Какой великій человѣкъ и какая грустная исторія, въ которой и Ульяновъ-Ленинъ, и Николай Второй показали себя круглыми дураками. Отъ перваго-то этого слѣдовало ожидать—фанатизмъ способствуетъ суженію мыслительной дѣятельности,—но вотъ Государь Императоръ непріятно удивилъ.

Вотъ были времена, когда роскошныя гостиницы хвастались читальнями.

Изъ рекламы «Славянскаго Базара»: «При гостиницѣ роскошный ресторанъ, билліарды, читальный залъ, лифтъ, почта и телеграфъ».

Въ другомъ объявленіи: «Великолѣпный ресторанъ и читальня».

Русскій дѣловой стиль, впослѣдствіи вытѣсненный совѣтскимъ канцеляритомъ, былъ великолѣпенъ:

«Честь имѣемъ предложить Вашему благосклонному вниманію настоящій альбомъ, по немногочисленнымъ снимкамъ котораго можно получить нѣкоторое представленіе о современномъ состояніи нашего предпріятія.

Наша фирма, распространивъ свою дѣятельность по всему свѣту и состоя въ дѣловыхъ сношеніяхъ съ первоклассными заводами, имѣетъ полную возможность и въ будущемъ, по примѣру прежнихъ лѣтъ, обслуживать своихъ уважаемыхъ Г. г. заказчиковъ предметами самыхъ новѣйшихъ типовъ и конструкцій, а потому, мы надѣемся и впредь часто получать Ваши лестныя порученія. Просимъ не отказать удѣлить нѣсколько времени на просмотръ предлагаемаго альбома.

Съ совершеннымъ почтеніемъ,
Шухардтъ и Шютте».

«Маркизъ Шалабре, напримѣръ, всю свою жизнь искалъ какую-то воображаемую библію и не найдя ея, какъ говорятъ, отъ грусти умеръ».

Очаровательная прозаическая миніатюра. Правда, въ оригиналѣ исторія была не столь романтичной.

«А маркизъ де Шалабръ мечталъ объ одномъ, но мечталъ страстно: о Библіи, которой не было бы ни у кого. Онъ такъ измучилъ [Шарля] Нодье, чтобы тотъ назвалъ ему какой-либо уникальный экземпляръ, что Нодье въ концѣ концовъ придумалъ лучше, чѣмъ маркизъ де Шалабръ: онъ назвалъ несуществующій экземпляръ.

Маркизъ де Шалабръ тутъ же началъ поиски этого экземпляра.

Христофоръ Колумбъ не столь упорно стремился открыть Америку, Васко де Гама не столь усердствовалъ ради открытія Индіи, сколь упорно искалъ Библію маркизъ де Шалабръ.

Но Америка находится между 70° сѣверной и 53° и 54° южной широты, но Индія лежитъ по ту и по другую сторону Ганга, тогда какъ Библія маркиза де Шалабра не находилась ни въ какихъ широтахъ и не лежала ни по ту, ни по другую сторону Сены. Изъ этого слѣдуетъ, что Васко де Гама нашелъ Индію, что Христофоръ Колумбъ открылъ Америку и что маркизъ, сколько ни искалъ—отъ сѣвера до юга и отъ востока до запада,—своей Библіи не нашелъ.

Но чѣмъ болѣе недосягаемой была Библія, тѣмъ болѣе рьяно стремился обрѣсти ея маркизъ де Шалабръ.

Онъ предлагалъ за нее пятьсотъ франковъ, онъ предлагалъ за нее тысячу франковъ, онъ предлагалъ за нее двѣ тысячи, четыре тысячи, десять тысячъ. Всѣ библіографы сбились съ ногъ, разыскивая эту злополучную Библію. Писали въ Германію и въ Англію. Никакихъ результатовъ. Будь это запросъ маркиза де Шалабра, люди не стали бы такъ трудиться и попросту отвѣтили бы ему: „Такой Библіи не существуетъ“. Но запросъ Нодье—дѣло другое. Разъ Нодье сказалъ: „Такая Библія существуетъ“—значитъ, такая Библія, безспорно, существуетъ. Папа могъ ошибаться—Нодье былъ непогрѣшимъ.

Поиски продолжались три года. Каждое воскресенье маркизъ де Шалабръ, завтракая вмѣстѣ съ Нодье у Пиксерекура, говорилъ ему:

— Ну, дорогой Шарль, эту Библію…

— Ну?

