Хорошо помню, что моя дипломная работа на истфаке МГУ занимала 90 страниц. Распечатывать и переплетать её пришлось раз 10. Вместе с одногруппниками мы делали копицентру рядом с общежитием годовую выручку.
Прошло 20 лет, а во многих вузах дипломные работы по-прежнему заставляют сдавать в печатном виде. И прикладывать копии на компакт-дисках, хотя в большинстве современных компьютеров даже нет дисковода. В итоге в вузах копятся тонны макулатуры и цифрового мусора.
Устаревшие требования мешают и студентам, и преподавателям. Поэтому сегодня мы вместе с Алексеем Нечаевым и Анной Скрозниковой обратились в Минобрнауки. Предложили закрепить право студентов на сдачу дипломных работ только в цифровом виде.
Дипломы можно загружать в облачные хранилища на «Госуслугах» или образовательные платформы вузов. Это удобно для людей и полезно для экологии.
Это только часть нашей работы по цифровизации образования. «Новые люди» последовательно будут этого добиваться — от электронного документооборота в вузах до простых цифровых сервисов для студентов и преподавателей.
Хорошо помню, что моя дипломная работа на истфаке МГУ занимала 90 страниц. Распечатывать и переплетать её пришлось раз 10. Вместе с одногруппниками мы делали копицентру рядом с общежитием годовую выручку.
Прошло 20 лет, а во многих вузах дипломные работы по-прежнему заставляют сдавать в печатном виде. И прикладывать копии на компакт-дисках, хотя в большинстве современных компьютеров даже нет дисковода. В итоге в вузах копятся тонны макулатуры и цифрового мусора.
Устаревшие требования мешают и студентам, и преподавателям. Поэтому сегодня мы вместе с Алексеем Нечаевым и Анной Скрозниковой обратились в Минобрнауки. Предложили закрепить право студентов на сдачу дипломных работ только в цифровом виде.
Дипломы можно загружать в облачные хранилища на «Госуслугах» или образовательные платформы вузов. Это удобно для людей и полезно для экологии.
Это только часть нашей работы по цифровизации образования. «Новые люди» последовательно будут этого добиваться — от электронного документооборота в вузах до простых цифровых сервисов для студентов и преподавателей.
The company maintains that it cannot act against individual or group chats, which are “private amongst their participants,” but it will respond to requests in relation to sticker sets, channels and bots which are publicly available. During the invasion of Ukraine, Pavel Durov has wrestled with this issue a lot more prominently than he has before. Channels like Donbass Insider and Bellum Acta, as reported by Foreign Policy, started pumping out pro-Russian propaganda as the invasion began. So much so that the Ukrainian National Security and Defense Council issued a statement labeling which accounts are Russian-backed. Ukrainian officials, in potential violation of the Geneva Convention, have shared imagery of dead and captured Russian soldiers on the platform. Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations. A Russian Telegram channel with over 700,000 followers is spreading disinformation about Russia's invasion of Ukraine under the guise of providing "objective information" and fact-checking fake news. Its influence extends beyond the platform, with major Russian publications, government officials, and journalists citing the page's posts. 'Wild West'
from ar
