«Такое впечатление, что в деле обороны нашего Отечества многое было упущено. Мы до сих пор мало об этом заботились и занимались нашей работой; но события последнего времени вызывают у нас тревогу.
Я держу сапожную мастерскую на площади перед императорским дворцом. Едва отперев в утренних сумерках свою лавку, я уже вижу, что устья всех выходящих сюда переулков перекрыты вооруженными людьми. Но это не наши солдаты, а явно кочевники с Севера. Каким-то непонятным мне образом они проникли до самой столицы, хотя она сильно удалена от границ. Так или иначе, они здесь; кажется, с каждым утром их становится больше…
Часто они строят гримасы; тогда белки их глаз вращаются, и пена выступает из их ртов, но этим они ничего не хотят сказать, испугать не хотят тоже; они это делают, потому что у них такая манера. Что им надо, они берут. Нельзя сказать, что они применяют силу. Люди тушуются, уступая им всё, за чем они протянут руку…
Как-то раз мне показалось, что я видел самого императора в одном из окон дворца; вообще он никогда не появляется в этих наружных покоях, а живет всегда в самом срединном саду; но тут он стоял, по крайней мере, мне так показалось, пред одним из окон и смотрел, склонив голову, на суету перед своим дворцом.
«Что же будет? - спрашиваем мы все. - Сколько еще нам терпеть эту обузу и муку? Императорский дворец приманил кочевников, но не знает, как прогнать их обратно. Ворота остаются запертыми; стража, которая раньше всегда торжественным маршем входила в них и выходила, держится за решетками окон. Нам, ремесленникам и торговцам, доверено спасение Отечества; но нам такая задача не по плечу; а мы никогда и не хвалились, будто на это способны. Тут недоразумение; и оно нас погубит».
«Такое впечатление, что в деле обороны нашего Отечества многое было упущено. Мы до сих пор мало об этом заботились и занимались нашей работой; но события последнего времени вызывают у нас тревогу.
Я держу сапожную мастерскую на площади перед императорским дворцом. Едва отперев в утренних сумерках свою лавку, я уже вижу, что устья всех выходящих сюда переулков перекрыты вооруженными людьми. Но это не наши солдаты, а явно кочевники с Севера. Каким-то непонятным мне образом они проникли до самой столицы, хотя она сильно удалена от границ. Так или иначе, они здесь; кажется, с каждым утром их становится больше…
Часто они строят гримасы; тогда белки их глаз вращаются, и пена выступает из их ртов, но этим они ничего не хотят сказать, испугать не хотят тоже; они это делают, потому что у них такая манера. Что им надо, они берут. Нельзя сказать, что они применяют силу. Люди тушуются, уступая им всё, за чем они протянут руку…
Как-то раз мне показалось, что я видел самого императора в одном из окон дворца; вообще он никогда не появляется в этих наружных покоях, а живет всегда в самом срединном саду; но тут он стоял, по крайней мере, мне так показалось, пред одним из окон и смотрел, склонив голову, на суету перед своим дворцом.
«Что же будет? - спрашиваем мы все. - Сколько еще нам терпеть эту обузу и муку? Императорский дворец приманил кочевников, но не знает, как прогнать их обратно. Ворота остаются запертыми; стража, которая раньше всегда торжественным маршем входила в них и выходила, держится за решетками окон. Нам, ремесленникам и торговцам, доверено спасение Отечества; но нам такая задача не по плечу; а мы никогда и не хвалились, будто на это способны. Тут недоразумение; и оно нас погубит».
"The argument from Telegram is, 'You should trust us because we tell you that we're trustworthy,'" Maréchal said. "It's really in the eye of the beholder whether that's something you want to buy into." Telegram was co-founded by Pavel and Nikolai Durov, the brothers who had previously created VKontakte. VK is Russia’s equivalent of Facebook, a social network used for public and private messaging, audio and video sharing as well as online gaming. In January, SimpleWeb reported that VK was Russia’s fourth most-visited website, after Yandex, YouTube and Google’s Russian-language homepage. In 2016, Forbes’ Michael Solomon described Pavel Durov (pictured, below) as the “Mark Zuckerberg of Russia.” What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm. Telegram has become more interventionist over time, and has steadily increased its efforts to shut down these accounts. But this has also meant that the company has also engaged with lawmakers more generally, although it maintains that it doesn’t do so willingly. For instance, in September 2021, Telegram reportedly blocked a chat bot in support of (Putin critic) Alexei Navalny during Russia’s most recent parliamentary elections. Pavel Durov was quoted at the time saying that the company was obliged to follow a “legitimate” law of the land. He added that as Apple and Google both follow the law, to violate it would give both platforms a reason to boot the messenger from its stores. Telegram users are able to send files of any type up to 2GB each and access them from any device, with no limit on cloud storage, which has made downloading files more popular on the platform.
from us