— Невозможно найти.

— Quaere et invenies,—говорилъ Нодье. Библіоманъ устремлялся на поиски съ удвоеннымъ рвеніемъ, но ничего не находилъ.

Наконецъ маркизу де Шалабру принесли Библію.

Это была не та самая Библія, которую назвалъ Нодье, но разница въ датѣ выхода въ свѣтъ составляла всего одинъ годъ; напечатана она была не въ Келѣ, а въ Страсбургѣ—такимъ образомъ, разница въ разстояніи составляла всего одно льё; экземпляръ, по правдѣ сказать, уникальнымъ не былъ, но второй и послѣдній экземпляръ находился въ Ливанѣ въ нѣдрахъ одного друзскаго монастыря. Маркизъ де Шалабръ отнесъ Библію къ Нодье и спросилъ его мнѣніе.

— Чертъ возьми, дорогой другъ!—отвѣтилъ Нодье, видя, что маркизу грозитъ безуміе въ томъ случаѣ, если онъ не купитъ Библію.—Берите ее, вѣдь найти другую невозможно.

Маркизъ де Шалабръ купилъ Библію за двѣ тысячи франковъ, заказалъ для нея роскошный переплетъ и положилъ ее въ особый ларецъ.

Когда маркизъ де Шалабръ умеръ, его библіотека по завѣщанію досталась мадемуазель Марсъ. Мадемуазель Марсъ, которая отнюдь не была библіоманкой, попросила Мерлена оцѣнить книги покойнаго и устроить распродажу. Мерленъ, честнѣйшій человѣкъ на свѣтѣ, въ одинъ прекрасный день явился къ мадемуазель Марсъ, держа въ рукахъ не то тридцать, не то сорокъ тысячъ франковъ въ банковскихъ билетахъ.

Онъ нашелъ ихъ въ чемъ-то вродѣ бумажника, засунутаго подъ великолѣпный переплетъ этой, можно сказать, уникальной Библіи».

(Дюма А. Женщина съ бархоткой на шеѣ = La Femme au collier de velours, 1848—1850).

Русификація иконостаса. Да, даже иконостасъ, какъ выяснилось, можно дополнительно русифицировать.

Ухъ какая «Алиса»! Лондонское изданіе 1872 года. Форматъ малое кварто. Темно-зеленый марокеновый переплетъ 1910 года съ кожаной мозаикой, изображающей десять персонажей, и золотымъ тисненіемъ. «Kelliegram binding». Разумѣется, очень дорого.

«Сходство вездѣ одно: человѣка хотятъ избавить отъ такъ называемой „рутины“ и оставить за нимъ только творчество и ключевыя рѣшенія. Хотя, напримѣръ, въ банковской сферѣ ИИ уже принимаетъ рѣшенія о выдачѣ кредитовъ.

И я хочу сказать вамъ изъ всего своего опыта—переводческаго, редакторскаго, журналистскаго, изслѣдовательскаго: именно рутина, именно кропотливая работа съ матеріаломъ—это тотъ черноземъ, изъ котораго рождаются всѣ идеи, всѣ озаренія, всѣ открытія. И это невозможно—я подчеркиваю: это просто невозможно, чтобы человѣкъ передалъ изслѣдованіе матеріала нейросѣтямъ, а самъ при этомъ сталъ болѣе творческимъ и фонтанировалъ идеями. Это невозможно».

Отличная лекція Татьяны Шабаевой о крайнемъ вредѣ и грозной опасности искусственнаго интеллекта.

Европейская кулебяка vs. паназіатскій пирогъ.

Сложно представить себѣ болѣе страннаго авторитета въ борьбѣ съ очевидно-европейскимъ характеромъ русской культуры, чѣмъ Достоевскій. Никто изъ русскихъ писателей не оказалъ большаго вліянія на европейскія литературы, чѣмъ Ѳедоръ Михайловичъ. Достоевскій, внѣ всякихъ сомнѣній, самый европейскій изъ русскихъ писателей. Именно благодаря вліянію его творчества русская литература окончательно завоевала себѣ мѣсто среди главныхъ европейскихъ и ведущихъ міровыхъ. Противорѣчіе между его личными взглядами и посмертной славой свидѣтельствуетъ только о неоднородности европейскаго культурнаго пирога. Точнѣе, европейской кулебяки, начинки въ которой не смѣшиваются, а дополняютъ другъ друга, образуя богатство и разнообразіе вкуса. Даешь европейскую кулебяку вмѣсто паназіатскаго пирога!

