Сверили часы. Кажется, все одинаково понимают, в чем авторское право ищет баланс.

С одной стороны, удобно охранять объекты, которые обладают теми или иными распознаваемыми внешними характеристиками. Да, достигаемая этим правовая определенность сама по себе ценность. И в рамках такого подхода находятся концепции неповторимости, оригинальности самого объекта, либо узнаваемости публикой, либо предложенная Владимиром Леоновичем Вольфсоном концепция уникальности в глазах публики.

С другой стороны, надо защищать результаты умственного труда от присвоения их другими лицами, от обращения их в свою пользу. И здесь уже не столь важно, как смотрит на этот результат публика, каков он внешне, что он для публики значит и значит ли. Но тут возникают практические проблемы квалификации труда. Если сам результат не показывает, каким был труд, нужно залезть в этот процесс, реконструировать его в процессе разрешения спора и установить, соответствует ли он заданным критериям. Особенно, если мы говорим, что это должен быть не просто умственный труд, а творческий, когда, как пишет Верховный Суд, автор должен был делать свободный выбор, проявить нестандартность, стремился выразить себя. Судебная система, кажется, не готова к такому уровню сложности споров.

Вот и ищем баланс через презумпции, градацию меры ответственности нарушителей и т.п. Но приоритетную цель из двух вышеуказанных выбрать по-видимому надо. И для меня это - вторая.

Ну наконец-то, %^&*&^%!!! (тм)
———————-

Статья 5s

1️⃣ Ведомства интеллектуальной собственности и другие компетентные учреждения, созданные в соответствии с законодательством государства-члена или Союза, не принимают:

(a) новые заявки на регистрацию товарных знаков, патентов, промышленных образцов, полезных моделей, охраняемых наименований мест происхождения товаров и географических указаний, поданные российскими гражданами или физическими лицами, проживающими в России, либо юридическими лицами, организациями или органами, созданными в России, в том числе если они поданы совместно российским гражданином или физическими лицами, проживающими в России, юридическими лицами, организациями или органами, созданными в России, с одним или несколькими нероссийскими физическими или юридическими лицами, проживающими или созданными за пределами России;

(b) любые запросы или представления, поданные российскими гражданами или физическими лицами, проживающими в России, или юридическими лицами, организациями или органами, созданными в России, в ходе регистрационных процедур в таких ведомствах интеллектуальной собственности, связанные с любым из прав интеллектуальной собственности, указанных в пункте (a).

2️⃣ Государства-члены в своем качестве Договаривающихся государств Конвенции о выдаче европейских патентов от 5 октября 1973 г., пересмотренной 17 декабря 1991 г. и 29 ноября 2000 г. ("ЕПК"), и выполняя свои международные обязательства, принятые в рамках ЕПК, должны приложить все усилия для обеспечения того, чтобы Европейское патентное ведомство отклоняло заявки на унитарный эффект в значении Регламента (ЕС) № 1257/2012 Европейского парламента и Совета (*4), поданные российскими гражданами или физическими лицами, проживающими в России, или юридическими лицами, организациями или органами, созданными в России, в том числе если они поданы совместно российским гражданином или физическими лицами, проживающими в России, юридическими лицами, организациями или органами, созданными в России, с одним или несколькими нероссийскими физическими или юридическими лицами, проживающими или созданными за пределами России.

3️⃣ Государства-члены в своем качестве Договаривающихся государств ЕПК и при выполнении своих международных обязательств, принятых в рамках ЕПК, прилагают все усилия к тому, чтобы Европейское патентное ведомство не принимало новые заявки на регистрацию заявок на европейский патент, поданные гражданами России или физическими лицами, проживающими в России, или юридическими лицами, организациями или органами, созданными в России, в том числе если они поданы совместно гражданином России или физическими лицами, проживающими в России, юридическими лицами, организациями или органами, созданными в России, с одним или несколькими нероссийскими физическими или юридическими лицами, проживающими или созданными за пределами России.

