Якеменко

Окончание.

Роман неровен по внутренней динамике, интонации – видимо, он писался в разных состояниях и обстоятельствах. Поэтому там не все равнозначно, но хороши, слитны, глубоко искренни фрагменты исповедального характера, личные (Марк Рихтер это Альтер Эго автора), как, например, письмо (том 2, со страницы 336), чем то напомнившее мне «Письмо к отцу» Кафки – такое же трагическое и неподдельное в «реализме отчаяния» (по выражению Зиновьева).

Очень важны в книге философские рассуждения (в диалогах и форме отступлений) в целом о происходящем – это в нашей литературной традиции - у Пильняка и «Серапионовых братьев» в тексты очень точно встроены и циркуляры и газетные статьи и записные книжки и многое другое. Сегодня так уже никто не делает, потому что просто не может.

Если философские рассуждения связать воедино, получится «роман в романе», причем или философский роман в лирическом или наоборот. Серьезные и глубокие размышления о глобальной сути современных конфликтов притягивают внимание, оправдывают логику поступков, дают читателю, по заветам Чехова, «отдохнуть от автора и героев». Эти рассуждения идут поперек шаблонов, в рамках которых принято описывать происходящее и это, разумеется, возмущает многих.

Сочетанием лирики и глубокой философии роман мне напомнил некоторые работы Флоренского (без буквальных параллелей), которые написаны, на мой взгляд, чистым, гениальным символистом – взять хотя бы «На Маковце» с изумительной картиной прогулок на природе или «Иконостас», начинающийся с описания человеческого сна или «Столп…», первое письмо – трогательное обращение к «моему милому».

В романе переключаются регистры – от брутального языка к лирике, от интимных размышлений – к яростному спору – в зависимости от того, какой философский фрагмент пойдет дальше. Это держит внутренний взгляд в напряжении, фокусирует его – а это важно.

Среди деталей красиво и точно показано искусство настоящего стола, употребления вина. Кухня это философия и искусство, через которые возникает и проходит бессознательная связь с высокой культурой. Очень точно показано, что за настоящим обедом в Оксфорде (а там все символично) нельзя спешить, трапеза - способ замедлить течение времени, так как такую еду нельзя быстро приготовить и тем более нельзя ее быстро есть.

Опыт, получаемый в процессе соприкосновения с высокой кухней, непременно должен быть разделен с кем-то. У Гюисманса есть роман «Наоборот», где есть интереснейший пассаж – главный герой книги пытается переложить музыку на язык вкусов и вместо нот использует различные вина, ликеры и коньяки. Отзвуки этого опыта есть и в романе.

Нельзя не заметить и аллюзии на Тэффи, соловецкую историю Горького, Мериме. Финал второго тома, на мой взгляд, напрямую отсылает к одной из самых сильных вещей Платонова – «Возвращение» (за которую его били, а повесть запрещали), где в финале дети бегут за отцом и возвращают его домой – очень точно совпадают интонации.

В заключение хотелось бы сказать, что если кто-то увидел в романе выпады против России, то он имеет право возмущаться и подавать заявления в любые органы. Но стоило бы вступить в спор и дискуссию (на Первом уже попытались это сделать). Тем более, что там есть с кем спорить. Повторю - Кантор интеллектуал, философ искусства, художник. И есть предмет спора. История дает массу примеров, когда именно серьезные споры формировали общественную среду, возбуждали мысль, мнение и действие. Можно вспомнить дискуссии и споры Бруно и Галилея, Грозного и Курбского, Степуна и Трубецкого. Болконский спорил с Безуховым, Базаров с Кирсановым, Лютов с Гедали, Луначарский с Введенским. В результате было понятно, зачем и почему происходит то, что происходит. Приходилось думать. 

Есть возможность поспорить.

И подумать.

Разгромить не значит убедить. Нужно стараться «обращать в свою веру» тех, у кого есть вопросы и сомнения, позиция – такие люди гораздо важнее и ценнее как союзники, нежели противники – они умеют говорить, аргументировать и убеждать.

Это в наш век повального дилетантизма дорогого стоит.

В общем, попробуйте прочесть. Будет о чем поспорить.

Telegram

Якеменко

Удалось дочитать роман Максима Кантора «Сторож брата».