Что касается сакраментальнаго вопроса «Россія—это Европа?», то онъ столь же криво сформулированъ, какъ и вопросъ «США—это Европа?». Очевидно, что нѣтъ, хотя культурная близость, взаимовліяніе и пересѣченіе несомненны. Или, напротивъ, сформулированъ этотъ вопросъ очень удачно, поскольку отвѣтъ «нѣтъ» помѣщаетъ Россію гдѣ-то на задворкахъ Европы и придворкахъ Азіи, въ чемъ и заключается истинная цѣль. Въ самостоятельную цивилизацію Россія, пожалуй, могла бы вырасти, не случись 1917-й годъ, а теперь уже врядъ ли. Въ любомъ случаѣ, именно благодаря русскимъ европейская культура распространилась отъ Архангельска до Иркутска. Въ этомъ, если угодно, можно видѣть великую цивилизаціонную миссію русскаго народа.

Довѣсокъ. С. В. Волковъ въ этой связи предложилъ терминъ «цивилизація бѣлаго человѣка»—не очень удачный по формѣ, но довольно точный по смыслу.

13 стереотиповъ о крѣпостномъ правѣ (публикація 2021 года).

Борисъ Николаевичъ Мироновъ аккуратно развинчиваетъ одну изъ главныхъ деструктивныхъ миѳо-конструкцій въ совѣтско-русской исторіографіи—о страшно-ужасномъ крѣпостномъ правѣ.

Совѣтская де-индустріализація.

Исторія русской промышленности и торговли—это на 95% исторія разрушенныхъ и уничтоженныхъ совѣтской властью фабрикъ, заводовъ, предпріятій. Какую сферу человѣческой дѣятельности ни возьми—вездѣ красное колесо оставило послѣ себя дымящіяся руины. Уцѣлѣли, судя по всему, только нѣкоторые крупные заводы. Все остальное было разграблено, разорено и пущено по вѣтру.

Попалась вотъ исторія ижевскаго оружейника Адріана Никандровича Евдокимова: до лѣворуціи онъ дѣлалъ лучшія въ странѣ охотничьи ружья, удивлявшія своимъ качествомъ цѣнителей и знатоковъ. Какъ и всѣ русскіе купцы и фабриканты, былъ крупнымъ благотворителемъ, много сдѣлавшимъ для Ижевска. Результатъ: могила утеряна, въ полуразрушенныхъ цехахъ бывшей фабрики работаетъ хлѣбозаводъ. Изъ такихъ исторій—а ихъ сотни—можно составить увѣсистую книгу, и не одну.

Ну никакъ не получается разъять «Великую Побѣду» и сталинизмъ. Какъ использовался гражданскій культъ ВОВ для прославленія Джугашвили, такъ и будетъ использоваться, ибо одно безъ другого не существуетъ и существовать, видимо, не можетъ.

Одинъ изъ самыхъ печальныхъ сюжетовъ въ совѣтской де-индустріализаціи—судьба купца Николая Григорьевича Григорьева, владѣльца крупной московской фабрики колбасно-гастрономическихъ издѣлій. Сюжетъ настолько печальный, что его герой былъ прославленъ въ ликѣ новомучениковъ.

«Въ одночасье погибло дѣло, которому Николай Григорьевичъ посвятилъ всю свою жизнь. Имущество было полностью конфисковано, арестованы и сосланы сыновья, съ горя заболѣла и умерла жена, а самъ онъ былъ сосланъ подальше отъ Москвы—въ Угличъ. Такъ, въ 75 лѣтъ, безъ семьи и какихъ-либо средствъ къ существованію онъ оказался на Родинѣ, гдѣ былъ объявленъ врагомъ народа».

Исторія довольно извѣстная, но вдругъ кто не знаетъ.

Ранѣе я писалъ о сибирскомъ организаторѣ крупной пищевой промышленности А. А. Фильбертѣ, котораго постигла схожая судьба.

Ода царской промышленности.

Ч. І: Текстильная промышленность.

«Теперь отмѣчу тѣ изъ русскихъ товаровь, качествомъ которыхъ мы могли особенно гордиться.