4️⃣ Государства-члены и, где это применимо, Союз, действуя в соответствии с Конвенцией об учреждении Всемирной организации интеллектуальной собственности от 14 июля 1967 года с поправками от 28 сентября 1979 года (ВОИС), прилагают все усилия к тому, чтобы ВОИС или ведомства интеллектуальной собственности, созданные в соответствии с законодательством государства-члена или Союза, или Европейское патентное ведомство, не принимали новые заявки на такие права от граждан России или физических лиц, проживающих в России, или юридических лиц, организаций или органов, созданных в России, в том числе если они поданы совместно гражданином России или физическими лицами, проживающими в России, юридическими лицами, организациями или органами, созданными в России, с одним или несколькими нероссийскими физическими или юридическими лицами, проживающими или созданными за пределами России.

5️⃣ Пункты 1-4 не распространяются на граждан государства-члена ЕС, страны-члена Европейской экономической зоны или Швейцарии, а также на физических лиц, имеющих разрешение на временное или постоянное проживание в государстве-члене ЕС, в стране-члене Европейской экономической зоны или в Швейцарии.

Я думаю, с интеллектуальной собственностью россиян на Западе и с интеллектуальной собственностью Запада в России покончено. На сегодня не полностью, но тенденция понятна.

Отмена российской IP на Западе и отмена западной IP в России.

Итак, сегодня утром мы все узнали новость о том, что 14-м пакетом санкций ЕС запрещено регистрировать на имя россиян товарные знаки и выдавать им патенты на изобретения, полезные модели, промышленные образцы.
Подчеркну: запрещено не на имя конкретных подсанкционных россиян, а на имя вообще всех россиян.

Это пока еще не означает полную отмену всех исключительных прав российских граждан и юридических лиц, а некоторые формулировки еще требуют своего толкования на практике. Например, не до конца ясно, что с продлением регистраций и поддержанием в силе патентов, защищаются ли права от нарушений, можно ли свои права передать. Но вот получить патент или зарегистрировать товарный знак в странах ЕС теперь уже не получится. Если, конечно, не спрятать российского бенефициара под плотной тканью корпоративной вуали.

Эта санкционная мера не зеркальная. Такого в России для правообладателей из недружественных стран не было. Но и у нас для них было кое-чего придумано: использование патентов в интересах национальной безопасности без выплаты компенсации, разрешение параллельного импорта, невозможность уступить свои товарные знаки без разрешения специальной комиссии, невозможность получить присужденные судом деньги. А в последнее время пошли разговоры о том, что вообще всю их интеллектуальную собственность надо отменить.

И вот, частично отменили нашу в части возможности ее получить в ЕС. А мы-то теперь уж точно пойдем в своих российских санкциях дальше и отменим их. А в ответ на это дальше пойдут в Европе и США.

Потому-то я и думаю, что достаточно скоро никакая российская IP вообще не будет охраняться в недружественных странах, а у нас не будет охраняться их IP: используй, кто хочет.

Но если российскому бизнесу все-таки нужна IP за рубежом, он обязательно что-нибудь придумает. Не без помощи юристов, конечно.

Памятники в путеводителях: может ли это нарушить авторские права скульпторов.

Еще в 2018 году к издателю путеводителя по Екатеринбургу был предъявлен иск о нарушении авторских прав скульптора, поскольку в этом путеводителе крупным планом был показан памятник основателям города.

Проблема статьи 1276 ГК РФ, которая подлежала применению в этом деле, в том, что она по-разному решает вопрос о допустимости подобного использования произведений изобразительного искусства (к которым вроде бы относятся скульптуры) и произведений архитектуры, которые тоже появляются при установке памятников. Если первые являются основными объектами использования или используются в целях извлечения прибыли, то без согласия правообладателя использовать их нельзя, в отличие от вторых, а ответчик в вышеуказанном деле использовал изображение (фото) скульптуры именно так.

Суды запутались, принимали разные решения, но в итоге нарушение признали и взыскали с издателя 10 тыс. руб.

А вчера Конституционный Суд РФ выпустил по этой проблеме свое Постановление N33-П, которое я для одного СМИ прокомментировал следующим образом.

