Пролистала на днях сборник Ю. Лалиевой о многодетных матерях Южной Осетии. По сути это — биографический справочник: рассказы о женщинах, чьё время пришлось на двадцатый век. По крупицам, по газетным вырезкам, по воспоминаниям родственников автор задокументировала жизни более чем двухсот женщин.
Чудо, что книжка вообще вышла — в печать её сдали в 1990-м, накануне первой войны, а свет она увидела только спустя семь лет.
Одна биография зацепила меня особенно сильно. Гаглоева-Цховребова Ольга Михайловна (1902-1986).
Ольга родилась в Плитикау, окончила 2 класса начальной школы, в 15 лет вышла замуж. Пережила Гражданскую войну, революцию, геноцид 1920 года, от которого бежала с младенцем на руках через перевал зимой — потом возвращалась к руинам своего дома. Её братьев раскулачили и репрессировали, а ее саму с мужем объявили троцкистами за передачки в тюрьму… И это я ещё даже не дошла до середины ее жизни. В 1942 году на войне погиб старший сын Ольги Михайловны — тот самый малыш, с которым она бежала от резни в далеком 1920-м году. Вместе с мужем она воспитала оставшихся детей — троих дочерей и троих сыновей — каждому дала высшее образование.
И это всего одна жизнь. В сборнике много похожих историй. Вышла замуж в 15, закончив «двухлетку» или «восьмилетку», к тридцати годам овдовела. Пять, шесть, восемь детей. Геноцид, война, другая война… Репрессии. Похоронки на детей. Быт, колхоз, нищета, голод.
Как воспеть эту невероятно тяжелую и страшную жизнь?
Если отставить барабанную дробь и тон поздравлений на юбилейных открытках, то в этих жизнях было не так много прекрасного, там нечего романтизировать. «Обычная» осетинка двадцатого века. Не лихая Илита Даурова на истребителе, не сказочная Дзерасса Туганова на цирковом коне, не готичная Вероника Дударова перед оркестром. Не рано сгоревшая Роза Кочисова. Не всеобщая любимица Альбина Баева. Не маленькая героиня Чабахан Басиева. Обычная осетинка из двадцатого века, рассказ о которой умещается в полстранички, а порой и в абзац. Та, о которой иногда помнят одну лишь фамилию — чтобы иметь в виду, чей ты племянник.
Но когда нечего романтизировать, остается только самое важное — любовь, благодарность и святой осетинский фарн, который выживал вместе с этими девушками через все ужасы века и даже через смерть их детей.
Когда нечего романтизировать, остается только любовь и спокойное чувство долга перед тем, кто дал тебе жизнь. Долг — жить долго и по возможности счастливо. И когда 21 век принесет нам наши собственные испытания — он уже их несет — мы будем готовы, потому что будем их помнить. Помнить из любви, а не в назидание.
P.S. Юлия Лалиева собрала много имен — шансы найти свою бабушку, прабабушку или другую родственницу велики. Если у вас возникнут трудности с тем, чтобы открыть документ на Bærzæfcæg — напишите, я пришлю скрины.
Чудо, что книжка вообще вышла — в печать её сдали в 1990-м, накануне первой войны, а свет она увидела только спустя семь лет.
Одна биография зацепила меня особенно сильно. Гаглоева-Цховребова Ольга Михайловна (1902-1986).
Ольга родилась в Плитикау, окончила 2 класса начальной школы, в 15 лет вышла замуж. Пережила Гражданскую войну, революцию, геноцид 1920 года, от которого бежала с младенцем на руках через перевал зимой — потом возвращалась к руинам своего дома. Её братьев раскулачили и репрессировали, а ее саму с мужем объявили троцкистами за передачки в тюрьму… И это я ещё даже не дошла до середины ее жизни. В 1942 году на войне погиб старший сын Ольги Михайловны — тот самый малыш, с которым она бежала от резни в далеком 1920-м году. Вместе с мужем она воспитала оставшихся детей — троих дочерей и троих сыновей — каждому дала высшее образование.
