beyond meaning

/1/
Одна из основных претензий к сегодняшним цифровым сервисам — отсутствие прозрачности. Социальные медиа смотрят на нас, но холодный взгляд статистических алгоритмов тщательно спрятан. С пользовательской стороны никто не знает, какие данные о нас собрали и зачем они будут использованы.

Мы хотим прозрачности, потому что нам важно знать, кто и зачем на нас смотрит. В то же время прозрачность — один из важных тропов самых разных психологизированных дискурсов. Машины должны быть видны насквозь — ведь это слуги, или средства для целей. Точно так же и честный человек виден насквозь: он прозрачен в своих желаниях и намерениях.

/2/
Одновременно мы хотим прозрачности от государства — потому что боимся, что сильные злоупотребят властью. А заядлый игрок, пришедший в казино, ждет прозрачности от крупье, раскладывающего карты: ничто не должно мешать игре случая.

Я пытаюсь сказать, что мы ждем прозрачности, когда не доверяем второй стороне. Перед казино, как и перед государством, отдельный человек всегда в проигрыше: асимметрия власти здесь налицо. Поэтому мы так хотим отыграться: не только быть видимыми, но и видеть самим. В таких отношениях взгляд тесно сопряжен с властью, или даже является ее основным проявлением.

/3/
Но отыграться, как правило, не получается. Для того, чтобы выстроить симметричные отношениях друг с другом — не важно, личные или институциональные — необходима фигура доверия. Я люблю другого, и именно поэтому доверяю ему: например, прощаю его ошибки и странности, которые не могу понять. Ты мне дорог, и поэтому я даю тебе второй шанс (а также третий и четвертый).

Я люблю другого, и именно поэтому знаю, что он никогда не будет для меня прозрачен. Так же, как я непрозрачен для самого себя: игра бессознательного, памяти и стареющего тела может закрыть для меня мои собственные мотивации. В этом смысле быть честным с собой — это признать ограничения своего внутреннего взгляда, или своей интроспекции.

/4/
Конечно, уравнивать личные взаимоотношения и отношения внутри техносоциальных инфраструктур — скользкая дорожка. Но риторическое преимущество этого подхода в том, что в знакомом он высвечивает незнакомое — и наоборот. Мы и есть машины — не важно, механические, цифровые, или социальные: потому что все эти механизмы состоят из наших тел.

Обратная сторона прозрачности — слежка (еще один расхожий троп в теории цифровых медиа). Парадоксальным образом, мы не хотим, чтобы за нами следили, но очень хотим следить сами. Другими словами, мы с радостью воспроизведем властную асимметрию взгляда, к которой так привыкли с детства.

Я не призываю отказаться от требования прозрачности; скорее, я предлагаю повысить ставки — и дополнить его требованием доверия. Чтобы институты и технологии не разрывали общественную ткань, нужны конфигурации прозрачности (заведомо ограниченной) и доверия — которое ставит взаимодействующие стороны на одну ступень.

www.group-telegram.com/us/beyondmeaning.com/319

3.04K viewsedited  May 16 at 20:02

/1/
Одна из основных претензий к сегодняшним цифровым сервисам — отсутствие прозрачности. Социальные медиа смотрят на нас, но холодный взгляд статистических алгоритмов тщательно спрятан. С пользовательской стороны никто не знает, какие данные о нас собрали и зачем они будут использованы.

Мы хотим прозрачности, потому что нам важно знать, кто и зачем на нас смотрит. В то же время прозрачность — один из важных тропов самых разных психологизированных дискурсов. Машины должны быть видны насквозь — ведь это слуги, или средства для целей. Точно так же и честный человек виден насквозь: он прозрачен в своих желаниях и намерениях.

/2/
Одновременно мы хотим прозрачности от государства — потому что боимся, что сильные злоупотребят властью. А заядлый игрок, пришедший в казино, ждет прозрачности от крупье, раскладывающего карты: ничто не должно мешать игре случая.

Я пытаюсь сказать, что мы ждем прозрачности, когда не доверяем второй стороне. Перед казино, как и перед государством, отдельный человек всегда в проигрыше: асимметрия власти здесь налицо. Поэтому мы так хотим отыграться: не только быть видимыми, но и видеть самим. В таких отношениях взгляд тесно сопряжен с властью, или даже является ее основным проявлением.

/3/
Но отыграться, как правило, не получается. Для того, чтобы выстроить симметричные отношениях друг с другом — не важно, личные или институциональные — необходима фигура доверия. Я люблю другого, и именно поэтому доверяю ему: например, прощаю его ошибки и странности, которые не могу понять. Ты мне дорог, и поэтому я даю тебе второй шанс (а также третий и четвертый).

Я люблю другого, и именно поэтому знаю, что он никогда не будет для меня прозрачен. Так же, как я непрозрачен для самого себя: игра бессознательного, памяти и стареющего тела может закрыть для меня мои собственные мотивации. В этом смысле быть честным с собой — это признать ограничения своего внутреннего взгляда, или своей интроспекции.

/4/
Конечно, уравнивать личные взаимоотношения и отношения внутри техносоциальных инфраструктур — скользкая дорожка. Но риторическое преимущество этого подхода в том, что в знакомом он высвечивает незнакомое — и наоборот. Мы и есть машины — не важно, механические, цифровые, или социальные: потому что все эти механизмы состоят из наших тел.

Обратная сторона прозрачности — слежка (еще один расхожий троп в теории цифровых медиа). Парадоксальным образом, мы не хотим, чтобы за нами следили, но очень хотим следить сами. Другими словами, мы с радостью воспроизведем властную асимметрию взгляда, к которой так привыкли с детства.

Я не призываю отказаться от требования прозрачности; скорее, я предлагаю повысить ставки — и дополнить его требованием доверия. Чтобы институты и технологии не разрывали общественную ткань, нужны конфигурации прозрачности (заведомо ограниченной) и доверия — которое ставит взаимодействующие стороны на одну ступень.

BY beyond meaning