Проблема использования изображений памятников в путеводителях не самая острая в авторском праве, но известна по ряду противоречиво разрешенных судебных споров. Так что дело само по себе не уникально, хотя и крайне интересно тем, что оно дошло до Конституционного Суда РФ, и тот на основе конституционно-правовых ценностей его фактически разрешил. Поиск баланса между частными и общественными интересами - это, порой, настоящее правовое искусство, что суд и продемонстрировал.

Он указал, что если скульптура расположена в открытом месте, то не важно, является ли она основным объектом при использовании ее изображения в информационно-справочном материале или нет, и распространяется ли этот материал с извлечением прибыли. Авторских прав это в любом случае не нарушает, вознаграждение автору или иному правообладателю выплачивать не нужно. В основу аргументации суда положен общественный интерес к популяризации мест расположения таких скульптур и изначальное понимание этого интереса самим автором, создающим памятник.

Конституционный Суд определил этот разъясненный им смысл статьи 1276 ГК РФ в качестве изначально присущего ему, а потому и истец не прав изначально. Другое дело, что вообще-то этот смысл в тексте ГК угадывался с большим трудом. Фактически, там написано противоположное: извлечение прибыли и использование изображения в качестве основного объекта имеют значение для определения того, можно ли использовать изображение скульптуры в материале или нет. Поэтому формальную основу исковые требования изначально имели. Но не конституционно-правовую, как решил Конституционный Суд.

Немного более подробной аналитики от нашей фирмы.

Изобличить подделку документов в Роспатенте все еще невозможно

Как и ожидалось (почти без надежды на иной результат), Роспатент не нашел у себя полномочий устанавливать подделку подписи на письме-согласии и, соответсвенно, его фальсификацию.

Предоставление нами заключения специалиста-подчерковеда из экспертной организации и тот факт, что получивший наше возражение правообладатель свою позицию не представил и наши обвинения не отверг, не помогли. Члены коллегии все равно развели руками и сказали: мы не уполномочены 🤷‍♂️

Регистрация товарного знака, полученная по поддельному согласию от моего доверителя, пока оставлена в силе.

Отменена она будет только Судом по интеллектуальным правам в рамках процедуры оспаривания решения Роспатента.

Даже если один соавтор не вправе запретить другому соавтору использование неразрывного целого произведения, поскольку для этого нет достаточных оснований, то все равно равно согласие у первого спрашивать надо!

Звучит странно, не правда ли? Зачем спрашивать согласие у того, кто все равно не вправе запретить? Ведь если ты не вправе запрещать, то и согласие твое не нужно, так как его отсутствие не делает несогласованное действие неправомерным.

Однако Верховный Суд в пункте 8 своего Обзора по нарушениям авторских прав в сети Интернет от 29.05.2024 указал, что надо-таки спрашивать согласие всегда! Даже если соавтор не вправе запретить.

А вот объяснение Верховным судом того, почему любое использование произведения, созданного в соавторстве (в том числе и тогда, когда нет оснований запрещать другому), предполагает получение согласия:

«Указание в законе на то, что ни один из соавторов не вправе без достаточных оснований запретить использование неразрывного целого произведения, не свидетельствует о правомерности действий ответчика, а регулирует отношения между соавторами».

Такое ощущение, что писал студент. Ведь серьезный юрист не может не знать, что определение действий в качестве правомерных или неправомерных - это и есть регулирование отношений. В данном случае между соавторами. Как же это можно противопоставлять!?

В итоге имеем разъяснение: ты - соавтор, ты хочешь использовать общее произведение, причем другой соавтор тебе без достаточных оснований это не может запретить, однако же согласие ты у него получить все равно должен!

Что это? Кто-нибудь может мне объяснить?

Может быть ВС имел в виду, что при необоснованном отказе нужно этот отказ сначала оспорить, и только в случае успеха появится право использовать общее произведение? А может быть ВС создал новую норму права: не попросил любезно у соавтора, вот ему и достаточное основание запретить!?

От «Сорви большой куш!» до «Иди в баню».

СИП в двух свежих кейсах порадовал лояльным отношением к обозначениям, которые в одном из своих смысловых значений могут вызывать негативные ассоциации.

