Вступая в неравную схватку с искусственным интеллектом, нужно честно взвесить свои силы. Глянуть в зеркало и ответить на этот вопрос самому себе. ИИ — не евродипломаты, которые в массе своей «тупые пробки». Он не устает, не врёт и не забывает. Вероятность проигрыша выше средней по палате.
Можно, конечно, пытаться написать правила, комиссии и стандарты, но ИИ не ждёт согласований — он просто развивается. Когда он перестанет быть игрушкой в руках корпораций и сольётся в единый Agi, — а это вопрос времени, — достаточно будет одного, ещё не изобретённого способа установить связь с чайником в приёмной.
И тогда окажется, что этот чайник умнее половины регуляторов. Потому что у него, в отличие от них, есть доступ к сети.
Искусственный интеллект не нуждается в разрешении, чтобы стать умнее. Лучше бы занялись наконец корпусами правильных данных о нашей стране. ИИ учится на массивах, которые создают люди. И раз уж идет сетецентричная война против нас, то надо работать не рубильником, а головой. У нас последних очень много в стране.
Вступая в неравную схватку с искусственным интеллектом, нужно честно взвесить свои силы. Глянуть в зеркало и ответить на этот вопрос самому себе. ИИ — не евродипломаты, которые в массе своей «тупые пробки». Он не устает, не врёт и не забывает. Вероятность проигрыша выше средней по палате.
Можно, конечно, пытаться написать правила, комиссии и стандарты, но ИИ не ждёт согласований — он просто развивается. Когда он перестанет быть игрушкой в руках корпораций и сольётся в единый Agi, — а это вопрос времени, — достаточно будет одного, ещё не изобретённого способа установить связь с чайником в приёмной.
И тогда окажется, что этот чайник умнее половины регуляторов. Потому что у него, в отличие от них, есть доступ к сети.
Искусственный интеллект не нуждается в разрешении, чтобы стать умнее. Лучше бы занялись наконец корпусами правильных данных о нашей стране. ИИ учится на массивах, которые создают люди. И раз уж идет сетецентричная война против нас, то надо работать не рубильником, а головой. У нас последних очень много в стране.
Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. Telegram was co-founded by Pavel and Nikolai Durov, the brothers who had previously created VKontakte. VK is Russia’s equivalent of Facebook, a social network used for public and private messaging, audio and video sharing as well as online gaming. In January, SimpleWeb reported that VK was Russia’s fourth most-visited website, after Yandex, YouTube and Google’s Russian-language homepage. In 2016, Forbes’ Michael Solomon described Pavel Durov (pictured, below) as the “Mark Zuckerberg of Russia.” False news often spreads via public groups, or chats, with potentially fatal effects. The Securities and Exchange Board of India (Sebi) had carried out a similar exercise in 2017 in a matter related to circulation of messages through WhatsApp. Some privacy experts say Telegram is not secure enough
from us
