Взгляд из Центрального Парка

Вспоминая наши недавние обсуждения с Гелой Васадзе о том, почему «историческая наука — это не политическая наука», и основываясь на предыдущем обмене мнениями об изменении медийных нарративов, я хотел бы добавить несколько комментариев. Тем не менее, я немного колеблюсь перед тем, как опубликовать пост в социальных сетях на тему, требующую участия нескольких высококвалифицированных авторов для проведения исследований и написания нескольких томов книг. Но времена чрезвычайные, и это заставляет нас быстро охватывать взглядом большинство событий с высоты птичьего полета — иначе очень трудно осознать масштаб происходящего в нашем регионе и за его пределами. Кроме того, это публикация в социальных сетях, а значит, мы гораздо менее ограничены, чем если бы создавали академическую работу по этому вопросу. Поэтому воспользуемся «волюнтаризмом», который определяет для нас формат общения в соцсетях.

Тем не менее, для «нашего человека» крайне важно понимать, что политическая наука — это не историческая наука. По своей методологии политическая наука намного ближе к маркетинговым исследованиям, чем к истории, поскольку обе дисциплины используют методы, характерные для социальных наук.

Политика (и экономика) как феномен существуют с момента зарождения человечества и первых коллективных взаимодействий (даже еще раньше — всем советую книгу Chimpanzee Politics: Power and Sex among Apes Франса де Вааля). Они сопровождали человечество с самого начала, но как отдельная научная дисциплина политическая наука возникла значительно позже. Конечно, всегда существовало политическое взаимодействие, и были политики-практики, но политическая наука — это продукт эмпиризма и позитивизма, сначала породивших социологию, а затем и исследования политических процессов.

Разные нации шли к изучению управления обществом и государством — политической науке — разными путями. Во Франции Сен-Симон и Огюст Конт, основатели позитивизма, заложили прочную эмпирическую основу для политических исследований. В Германии (и немецкоязычных странах) управление общественными и государственными делами традиционно связывали с юриспруденцией, которая впоследствии стала фундаментом для изучения политических процессов. В Великобритании и США политическая наука во многом выросла из международных отношений: морские империи собирали обширные данные о племенах, нациях и государственных институтах, с которыми сталкивались, и это привело к сравнительному анализу — почему политические институты в одной стране устроены так, а в другой иначе? Так были созданы идеальные условия для рождения сравнительной политической науки. Эмигрировавшие из довоенной и послевоенной Европы ученые (в том числе представители Франкфуртской школы, русские эмигранты, такие как Питирим Сорокин, а также многие другие ученые французского и еврейского происхождения) способствовали развитию общих подходов к политической науке в трансатлантическом пространстве.

(Продолжение внизу)

@CPBView

www.group-telegram.com/ca/CPBView.com/178

749 viewsedited  Feb 23 at 16:43

Вспоминая наши недавние обсуждения с Гелой Васадзе о том, почему «историческая наука — это не политическая наука», и основываясь на предыдущем обмене мнениями об изменении медийных нарративов, я хотел бы добавить несколько комментариев. Тем не менее, я немного колеблюсь перед тем, как опубликовать пост в социальных сетях на тему, требующую участия нескольких высококвалифицированных авторов для проведения исследований и написания нескольких томов книг. Но времена чрезвычайные, и это заставляет нас быстро охватывать взглядом большинство событий с высоты птичьего полета — иначе очень трудно осознать масштаб происходящего в нашем регионе и за его пределами. Кроме того, это публикация в социальных сетях, а значит, мы гораздо менее ограничены, чем если бы создавали академическую работу по этому вопросу. Поэтому воспользуемся «волюнтаризмом», который определяет для нас формат общения в соцсетях.

Тем не менее, для «нашего человека» крайне важно понимать, что политическая наука — это не историческая наука. По своей методологии политическая наука намного ближе к маркетинговым исследованиям, чем к истории, поскольку обе дисциплины используют методы, характерные для социальных наук.

Политика (и экономика) как феномен существуют с момента зарождения человечества и первых коллективных взаимодействий (даже еще раньше — всем советую книгу Chimpanzee Politics: Power and Sex among Apes Франса де Вааля). Они сопровождали человечество с самого начала, но как отдельная научная дисциплина политическая наука возникла значительно позже. Конечно, всегда существовало политическое взаимодействие, и были политики-практики, но политическая наука — это продукт эмпиризма и позитивизма, сначала породивших социологию, а затем и исследования политических процессов.

Разные нации шли к изучению управления обществом и государством — политической науке — разными путями. Во Франции Сен-Симон и Огюст Конт, основатели позитивизма, заложили прочную эмпирическую основу для политических исследований. В Германии (и немецкоязычных странах) управление общественными и государственными делами традиционно связывали с юриспруденцией, которая впоследствии стала фундаментом для изучения политических процессов. В Великобритании и США политическая наука во многом выросла из международных отношений: морские империи собирали обширные данные о племенах, нациях и государственных институтах, с которыми сталкивались, и это привело к сравнительному анализу — почему политические институты в одной стране устроены так, а в другой иначе? Так были созданы идеальные условия для рождения сравнительной политической науки. Эмигрировавшие из довоенной и послевоенной Европы ученые (в том числе представители Франкфуртской школы, русские эмигранты, такие как Питирим Сорокин, а также многие другие ученые французского и еврейского происхождения) способствовали развитию общих подходов к политической науке в трансатлантическом пространстве.

(Продолжение внизу)

@CPBView

BY Взгляд из Центрального Парка