В деле СИП-1233/2023 Президиум не согласился с Роспатентом и своей первой инстанцией в том, что обозначение «Сорви большой куш!» нарушает общественные интересы и нормы морали, так как относится к воровскому жаргону. Включение словосочетания «сорвать куш» в словарь такого жаргона само по себе недостаточно для такого вывода - решил Президиум, и это совершенно верно. Чьи конкретно интересы и как пострадали бы при регистрации и использовании этого обозначения в отношении игровых автоматов, для которых оно в том числе заявлялось, совершенно непонятно. Ни Роспатент, ни суд первой инстанции их не назвали.

В деле СИП-232/2024 суд первой инстанции не согласился с Роспатентом в том, что поскольку словосочетание «Иди в баню» в разговорной речи применяется в качестве негативного высказывания, то и оно противоречит общественным интересам и морали.

Суд и здесь не увидел того конкретного общественного интереса, который будет нарушен - при том, что потребителями эта фраза может восприниматься и в своем прямом значении. Действительно, в списке товаров были различные банные принадлежности и средства ухода за телом.

А Роспатент расстраивает своей строгостью в оценке подобных обозначений. Остается надеется, что он скорректирует свой подход.

Процедура получения права использовать произведения, правообладатели которых неизвестны. Только для крупных проектов.

21 октября 2024 года вступит в силу закон, позволяющий использовать произведения, фонограммы, исполнения, правообладатели которых не известны.

Аккредитацию на управление такими правами получит сначала РАО, а через год, возможно, иная организация. Но скорее управление останется у РАО.

Вот какие процедуры согласно этому закону должны осуществляться.

1. Предметом данных процедур является широкий перечень произведений, включая фотографии и музыку, а также фонограммы и исполнения, правообладатели которых предполагаются неизвестными в силу отсутствия информации о них и невозможности ее обнаружить (включая случаи, когда имя или наименование известны, но невозможно установить адрес). Соответсвенно, вступить с ними в переговоры и купить право использования непосредственно у них невозможно.

2. Аккредитованная организация формирует и ведет единый реестр таких объектов. Права на их использование можно получить только после включения в этот реестр.

3. Если вы хотите использовать произведение, фонограмму, исполнение, сведения о правообладателе которого невозможно установить, вам следует прежде всего проверить, не включен ли еще объект в этот реестр. Если включен, то переходим к пункту 7. Но скорее всего нет, так что действовать нужно следующим образом.

4. Сначала нужно собрать подтверждения, что для поиска правообладателя вы обращались к открытым источникам информации, в организации по управлению правами или к их базам данных, в библиотечные и архивные фонды (здесь пока не ясно, для каких категорий объектов требуется последнее), после чего нужно подать в аккредитованную организацию соответствующее заявление.

5. Организация в течение 15 рабочих дней осуществит проверку полноты заявления и сообщенных в нем сведений. Если все оформлено правильно и правообладатель действительно неизвестен, организация разместит на своем сайте объявление о его поиске и будет ждать получения сведений о нем в течение еще 90 рабочих дней. Итого 105 рабочих дней, Карл! :)

6. Если правообладатель так и не будет найден, то организация внесет объект в свой реестр и рассчитает вознаграждение по ставкам, которые будут установлены Правительством РФ (пока они не установлены). Вам также будет направлен проект лицензионного договора.

7. Если объект ранее уже был включен в реестр, то достаточно заявления об использовании, которое будет содержать ссылку на такой объект и на желаемые способы, пределы его использования. Тогда, если оно правильно оформлено, оно будет рассмотрено и расчет вознаграждения будет вам предоставлен в течение 15 рабочих дней. Вместе с проектом лицензионного договора.

8. Право на использование возникнет с даты уплаты вознаграждения. После этого можно использовать. В соответствии с условиями лицензионного договора.