Укажу, прежде всего, на наше текстильное производство—льняное, хлопчато-бумажное, шерстяное, суконное, шелковое. Исключительная прочность, носкость, разнообразіе выдѣлки и рисунковъ—воть тѣ качества русскихъ текстильныхъ издѣлій, которыя мы теперь, познакомившись ближе съ заграничными фабрикатами, особенно можемъ оцѣнить. Впрочемъ, наши льняныя ткани давно уже получили заслуженную извѣстность и заграницей. Еще въ началѣ прошлаго столѣтія русское парусное полотно считалось самымъ лучшимъ; и англійскіе купцы, по словамь Тенгоборскаго, дабы удобнѣе ввести въ употребленіе въ Америкѣ ихъ собственныя издѣлія, поддѣлывали на своихъ парусныхъ полотнахъ знакъ русской фабрики Брюзгина. Ярославскія холщевыя ткани пользовались до самой послѣдней поры извѣстностью не только въ самой Россіи, но и заграницей и были даже премированы на международныхъ выставкахъ. А намъ, русскимъ, хорошо, конечно, памятны тонкія льняныя ткани товарищества Сосипатра Сидорова, Локалова, Брунова, Зотовыхъ и многихъ другихъ фирмъ, о которыхъ только за недостаткомъ мѣста приходится здѣсь умолчать.

Менѣе извѣстны заграницей, но зато намъ самимъ хорошо извѣстны по своимъ качествамъ наши прежнія хлопчато-бумажныя ткани—особенно ситцы. Морозовскія ткани, Прохоровскія, Цинделевскія, Третьякова и Коншина и проч.—всѣхъ не перечислишь—представляли собою товаръ такого высокаго качества, который на многихъ заграничныхъ рынкахъ, можно смѣло сказать, представляетъ исключеніе. Качество нашихъ прежнихъ хлопчато-бумажныхъ издѣлій на рядѣ выставокъ, как въ Россіи, такъ и заграницей, получило высокую и вполнѣ заслуженную оцѣнку. Наши хлопчато-бумажныя ткани находили большой спросъ на рынкахъ Монголіи, Китая и Персіи, особенно на этомъ послѣднемъ, къ требованіямъ котораго онѣ спеціально приспособлялись и на которомъ весьма успѣшно конкурировали сь англійскими фабрикатами.

Далѣе упомяну о шерстяныхъ тканяхъ и сукнахъ—Торнтоновскихъ, Четвериковскихъ, о шелковыхъ тканяхъ Брашнина, Сапожникова и др. Покупая теперь заграницей разнаго рода матеріи, не одинъ русскій, вѣроятно, со вздохомъ вспомнитъ всѣ эти прежнія русскія издѣлія, отличавшіяся необычайнымъ разнообразіемъ цвѣтовъ, рисунковъ и отдѣлки...

А прочная, не знавшая износа, легкая, изящная и дешевая русская обувь, какъ ручной работы, такъ и механическаго производства фабрики „Скороходъ“? А валеная обувь, мягкіе валеные сапоги или, по сибирской терминологіи „чулки“? А чудесные бурковые сапоги?

И, наконецъ, чисто русское, хотя и на привозномъ сырьѣ, производство резиновыхъ галошъ, исключительно добротныхъ. Галоши „Треугольника“, „Проводника“, „Богатыря“, вырабатывавшіяся на этихъ трехъ заводахъ въ количествѣ до 41 милліона паръ въ годъ,—не имѣютъ заграницей себѣ равныхъ».

(Мелкихъ А. О качествѣ русскаго довоеннаго производства // Русскій Колоколъ. №5. 1928).

На фото: этикетъ Товарищества Гаврило-Ямской мануфактуры льняныхъ издѣлій А. А. Локалова.

Ода царской промышленности.

Ч. ІІ: Чайная промышленность.

Далѣе чаи... Продуктъ ввозной, но благодаря искусной сортировкѣ, приспособлявшейся къ измѣнчивому качеству урожаевъ чая, ко вкусамъ потребителей различныхъ районовь и даже къ свойствамъ воды въ разныхъ мѣстностяхъ Россіи, ставшій чисто отечественнымъ продуктомъ. И притомъ, дѣйствительно, утонченнымъ по вкусу и дешевымъ продуктомь, такъ какъ средній ходовой чай, стоившій номинально 1 р. 60 к. фунтъ, обходился потребителю, благодаря конкуренціи между чаеторговцами, всего въ 1 р. 25 к. фунтъ. Это такъ называемые байховые чаи К. и С. Попова, Губкина и Кузнецова, «Караванъ», Высоцкаго и другихъ. А чрезвычайно портативные кирпичные чаи, находившіе особенно большой спросъ у киргизовъ-кочевниковъ, монголовъ? Выдѣлка этихъ чаевъ достигла въ Россіи такого совершенства, что они почти не уступали среднимъ сортамъ байховыхъ чаевъ...

