С возрастом болезни стали тяжелее. Потому что душу простыми каплями не вылечишь. Можно эти раны протирать спиртом изнутри, но так боль снимается только временно.

Дети не ценят родительскую заботу. Она тоже не ценила, зато сейчас впитывает ее как губка. Если бы не «взрослая и самостоятельная» Ника, она бы с радостью поехала в  универ с мамой. Пять тебе или двадцать пять – первый день в любом месте нервозный. И хочется, чтобы мама была рядом.

Она не была смелой. Она просто устала. Взрослые не понимали в жизни больше, они просто задолбались сильнее и не хотели тратить время на смущение, просто не было сил. Татум с каждым годом понимала это все отчетливее.

В мелкую сумочку запихнула сигареты, телефон, презервативы, косметику – обязательный набор для тех, кто собирается просрать свою жизнь.

Вчера я переспала с парнем, которого не  знаю. Даже для меня прежней это было бы слишком. А все потому, что дыру в груди я  заполняю лишь перебором бесполезного хлама. И что делать дальше – не знаю.

Она не стеснялась себя. Наслаждалась своей наготой, появляющимися складками на животе, когда подгибала колени, обхватывая ногами его торс; своим размазанным макияжем от беспорядочных поцелуев парня, легкой небритостью ног – он сам пришел раньше, чем обещал. Она наслаждалась им и собой, и это сносило парню крышу. Дрейк была здесь и сейчас: больше не игнорировала его, в отличие от двух первых раз, когда трахалась будто сама с собой. Тогда он наслаждался ее эгоизмом, сейчас – отдачей. Она доверялась его рукам, ласкам и  языку, пробовавшему на вкус чистую девичью кожу без запаха кремов и масел.

Она дышала рвано, прижимая его голову к своей груди, Крис мутнеющим сознанием хотел задохнуться в ее запахе. Естественном, как природа.
Вертинский не мог описать его ни на одном из известных ему трех языках. Нотки чего-то древесного, сладкого, возбуждающего. Крис начинал понимать психопата-парфюмера.
Запахом кожи Дрейк хотелось укутаться как одеялом, и дышать им, дышать, дышать.
Он поймал своими губами ее полные, желанные губы, укусил и вышел из нее почти полностью. Затем снова медленно вошел до краев. Тат протяжно застонала, выпустив из груди утробный, рычащий вздох. Крис начал двигаться быстрее, чувствуя, как Тат к нему привыкла.