, а очень жёсткий надзор со стороны спецслужб. Это, конечно, тоже нарушающая принцип равенства дискриминация, хоть и мягкая. Но самое плохое не это. Хуже всего то, что в основу кладётся не правовой, а идеологический принцип. Оцениваются не действия, а взгляды, квалифицируемые как «крайние». А это зависит только от собственных «идеологических вкусов» того, кто квалифицирует. Понятие «экстремизм» в принципе внеправовое. В конце концов, в канале кое-кто срисовывал своё законодательство со вполне цивилизованных образцов. И «подрихтовать» его понадобилось не скажу, что уж очень сильно. Это на заметку.

Про твою тёзку и мою преемницу [речь идёт о Дарье Козыревой и о том, насколько смелой и жёсткой была её речь в суде] я много наслышан. Значит, всё не зря. Значит всё-таки удаётся разорвать липкую паутину «политкорректности» и жалобной оправдательно-просительной стилистики современной правозащиты. А вот что мне хотелось бы знать подробнее — есть ли в среде, не привыкшей к таким словам, попытки обсуждения, анализа и оценки предлагаемой «новой повестки». Так что пиши ещё.

Твой Саша Марксист
18.05.2025