(Мелкихъ А. О качествѣ русскаго довоеннаго производства // Русскій Колоколъ. №5. 1928).

На фото: полуфунтовая упаковка байховаго чая Товарищества чайной торговли и складовъ «Братья К. и С. Поповы».

Начало: текстильная промышленность.

Любопытно, что среди достиженій царской промышленности упомянута русская обувь: въ частности, бурковые сапоги (бурки)—фетровые сапоги съ кожаной подметкой и отдѣлкой, по сути, изящная версія валенокъ. На фото бурки классическаго фасона, изготовленныя въ 1960-е. У насъ въ послѣднее время пытались наладить производство современныхъ валенокъ, а вотъ про бурки почему-то забыли (что-то гдѣ-то производится, но это капля въ морѣ). Точнѣе, забыто само слово и исторія, поскольку нѣкоторыя модели зимней обуви, называемыя нынѣ уггами или унтами,—это бурки и есть. Въ результатѣ создается ложное впечатлѣніе, что русская зимняя обувь—это грубоватые валенки, и ничего кромѣ своихъ валенокъ русскій человѣкъ не зналъ. А продолжать мы будемъ традиціи австралійцевъ и «сѣверныхъ народовъ».

Ода царской промышленности.

Ч. ІІІ: Кондитерская промышленность.

«Русское кондитерское производство стояло на такой высотѣ, что конкурировать съ нимъ было невозможно. Знатоки вопроса указываютъ на цѣлый рядъ интереснѣйшихъ причинъ и объясненій этого обстоятельства: 1) природный національный вкусъ, который присущъ русскому человѣку не только въ высшихъ проявленіяхъ (искусство), но и въ элементарныхъ проявленіяхъ (качественныя особенности русскихъ кушаній, русскаго чая, русскаго табака); далѣе, 2) та же требовательность потребителя—хорошо разбиравшагося въ товарѣ и не любившаго себѣ отказывать; 3) отсутствіе суррогатовъ на внутреннемъ рынкѣ—лучшая мука, лучшій сахаръ, дешовые миндаль и фисташка, привозившіеся съ юга; полная неизвѣстность маргарина; 4) ароматность ягодъ и плодовъ, выраставшихъ на почвѣ, невыпаханной и не испорченной искусственными удобреніями, въ климатѣ континентальномъ и интенсивномъ; 5) выписка изъ заграницы лучшихъ полупродуктовъ (какао!) и быстрое воспроизведеніе всѣхъ заграничныхъ рецептовъ и изобрѣтеній на высшемъ уровнѣ; и, наконецъ, 6) сравнительная дешевизна рабочихъ рукъ, позволявшая примѣнять во многихъ утонченныхъ отрасляхъ ручную, а не механическую работу. Отсюда эти неподражаемыя достиженія фирмъ Эйнема, Сіу, Абрикосовыхъ, Крафта, Прохорова, Флей и другихъ, издѣлія которыхъ были много разъ премированы на заграничныхъ выставкахъ и обложены тамъ ввозной пошлиной».

(Мелкихъ А. О качествѣ русскаго довоеннаго производства // Русскій Колоколъ. №5. 1928).

На фото: жестяная коробка изъ-подъ пастилы Товарищества А. И. Абрикосова сыновей, оформленная въ русскомъ стилѣ. Москва, рубежъ ХІХ—ХХ вѣковъ.

Ч. І: текстильная промышленность.

Ч. ІІ: чайная промышленность.

Ода царской промышленности.

Ч. ІѴ: Хлѣбопекарная промышленность.