Поскольку я оказался одним из тех, кто его читал не по обрывкам в блогах телеграма, а непосредственно (книгу достать почти невозможно), не вырванными из текста фрагментами, а целиком, хотелось бы тоже…

👍245🔥21💯20👏12

www.group-telegram.com/us/yakemenko.com/18578

9.67K viewsApr 26 at 16:25

Окончание.

Роман неровен по внутренней динамике, интонации – видимо, он писался в разных состояниях и обстоятельствах. Поэтому там не все равнозначно, но хороши, слитны, глубоко искренни фрагменты исповедального характера, личные (Марк Рихтер это Альтер Эго автора), как, например, письмо (том 2, со страницы 336), чем то напомнившее мне «Письмо к отцу» Кафки – такое же трагическое и неподдельное в «реализме отчаяния» (по выражению Зиновьева).

Очень важны в книге философские рассуждения (в диалогах и форме отступлений) в целом о происходящем – это в нашей литературной традиции - у Пильняка и «Серапионовых братьев» в тексты очень точно встроены и циркуляры и газетные статьи и записные книжки и многое другое. Сегодня так уже никто не делает, потому что просто не может.

Если философские рассуждения связать воедино, получится «роман в романе», причем или философский роман в лирическом или наоборот. Серьезные и глубокие размышления о глобальной сути современных конфликтов притягивают внимание, оправдывают логику поступков, дают читателю, по заветам Чехова, «отдохнуть от автора и героев». Эти рассуждения идут поперек шаблонов, в рамках которых принято описывать происходящее и это, разумеется, возмущает многих.

Сочетанием лирики и глубокой философии роман мне напомнил некоторые работы Флоренского (без буквальных параллелей), которые написаны, на мой взгляд, чистым, гениальным символистом – взять хотя бы «На Маковце» с изумительной картиной прогулок на природе или «Иконостас», начинающийся с описания человеческого сна или «Столп…», первое письмо – трогательное обращение к «моему милому».

В романе переключаются регистры – от брутального языка к лирике, от интимных размышлений – к яростному спору – в зависимости от того, какой философский фрагмент пойдет дальше. Это держит внутренний взгляд в напряжении, фокусирует его – а это важно.

Среди деталей красиво и точно показано искусство настоящего стола, употребления вина. Кухня это философия и искусство, через которые возникает и проходит бессознательная связь с высокой культурой. Очень точно показано, что за настоящим обедом в Оксфорде (а там все символично) нельзя спешить, трапеза - способ замедлить течение времени, так как такую еду нельзя быстро приготовить и тем более нельзя ее быстро есть.

Опыт, получаемый в процессе соприкосновения с высокой кухней, непременно должен быть разделен с кем-то. У Гюисманса есть роман «Наоборот», где есть интереснейший пассаж – главный герой книги пытается переложить музыку на язык вкусов и вместо нот использует различные вина, ликеры и коньяки. Отзвуки этого опыта есть и в романе.

Нельзя не заметить и аллюзии на Тэффи, соловецкую историю Горького, Мериме. Финал второго тома, на мой взгляд, напрямую отсылает к одной из самых сильных вещей Платонова – «Возвращение» (за которую его били, а повесть запрещали), где в финале дети бегут за отцом и возвращают его домой – очень точно совпадают интонации.

В заключение хотелось бы сказать, что если кто-то увидел в романе выпады против России, то он имеет право возмущаться и подавать заявления в любые органы. Но стоило бы вступить в спор и дискуссию (на Первом уже попытались это сделать). Тем более, что там есть с кем спорить. Повторю - Кантор интеллектуал, философ искусства, художник. И есть предмет спора. История дает массу примеров, когда именно серьезные споры формировали общественную среду, возбуждали мысль, мнение и действие. Можно вспомнить дискуссии и споры Бруно и Галилея, Грозного и Курбского, Степуна и Трубецкого. Болконский спорил с Безуховым, Базаров с Кирсановым, Лютов с Гедали, Луначарский с Введенским. В результате было понятно, зачем и почему происходит то, что происходит. Приходилось думать. 

Есть возможность поспорить.

И подумать.

Разгромить не значит убедить. Нужно стараться «обращать в свою веру» тех, у кого есть вопросы и сомнения, позиция – такие люди гораздо важнее и ценнее как союзники, нежели противники – они умеют говорить, аргументировать и убеждать.

Это в наш век повального дилетантизма дорогого стоит.

В общем, попробуйте прочесть. Будет о чем поспорить.

BY Якеменко