ᴍᴀᴄʜɪɴɪᴄ ᴇᴍʙᴏᴅɪᴍᴇɴᴛ

Часто среди моих коллег и друзей возникают довольно пораженческие (как в этом посте товарищки Яны) мысли о тренде на уходе из политического в постполитическое — говоря словами Грамши, вслед за крушением старого мира как мы его понимали (гегемония неолиберальной модели плюс дрейф авторитарных стран к ним) наступает эпоха монстров, где государства перекраивают миропорядок согласно своим локальным интересам, выпадающим из универсальных описательных моделей, где «наши» и «не наши» ребята чётко определены по геополитическим означающим.

Кампистская политика это суровое настоящее — свидетельство этому разные модели политкоординат на основе того, какое отношение к новым или старым войнам имеют те или иные категории людей из разных стран. Условные «наши», левые и прогрессисты всего мира, которые никогда и не были сильно едины, сейчас вынуждены выбирать из разного типа монстров наименее ужасного либо наиболее «идеологически правильного». Отсюда и страшный кошмар леволиберала, но на самом деле очевидный итог кампистской политики при падении популярности радикального протеста — MAGA коммунизм (подкасты инфраред, ред скер, Американская «коммунистическая» партия, состоящая из американских националистов и консерваторов). Формы постполитики (экологическая, правозащитная, культурная, образовательная, полезные сами по себе в рамках сфер действия), и идеологическое её обрамление в виде отказа от строительства нового мира (как в описываемой книге «Пустыня») — это, будем честны, стремление к комфорту существования в кооперативе на ферме в окружении идейно близких товарищей (или на конференциях в модных вузах, вот такой у меня сеанс маоистсткой самокритики), обрамление бессилия перед лицом выбора лучшего из худшего. Этот жест комфорта, обрамлённый как борьба, может стать жертвой как культурных войн, так и утопической организационной псевдогоризонтальности, которая будет изрыгать новые формы микрофашизма.

Есть не только три пути (мировые лагеря или убегание) — избегание может быть и тактическим отступлением для оформления новых линий союзов и новых горизонтов взаимодействия (как ещё в начале 90-х писали Гваттари и Негри в своей книжке, которую метко перевели на английский как «Коммунисты, такие, как мы») с силами и акторами, которые функционируют в интересах большинства. Мир порист, и в брешах капиталистической тотальности умирает старый мир, а новый мир борется за своё рождение. Отказ от политического, от коллективной солидарности удлинит его родовые муки. В общем, такое напутствие в международный день труда!

www.group-telegram.com/us/acceleratethefuture.com/557

946 viewsedited  May 1 at 11:29

Часто среди моих коллег и друзей возникают довольно пораженческие (как в этом посте товарищки Яны) мысли о тренде на уходе из политического в постполитическое — говоря словами Грамши, вслед за крушением старого мира как мы его понимали (гегемония неолиберальной модели плюс дрейф авторитарных стран к ним) наступает эпоха монстров, где государства перекраивают миропорядок согласно своим локальным интересам, выпадающим из универсальных описательных моделей, где «наши» и «не наши» ребята чётко определены по геополитическим означающим.

Кампистская политика это суровое настоящее — свидетельство этому разные модели политкоординат на основе того, какое отношение к новым или старым войнам имеют те или иные категории людей из разных стран. Условные «наши», левые и прогрессисты всего мира, которые никогда и не были сильно едины, сейчас вынуждены выбирать из разного типа монстров наименее ужасного либо наиболее «идеологически правильного». Отсюда и страшный кошмар леволиберала, но на самом деле очевидный итог кампистской политики при падении популярности радикального протеста — MAGA коммунизм (подкасты инфраред, ред скер, Американская «коммунистическая» партия, состоящая из американских националистов и консерваторов). Формы постполитики (экологическая, правозащитная, культурная, образовательная, полезные сами по себе в рамках сфер действия), и идеологическое её обрамление в виде отказа от строительства нового мира (как в описываемой книге «Пустыня») — это, будем честны, стремление к комфорту существования в кооперативе на ферме в окружении идейно близких товарищей (или на конференциях в модных вузах, вот такой у меня сеанс маоистсткой самокритики), обрамление бессилия перед лицом выбора лучшего из худшего. Этот жест комфорта, обрамлённый как борьба, может стать жертвой как культурных войн, так и утопической организационной псевдогоризонтальности, которая будет изрыгать новые формы микрофашизма.

Есть не только три пути (мировые лагеря или убегание) — избегание может быть и тактическим отступлением для оформления новых линий союзов и новых горизонтов взаимодействия (как ещё в начале 90-х писали Гваттари и Негри в своей книжке, которую метко перевели на английский как «Коммунисты, такие, как мы») с силами и акторами, которые функционируют в интересах большинства. Мир порист, и в брешах капиталистической тотальности умирает старый мир, а новый мир борется за своё рождение. Отказ от политического, от коллективной солидарности удлинит его родовые муки. В общем, такое напутствие в международный день труда!

BY ᴍᴀᴄʜɪɴɪᴄ ᴇᴍʙᴏᴅɪᴍᴇɴᴛ