9. Вознаграждение будет направлено организацией на специальный счет, открытый в интересах сразу всех неизвестных правообладателей таких зарегистрированных объектов. Перечисленные на него денежные средства организация конечно же сможет инвестировать, а еще с них она сможет компенсировать своих расходы организации на управление правами. Контроль за этим со стороны государства в законе анонсирован. Традиционный вопрос: кто-нибудь когда-нибудь сможет установить, какой именно музыкальный коллектив исполнил представленный концерт Чайковского и кто записал конкретную фонограмму исполнения классической музыки (при том, что исполнений и фонограмм какого-нибудь Щелкунчика может быть великое множество)?
:)

10. Если правообладатель объявится, то ему будут выплачены перечисленные вами деньги (за вычетом расходов организации), а ваш лицензионный договор с организацией может быть в этом случае расторгнут, если этого пожелает такой правообладатель. Ему решать, разрешать ли вам использовать дальше и на каких условиях. Предшествующее этому использование, конечно, будет законным.

Итак, если вдруг объект неизвестного правообладателя уже включен в реестр, то хорошо. Процедура проста и не требует долгого ожидания.

Но кто согласится ждать более 100 дней в случае, когда объекта нет в этом реестре? Только тот, у кого риски слишком высоки, а производство продукта занимает очень много времени. Киностудии, например. Или создатели видеоигр. В основной же массе мелких проектов риски и правосознание таковы, что будут нарушать, понимая, что правообладатель скорее всего так и не отыщется, а если и объявится, то много ему за такое нарушение не присудят.

Но сама идея неплоха. В отдаленной перспективе, с развитием IT, я бы ожидал значительного упрощения и ускорения процедуры. В то же время, пока не ясно, как исключить из нее объекты, созданные искусственным интеллектом.

«Клянусь своей треуголкой» больше не доказательство.

Порой исключительные права достаются правообладателю по цепочке сделок или же в результате совокупности сделок с разными авторами, из-за чего собрать и представить суду всю совокупность доказательств принадлежности истцу нарушенного исключительного права бывает затруднительно. В этом иностранным именно истцам, согласно устоявшейся судебной практике, обычно (хотя и не всегда) помогал аффидевит: сделанное под присягой и удостоверенное зарубежным нотариусом заверение, которым лицо фактически просто клялось в том, что автором является такой-то гражданин, а оно само является правообладателем. 

Но правовые гарантии достоверности таких заверений, сделанных лицом в свою же пользу, крайне слабые. Как проверить честность и какова ответственность за обман? - не ясно. Возникало ощущение, что лицо просто предлагало поверить ему на слово, ничем не рискуя. Тем более, если учесть, что речь идет о заверении, которое сделано иностранцем за рубежом, вне досягаемости российского правосудия. И это была очень спорная практика.

Лояльность судов в отношении доказательств такого рода по всей видимости проистекала из того соображения, что если нарушение права есть, то не так уж и важно, безошибочно ли определен надлежащий истец: для нарушителя не имеет особого значения, перед кем нести ответственность.

Но в судебном деле А33-19084/2022 аффидевит оказался совсем уж бессодержательным:

«При этом в аффидевите отсутствует информация об истории и дате создания спорного изображения персонажа Блю Ноуз Френдс, а также идентифицирующая данное произведение информация, нет сведений о конкретном авторе, трудовых договорах и прочих соглашениях или иных правовых основаниях, обусловливающих переход каких-либо прав от автора, а также об условиях использования произведения».

Фактически, финансовый директор истца просто принёс свою непроверяемую клятву, и это истец и суды трех инстанций посчитали достаточным. Но Верховный Суд стерпеть такого не смог.

Причем Верховный Суд не только раскритиковал бессодержательность аффидевита, но и само это средство доказывания. Он напомнил, что презюмироваться при наличии определенных условий может только авторство, а обладание исключительным правом - никогда. В итоге суд сформировал максимально стогую по отношению к истцам позицию: для подтверждения перехода к ним имущественных авторских прав необходима вся цепочка договоров и иных правовых оснований, обуславливающих их переход.

Теперь правообладателям (в том числе иностранным) придется выполнять это бремя доказывания, которое оказывается порой весьма тяжким в ситуации, когда истец имеет на руках свой договор о приобретении прав, но не имеет предшествующие ему, на основании которых права достались его контрагенту. 

