Воля/Volya

Порядки и нравы российской армии. Часть 1: дезертиры

За три года войны у нас накопилось немало рассказов о российских дезертирах. Какие-то мы знаем от них самих, какие-то от их сослуживцев и командиров, какие-то — от активистов и правозащитников, помогающих сбежать из ВС РФ и легализоваться за границей. И эти истории проливают свет на самую сердцевину духа армии РФ.

Подавляющее большинство дезертиров из российской армии, с чьими историями мы знакомы, это кадровые военные. Разного возраста, в разных званиях — но практически все они подписали контракт с минобороны еще до начала войны. Мотивы этой группы понятны, пожалуй, лучше всего. В силу своего опыта кадровые военные четче других понимают положение дел и на фронте, и внутри самой армии. И многие из них приходят к выводу, сформулированному в старом анекдоте Карабасом-Барабасом: «Разве о таком театре мы мечтали?»

Другая категория, в которой дезертирство вообще довольно массовое явление — бывшие заключенные. С ними тоже все предельно ясно. В нашем материале, посвященном неформальному делению российской армии на «касты» мы говорили, что это — самая бесправная категория среди воюющих. Они не получают ни денег, ни снятия судимостей, при этом их используют как расходный материал и чаще других отправляют на откровенно самоубийственные задания. При этом нарушать закон им не впервой.

А вот вчерашних срочников среди дезертиров исчезающе малое количество, а мобилизованных практически нет — во всяком случае мы о таких никогда не слышали. В чем тут дело? Не только в том, что по сравнению с заключенными эти категории находятся в более привилегированном материальном положении. Дело еще и в отношении людей к государству и власти. Родители срочников считают, что закон надо соблюдать, поскольку российская власть (неважно, Путин это или не Путин) — одинакова и вечна. Они боятся потери перспектив для своих сыновей в условном будущем, не понимая, что этого будущего на самом деле уже нет — учитывая то, где эти сыновья находятся и в какой стране окажутся, если переживут службу.

Что же касается мобилизованных, то российские офицеры рисуют психологический портрет типичного «мобика» так. Во-первых, мобилизованных в одночасье оторвали от привычного образа жизни и без внятного объяснения причин это было бы нестерпимо. Поэтому многие убеждают себя, что они оказались на фронте потому что действительно там нужны. Во-вторых, мобилизованные точно так же боятся нарушать российские законы. Они как правило не допускают и мысли, что Россия может проиграть. Ну а если Россия проиграть не может, значит и законы ее нарушать нельзя — ведь эта власть навсегда, потому что эта власть и есть Россия.
Некоторые наши собеседники из числа российских офицеров с раздражением говорят, что такой безвольной солдатской массы не видели еще никогда. С этими людьми можно делать все, что угодно. Они будут плохо выполнять то, что ты им скажешь. Если их напугать или применить к ним насилие — будут выполнять немного лучше. Но точно не повернут против тебя оружие, не попытаются массово сдаться в плен или сбежать. Будут сносить любые унижения, лишь бы просто выжить.

Приняв решение дезертировать, человек остается один. Потенциальные дезертиры очень боятся контактов с такими же как они — и, в целом, правильно боятся. Они находят друг друга, объединяются и пытаются выжить вместе уже потом, выбравшись в другую страну. Пока это движение в основном «броуновское», хотя уже есть и исключения. Начинают появляться группы вчерашних российских офицеров, выехавших за границу — например, «Прощай, оружие». Они пытаются организовать помощь тем, кто хочет уехать из России, в том числе дезертировать. Но этот процесс пока только начинается.
@Volyamedia

👍301❤59🤔29👎14🔥11😁7😢6🤯4🤬3

www.group-telegram.com/us/volyamedia.com/1486

33.9K viewsMay 9 at 19:12

Порядки и нравы российской армии. Часть 1: дезертиры

За три года войны у нас накопилось немало рассказов о российских дезертирах. Какие-то мы знаем от них самих, какие-то от их сослуживцев и командиров, какие-то — от активистов и правозащитников, помогающих сбежать из ВС РФ и легализоваться за границей. И эти истории проливают свет на самую сердцевину духа армии РФ.

Подавляющее большинство дезертиров из российской армии, с чьими историями мы знакомы, это кадровые военные. Разного возраста, в разных званиях — но практически все они подписали контракт с минобороны еще до начала войны. Мотивы этой группы понятны, пожалуй, лучше всего. В силу своего опыта кадровые военные четче других понимают положение дел и на фронте, и внутри самой армии. И многие из них приходят к выводу, сформулированному в старом анекдоте Карабасом-Барабасом: «Разве о таком театре мы мечтали?»

Другая категория, в которой дезертирство вообще довольно массовое явление — бывшие заключенные. С ними тоже все предельно ясно. В нашем материале, посвященном неформальному делению российской армии на «касты» мы говорили, что это — самая бесправная категория среди воюющих. Они не получают ни денег, ни снятия судимостей, при этом их используют как расходный материал и чаще других отправляют на откровенно самоубийственные задания. При этом нарушать закон им не впервой.

А вот вчерашних срочников среди дезертиров исчезающе малое количество, а мобилизованных практически нет — во всяком случае мы о таких никогда не слышали. В чем тут дело? Не только в том, что по сравнению с заключенными эти категории находятся в более привилегированном материальном положении. Дело еще и в отношении людей к государству и власти. Родители срочников считают, что закон надо соблюдать, поскольку российская власть (неважно, Путин это или не Путин) — одинакова и вечна. Они боятся потери перспектив для своих сыновей в условном будущем, не понимая, что этого будущего на самом деле уже нет — учитывая то, где эти сыновья находятся и в какой стране окажутся, если переживут службу.

Что же касается мобилизованных, то российские офицеры рисуют психологический портрет типичного «мобика» так. Во-первых, мобилизованных в одночасье оторвали от привычного образа жизни и без внятного объяснения причин это было бы нестерпимо. Поэтому многие убеждают себя, что они оказались на фронте потому что действительно там нужны. Во-вторых, мобилизованные точно так же боятся нарушать российские законы. Они как правило не допускают и мысли, что Россия может проиграть. Ну а если Россия проиграть не может, значит и законы ее нарушать нельзя — ведь эта власть навсегда, потому что эта власть и есть Россия.
Некоторые наши собеседники из числа российских офицеров с раздражением говорят, что такой безвольной солдатской массы не видели еще никогда. С этими людьми можно делать все, что угодно. Они будут плохо выполнять то, что ты им скажешь. Если их напугать или применить к ним насилие — будут выполнять немного лучше. Но точно не повернут против тебя оружие, не попытаются массово сдаться в плен или сбежать. Будут сносить любые унижения, лишь бы просто выжить.

Приняв решение дезертировать, человек остается один. Потенциальные дезертиры очень боятся контактов с такими же как они — и, в целом, правильно боятся. Они находят друг друга, объединяются и пытаются выжить вместе уже потом, выбравшись в другую страну. Пока это движение в основном «броуновское», хотя уже есть и исключения. Начинают появляться группы вчерашних российских офицеров, выехавших за границу — например, «Прощай, оружие». Они пытаются организовать помощь тем, кто хочет уехать из России, в том числе дезертировать. Но этот процесс пока только начинается.
@Volyamedia

BY Воля/Volya