«Въ связи съ этимъ надо отмѣтить русское хлѣбопекарное производство. Россія создала цѣлую своеобразную культуру чернаго и бѣлаго хлѣба, неизвѣстную въ другихъ странахъ. Выпеканіе чернаго хлѣба различныхъ видовъ—въ зависимости отъ сорта муки, отъ способа замѣшиванія, закваски, примѣсей и т. д., доведено было до высшаго мастерства. Русскій пшеничный хлѣбъ отличался исключительной пышностью и нѣжностью, какой нѣтъ въ западно-европейскомъ хлѣбѣ; это объясняется тѣмъ, что наша лучшая крупчатая мука, получаемая изъ такъ называемыхъ твердыхъ пшеницъ, неизвѣстныхъ на западѣ, содержитъ въ себѣ много клейковины, благодаря которой тѣсто отличается особой всхожестью, а выпекаемый хлѣбъ—рыхлостью. И здѣсь мы имѣли исключительное разнообразіе сортовъ и вкусовъ: вѣсовой пшеничный хлѣбъ, французская булка, калачъ, розанъ, подковка, дѣлянка, съ макомъ, съ солью, съ изюмомъ, безчисленные сорта плюшекъ, баранокъ, сухарей, шницелей, куличей; пироговъ съ начинкой, сладкихъ пирожковъ—все созданное русскимъ вкусомъ, русской изобрѣтательностью и традиціей».

(Мелкихъ А. О качествѣ русскаго довоеннаго производства // Русскій Колоколъ. №5. 1928).

Очередное подтвержденіе того, что для выпечки настоящихъ калачей (во всякомъ случаѣ, московскихъ) требуется крупчатка—мука изъ твердыхъ сортовъ русскихъ пшеницъ. Ну и пришвинская метафора, какъ видимъ, возникла не случайно.

Иллюстрація: Илья Машковъ. Снѣдь московская. Хлѣбы (1924).

Ч. І: текстильная промышленность.

Ч. ІІ: чайная промышленность.

Ч. ІІІ: кондитерская промышленность.

Въ связи съ недавними событіями вспомнилось «Открытое письмо Сталину» Ѳедора Раскольникова, въ свое время гнобившаго Михаила Булгакова. Написано оно одурѣлымъ «совѣтскимъ патріотомъ» съ «ленинскихъ позицій», но интересно эмоціональнымъ описаніемъ сталинскихъ порядковъ хорошо освѣдомленнымъ соратникомъ. Тотъ фактъ, что авторъ письма самъ мерзавецъ, придаетъ всей исторіи скромное обаяніе жабогадюкинга.

Ода царской промышленности.

Ч. Ѵ (и послѣдняя): Прочія отрасли пищевой и легкой промышленности.

«Нельзя не упомянуть о русской культурѣ горчицы и табака. Европейская репутація русскихъ папиросъ достаточно извѣстна. Интересно отмѣтить, что крымскій листовой табакъ былъ настолько высокъ качествомъ, что онъ вывозился въ Египетъ (18½% египетскаго табачнаго ввоза), гдѣ изъ него и вырабатывались прославленныя египетскія папиросы.

Россія вырабатывала великолѣпный сахаръ рафинадъ, одинъ изъ лучшихъ въ мірѣ. Всегда стояла у насъ на высотѣ древняя культура выдѣлки, сортировки и храненія мѣховъ. Славились наши крымскіе виноградники (Удѣльнаго Вѣдомства, Первушина, князя Голицына) и вина: Крымъ насчитывалъ до 800 сортовъ дивнаго винограда. И было бы совершенно несправедливо умолчать о нашей высокой культурѣ всевозможныхъ наливокъ, соленій, моченій, вареній и смоквъ.

Особаго вниманія заслуживаютъ наши кустарныя издѣлія, отличавшіяся не только прочностью, но и изяществомъ вкуса: кто не помнитъ нашу кустарную парчу, кружево, вышивки, издѣлія изъ дерева, изъ камня, металла и уральскихь самоцвѣтовъ?

И, умалчивая (за недостаткомъ мѣста) о многомъ другомъ, вспомнимъ только еще объ изумительномъ русскомъ фарфорѣ—Государственнаго фарфороваго завода и другихъ заводовъ, а также о работахъ Экспедиціи заготовленія государственныхъ бумагъ...»

(Мелкихъ А. О качествѣ русскаго довоеннаго производства // Русскій Колоколъ. №5. 1928).

На фото: тарелка изъ Кремлевскаго сервиза Императорскаго фарфороваго завода, 1837—1838.

Ч. І: текстильная промышленность.

Ч. ІІ: чайная промышленность.

Ч. ІІІ: кондитерская промышленность.

Ч. ІѴ: хлѣбопекарная промышленность.