Тем не менее, такой подход следует все-таки поддержать, потому что документы договорного характера здесь выступают единственным правовым средством конкретизации объекта охраны и сколь-нибудь достоверным подтверждением наличия у истца права на него. А то, что теперь при приобретении прав придется требовать предшествующие договоры об их передачи вплоть до автора, видится необходимым с точки зрения распределения бремени доказывания и выполнимым.

Охрана чего-то, похожего на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации, на основании общих положений ГК РФ.

В пункте 33 Постановления Пленума ВС #10 есть понятное признание того, что статья 1225 ГК содержит исчерпывающий перечень видов РИД и СИ, которые охраняются частью четвертой ГК РФ. Всякие доменные имена, названия средств массовой информации (если они не получили охрану как товарные знаки) и др. не перечислены, а потому как таковые в качестве объектов интеллектуальных прав не охраняются.

Но в конце этого пункта есть странная фраза: права на такие объекты (читай, похожие на РИД и СИ) подлежат защите на основании общих положений ГК. Точка.

А в рекомендациях СИП от 25.06.2024 о критериях творчества на примере фотографий со ссылкой на вышеуказанный пункт сказано: если (например, из-за отсутствия творчества) фотография не охраняется как произведение, то возможно применение способов защиты гражданских прав фотографа на основании статьи 12 ГК РФ. Точка.

Я-то всегда думал, что право как регулятор отношений работает так: сначала определяют объект охраны (см. Объекты гражданских прав), потом устанавливают его правовой режим (права и обязанности по поводу него), ответственность за их нарушение, и тогда субъекты могут понимать, что можно, а что нельзя.

Так, например, юристы, экономисты, депутаты и все гражданское общество веками думали над тем, каким же нематериальным результатам умственного труда давать охрану, а каким нет, и давали ее посредством исключительного права на определенное использование, то есть через специальный правовой режим. Если решили не давать охрану, то любой может такой результат использовать. Это виделось принципом в поиске баланса интересов общества и создателя. А теперь нам говорят: если перед нами не объект интеллектуальной собственности, то он все равно охраняется: по общим положениям ГК.

Позвольте, а как охраняется? В качестве какого именно объекта? У нас ведь есть список в статье 128 ГК РФ. И как его идентифицировать, отделить от похожих? Какое его использование третьим лицом допустимо, а какое нет? Соответсвующие природе такого объекта способы защиты тоже не очень понятны.

Как однажды написал СИП в своем Постановлении, если идти по этому пути, то можно отменить весь ГК и оставить только статью 10 про добросовестность. Такие слишком абстрактные нормы сами по себе (в отсутствие у объекта охраны специального правового режима) не регулируют отношения, а только облепляют их, как каша.

Как переборщить с атаками на процессуального оппонента.

На днях закончили, я думаю, битву за товарный знак «Пятка» (карамель на палочке). И этот кейс показывает, как важно правильно выбирать направления юридических атак.

В 2021 году наш клиент, будучи правообладателем товарного знака «Пятка», обратился к конкуренту с претензией о незаконном его использовании. А тот предпринял две встречные атаки: обратился в УФАС - с заявлением о недобросовестной конкуренции при приобретении исключительного права на этот товарный знак, и в Роспатент - с возражением против его регистрации с доводами об утрате им различительной способности. В обоих случаях он мотивировал тем, что название «Пятка» использовалось многими и задолго до даты подачи заявки на товарный знак. А далее события развивались так.

УФАС встает на его сторону: мы проигрываем этот раунд. Роспатент же ему отказывает на том основании, что конфеты других конкурентов назывались иначе: Кислая пятка, Сладкая пятка, а дата начала их выпуска не вполне ясна. Тут еще помогло, что «Кислая пятка» - это чужой товарный знак, а значит, не сходен с названием «Пятка» (пока не оспорен).