И это всего одна жизнь. В сборнике много похожих историй. Вышла замуж в 15, закончив «двухлетку» или «восьмилетку», к тридцати годам овдовела. Пять, шесть, восемь детей. Геноцид, война, другая война… Репрессии. Похоронки на детей. Быт, колхоз, нищета, голод.
Как воспеть эту невероятно тяжелую и страшную жизнь?
Если отставить барабанную дробь и тон поздравлений на юбилейных открытках, то в этих жизнях было не так много прекрасного, там нечего романтизировать. «Обычная» осетинка двадцатого века. Не лихая Илита Даурова на истребителе, не сказочная Дзерасса Туганова на цирковом коне, не готичная Вероника Дударова перед оркестром. Не рано сгоревшая Роза Кочисова. Не всеобщая любимица Альбина Баева. Не маленькая героиня Чабахан Басиева. Обычная осетинка из двадцатого века, рассказ о которой умещается в полстранички, а порой и в абзац. Та, о которой иногда помнят одну лишь фамилию — чтобы иметь в виду, чей ты племянник.
Но когда нечего романтизировать, остается только самое важное — любовь, благодарность и святой осетинский фарн, который выживал вместе с этими девушками через все ужасы века и даже через смерть их детей.
Когда нечего романтизировать, остается только любовь и спокойное чувство долга перед тем, кто дал тебе жизнь. Долг — жить долго и по возможности счастливо. И когда 21 век принесет нам наши собственные испытания — он уже их несет — мы будем готовы, потому что будем их помнить. Помнить из любви, а не в назидание.
P.S. Юлия Лалиева собрала много имен — шансы найти свою бабушку, прабабушку или другую родственницу велики. Если у вас возникнут трудности с тем, чтобы открыть документ на Bærzæfcæg — напишите, я пришлю скрины.
❤29🔥4😢1
group-telegram.com/agundabekoeva/1673
Create:
Last Update:
Last Update:
Пролистала на днях сборник Ю. Лалиевой о многодетных матерях Южной Осетии. По сути это — биографический справочник: рассказы о женщинах, чьё время пришлось на двадцатый век. По крупицам, по газетным вырезкам, по воспоминаниям родственников автор задокументировала жизни более чем двухсот женщин.
Чудо, что книжка вообще вышла — в печать её сдали в 1990-м, накануне первой войны, а свет она увидела только спустя семь лет.
Одна биография зацепила меня особенно сильно. Гаглоева-Цховребова Ольга Михайловна (1902-1986).
Ольга родилась в Плитикау, окончила 2 класса начальной школы, в 15 лет вышла замуж. Пережила Гражданскую войну, революцию, геноцид 1920 года, от которого бежала с младенцем на руках через перевал зимой — потом возвращалась к руинам своего дома. Её братьев раскулачили и репрессировали, а ее саму с мужем объявили троцкистами за передачки в тюрьму… И это я ещё даже не дошла до середины ее жизни. В 1942 году на войне погиб старший сын Ольги Михайловны — тот самый малыш, с которым она бежала от резни в далеком 1920-м году. Вместе с мужем она воспитала оставшихся детей — троих дочерей и троих сыновей — каждому дала высшее образование.
И это всего одна жизнь. В сборнике много похожих историй. Вышла замуж в 15, закончив «двухлетку» или «восьмилетку», к тридцати годам овдовела. Пять, шесть, восемь детей. Геноцид, война, другая война… Репрессии. Похоронки на детей. Быт, колхоз, нищета, голод.
Как воспеть эту невероятно тяжелую и страшную жизнь?
