Карлсона мобилизовали на втором месяце, когда всё, что могло летать, уже лежало на земле. Оставались только люди, которых не успели сбросить в топку боёв, и Карлсон — человек с моторчиком и бесстыдной улыбкой. Никто не знал, откуда он взялся, и почему до сих пор жив. Но бумаги пришли, и кто-то решил, что он «пойдёт за беспилотник».
Малыш был кадровым военным. Четыре ротации, два ранения, вечная боль в колене и ненависть к самодеятельности. Он сидел в блиндаже, просматривая координаты, когда привели Карлсона. Маленький, как дрон, с глазами, уставшими, как у старого солдата. — Оператор Малыш? — спросил Карлсон, хлопая себя по мотору. — Я твой новый "орёл". Только варенье дайте. Малыш смотрел на него и молчал. Война всё видела, но это — впервые.
Первая операция.
Карлсон взлетел ночью, с лёгкостью, будто не было ни усталости, ни страха. Малыш держал его на связи, проверяя по картам, что Карлсон не свернёт к чёрту на рога. Но тот шёл ровно. Внизу — пустырь, разбитые дороги, чужие позиции. Карлсон летел низко, а его мотор жужжал, будто смеялся.
— Я над точкой, — сказал Карлсон в рацию. — Всё сидят. Как кроты. — Не высовывайся, — процедил Малыш. — Проверь их фланг и назад. — А давай поиграем, — ответил Карлсон.
Он сбросил первую банку. Варенье разбилось о бруствер — липкая масса залила автоматы и руки. В рации захлебнулся смех. Противник выскочил из окопов, стреляя в небо, в пустоту. Тогда Карлсон пошёл второй заход — на этот раз со связкой гранат. Малыш сжал зубы. — Чтоб тебя, чёрт летающий… — выдохнул он.
Карлсон вернулся на крышу склада, где его ждали. Глаза блестели не то от радости, не то от безумия. — Что ты там устроил? — спросил Малыш, разжимая кулак. — Я мужчина в самом расцвете сил, — ответил Карлсон и достал банку варенья из-за пазухи. — Это моё топливо.
После боя.
Карлсон стал незаменимым. Он шёл туда, куда не долетали БПЛА, и возвращался всегда. Люди боялись его, как боятся того, что не вписывается в реальность войны. Малыш не любил Карлсона. Он ненавидел его моторчик, его жужжание и его уверенность, что вернётся живым.
Однажды Малыш спросил: — Почему ты летаешь, Карлсон? Тот ответил не сразу, разглядывая разбитое небо: — Потому что не могу ходить. А ты? Почему воюешь?
Малыш не ответил. На войне каждый жужжит как умеет.
Карлсона мобилизовали на втором месяце, когда всё, что могло летать, уже лежало на земле. Оставались только люди, которых не успели сбросить в топку боёв, и Карлсон — человек с моторчиком и бесстыдной улыбкой. Никто не знал, откуда он взялся, и почему до сих пор жив. Но бумаги пришли, и кто-то решил, что он «пойдёт за беспилотник».
Малыш был кадровым военным. Четыре ротации, два ранения, вечная боль в колене и ненависть к самодеятельности. Он сидел в блиндаже, просматривая координаты, когда привели Карлсона. Маленький, как дрон, с глазами, уставшими, как у старого солдата. — Оператор Малыш? — спросил Карлсон, хлопая себя по мотору. — Я твой новый "орёл". Только варенье дайте. Малыш смотрел на него и молчал. Война всё видела, но это — впервые.
Первая операция.
Карлсон взлетел ночью, с лёгкостью, будто не было ни усталости, ни страха. Малыш держал его на связи, проверяя по картам, что Карлсон не свернёт к чёрту на рога. Но тот шёл ровно. Внизу — пустырь, разбитые дороги, чужие позиции. Карлсон летел низко, а его мотор жужжал, будто смеялся.
— Я над точкой, — сказал Карлсон в рацию. — Всё сидят. Как кроты. — Не высовывайся, — процедил Малыш. — Проверь их фланг и назад. — А давай поиграем, — ответил Карлсон.
Он сбросил первую банку. Варенье разбилось о бруствер — липкая масса залила автоматы и руки. В рации захлебнулся смех. Противник выскочил из окопов, стреляя в небо, в пустоту. Тогда Карлсон пошёл второй заход — на этот раз со связкой гранат. Малыш сжал зубы. — Чтоб тебя, чёрт летающий… — выдохнул он.
Карлсон вернулся на крышу склада, где его ждали. Глаза блестели не то от радости, не то от безумия. — Что ты там устроил? — спросил Малыш, разжимая кулак. — Я мужчина в самом расцвете сил, — ответил Карлсон и достал банку варенья из-за пазухи. — Это моё топливо.
После боя.
Карлсон стал незаменимым. Он шёл туда, куда не долетали БПЛА, и возвращался всегда. Люди боялись его, как боятся того, что не вписывается в реальность войны. Малыш не любил Карлсона. Он ненавидел его моторчик, его жужжание и его уверенность, что вернётся живым.
Однажды Малыш спросил: — Почему ты летаешь, Карлсон? Тот ответил не сразу, разглядывая разбитое небо: — Потому что не могу ходить. А ты? Почему воюешь?
Малыш не ответил. На войне каждый жужжит как умеет.
Now safely in France with his spouse and three of his children, Kliuchnikov scrolls through Telegram to learn about the devastation happening in his home country. "The argument from Telegram is, 'You should trust us because we tell you that we're trustworthy,'" Maréchal said. "It's really in the eye of the beholder whether that's something you want to buy into." Overall, extreme levels of fear in the market seems to have morphed into something more resembling concern. For example, the Cboe Volatility Index fell from its 2022 peak of 36, which it hit Monday, to around 30 on Friday, a sign of easing tensions. Meanwhile, while the price of WTI crude oil slipped from Sunday’s multiyear high $130 of barrel to $109 a pop. Markets have been expecting heavy restrictions on Russian oil, some of which the U.S. has already imposed, and that would reduce the global supply and bring about even more burdensome inflation. But Kliuchnikov, the Ukranian now in France, said he will use Signal or WhatsApp for sensitive conversations, but questions around privacy on Telegram do not give him pause when it comes to sharing information about the war. DFR Lab sent the image through Microsoft Azure's Face Verification program and found that it was "highly unlikely" that the person in the second photo was the same as the first woman. The fact-checker Logically AI also found the claim to be false. The woman, Olena Kurilo, was also captured in a video after the airstrike and shown to have the injuries.
from ca