Мы продаем свой иск в суд о том, что наш оппонент сам является недобросовестным конкурентом, так как раньше закупал продукцию у нас, а потом стал с таким же названием делать ее сам. Ну и, конечно, оспариваем решение УФАС в СИПе. Но самое главное, мы надеемся на то, что наш оппонент станет в СИПе оспаривать решение Роспатента. 🙏🏻 И он совершает эту ошибку: обжалует решение Роспатента!

Сначала СИП предсказуемо оставляет в силе решение Роспатента, разбивая позицию врага о том, что все использовали название «Пятка». Нет, - говорит суд, - названия конфет других конкурентов совсем не похожи на название «Пятка». Вон, и товарный знак «Кислая пятка» даже зарегистрирован.

Затем на основе этого судебного решения и с той же позицией об уникальности названия «Пятка» СИП отменяет решение антимонопольного органа органа. Регистрация товарного знака защищена.

А затем и по нашему иску о недобросовестной конкуренции оппонент не только признается недобросовестным, поскольку он был нашим покупателем, так еще и за нарушение права на товарный знак «Пятка» с него взыскивают компенсацию в том размере, какую просили.

Дела СИП-818/2022, СИП-154/2023, А40-190343/2022

Должен ли Роспатент изобличать подделку документов?

Из нашего заявления в суд:

«В настоящем деле обстоятельства, требовавшие от Роспатента усомниться в выдаче правообладателем старшего товарного знака письма-согласия, очевидны: это и заключение специалиста, и неудачная первая попытка гр. Белова А. В. зарегистрировать товарный знак по поддельному письму-согласию, и личная явка генерального директора Заявителя при отсутствии явки и доводов правообладателя
оспариваемого товарного знака. При таких обстоятельствах Роспатент должен был следовать уже не презумпции добросовестности правообладателя, а принципу состязательности сторон. А он предполагает учет в настоящем деле того, что доводы о подделке подписи документально подтверждены заключением специалиста и предшествующим поведением правообладателя (г-на Блинова А.В.), который при этом никакие
доводы в защиту оспариваемой регистрации товарного знака не представил. В такой ситуации фальсификация письма-согласия и отсутствие факта его
выдачи Заявителем подлежали установлению в административном порядке.

Кроме того, вопреки изложенному в решении Роспатента доводу, Правила ППС на самом деле наделяют, как нам представляется, Роспатент достаточными полномочиями для того, чтобы
изобличать фальсификацию документов.

Так, пункт 43 данных правил устанавливает, что при рассмотрении спора коллегия вправе запрашивать у сторон спора документы, сведения и пояснения в письменной или устной форме по вопросам, возникающим в ходе рассмотрения спора, а также запрашивать заключения независимых экспертов
в области, соответствующей предмету спора. Роспатент такими своими полномочиями не воспользовался, что представляет
собой существенное нарушение процедуры рассмотрения спора».

Надлежащие основания для отказа в регистрации ТЗ и надлежащая процедура

Доверитель регистрирует товарный знак. По его заявке поступает обращение другого лица: не регистрируйте, это я использую заявленное обозначение, со мной возникают ассоциации.

Роспатент отказывает в регистрации на основании способности обозначения ввести потребителей в заблуждение относительно изготовителя.

Оспариваем отказ в регистрации в Палате по патентным спорам по мотиву: нет ассоциаций с этим лицом, нет ни одного доказательства использования именно им заявленного обозначения, это лицо совершенно постороннее.

Это лицо приходит на заседание ППС с кипой бумаг, рассаживаемся с ним по противоположным столам. Далее такой диалог:

Коллегия ППС: давайте полномочия (дают оба, коллегия начинает заполнять протокол).

Я: Извините, я возражаю. Это лицо не является по закону участником процедуры. Мы оспариваем отказ в регистрации по своей заявке. Никаких третьих лиц в этой процедуре не предусмотрено. Только мы и экспертиза Роспатента.

Коллегия: Что Вы хотите? Мы не можем его выгнать. Это не предусмотрено.

Я: да пусть присутствует. Но я категорически возражаю против того, чтобы вы записывали его в протокол, принимали от него какие-либо материалы, предоставляли бы ему слово.

Коллегия: ой, да, он не участник процедуры, не будем.

Далее он просто скромно сидел и слушал.