Если отставить барабанную дробь и тон поздравлений на юбилейных открытках, то в этих жизнях было не так много прекрасного, там нечего романтизировать. «Обычная» осетинка двадцатого века. Не лихая Илита Даурова на истребителе, не сказочная Дзерасса Туганова на цирковом коне, не готичная Вероника Дударова перед оркестром. Не рано сгоревшая Роза Кочисова. Не всеобщая любимица Альбина Баева. Не маленькая героиня Чабахан Басиева. Обычная осетинка из двадцатого века, рассказ о которой умещается в полстранички, а порой и в абзац. Та, о которой иногда помнят одну лишь фамилию — чтобы иметь в виду, чей ты племянник.
Но когда нечего романтизировать, остается только самое важное — любовь, благодарность и святой осетинский фарн, который выживал вместе с этими девушками через все ужасы века и даже через смерть их детей.
Когда нечего романтизировать, остается только любовь и спокойное чувство долга перед тем, кто дал тебе жизнь. Долг — жить долго и по возможности счастливо. И когда 21 век принесет нам наши собственные испытания — он уже их несет — мы будем готовы, потому что будем их помнить. Помнить из любви, а не в назидание.
P.S. Юлия Лалиева собрала много имен — шансы найти свою бабушку, прабабушку или другую родственницу велики. Если у вас возникнут трудности с тем, чтобы открыть документ на Bærzæfcæg — напишите, я пришлю скрины.
Чудо, что книжка вообще вышла — в печать её сдали в 1990-м, накануне первой войны, а свет она увидела только спустя семь лет.
Одна биография зацепила меня особенно сильно. Гаглоева-Цховребова Ольга Михайловна (1902-1986).
Ольга родилась в Плитикау, окончила 2 класса начальной школы, в 15 лет вышла замуж. Пережила Гражданскую войну, революцию, геноцид 1920 года, от которого бежала с младенцем на руках через перевал зимой — потом возвращалась к руинам своего дома. Её братьев раскулачили и репрессировали, а ее саму с мужем объявили троцкистами за передачки в тюрьму… И это я ещё даже не дошла до середины ее жизни. В 1942 году на войне погиб старший сын Ольги Михайловны — тот самый малыш, с которым она бежала от резни в далеком 1920-м году. Вместе с мужем она воспитала оставшихся детей — троих дочерей и троих сыновей — каждому дала высшее образование.
И это всего одна жизнь. В сборнике много похожих историй. Вышла замуж в 15, закончив «двухлетку» или «восьмилетку», к тридцати годам овдовела. Пять, шесть, восемь детей. Геноцид, война, другая война… Репрессии. Похоронки на детей. Быт, колхоз, нищета, голод.
Как воспеть эту невероятно тяжелую и страшную жизнь?
Если отставить барабанную дробь и тон поздравлений на юбилейных открытках, то в этих жизнях было не так много прекрасного, там нечего романтизировать. «Обычная» осетинка двадцатого века. Не лихая Илита Даурова на истребителе, не сказочная Дзерасса Туганова на цирковом коне, не готичная Вероника Дударова перед оркестром. Не рано сгоревшая Роза Кочисова. Не всеобщая любимица Альбина Баева. Не маленькая героиня Чабахан Басиева. Обычная осетинка из двадцатого века, рассказ о которой умещается в полстранички, а порой и в абзац. Та, о которой иногда помнят одну лишь фамилию — чтобы иметь в виду, чей ты племянник.
Но когда нечего романтизировать, остается только самое важное — любовь, благодарность и святой осетинский фарн, который выживал вместе с этими девушками через все ужасы века и даже через смерть их детей.
Когда нечего романтизировать, остается только любовь и спокойное чувство долга перед тем, кто дал тебе жизнь. Долг — жить долго и по возможности счастливо. И когда 21 век принесет нам наши собственные испытания — он уже их несет — мы будем готовы, потому что будем их помнить. Помнить из любви, а не в назидание.
P.S. Юлия Лалиева собрала много имен — шансы найти свою бабушку, прабабушку или другую родственницу велики. Если у вас возникнут трудности с тем, чтобы открыть документ на Bærzæfcæg — напишите, я пришлю скрины.
BY Artursdóttir
Share with your friend now:
group-telegram.com/agundabekoeva/1673