Перепишите!

Спрашивали: почему редакторы не любят слова «девушка», «мужчина», «голубоглазый блондин» и т.п. применительно к персонажам?

Отвечаю: как это не любят? Очень даже любят, если слова употреблены к месту. А что значит «к месту», я сейчас объясню.

С точки зрения психологии восприятия, всех персонажей можно разделить на две категории: хорошо знакомые читателю — и какие-то посторонние люди. Хорошо знакомые — не обязательно главные герои или фокальные персонажи (фокальным, к слову, может оказаться и случайный прохожий). Это те персонажи, про которых читатель знает достаточно, которых легко различает безо всяких напоминаний, которым сопереживает. Это как бы друзья и приятели, а если речь идёт о злодеях — то это хорошо знакомые злодеи.

Я не случайно сравнил таких персонажей с друзьями и приятелями. Как вы в жизни называете знакомых людей? По имени, наверное? Лёша, Серёга, Танечка, Михал Степаныч и т.д. Причём, как правило, за одним человеком закреплена одна форма имени. Директор Михал Степаныч вряд ли у вас превратится в Мишу, Мишку или Мишеньку (или же ваши с ним отношения должны сперва претерпеть некоторые метаморфозы). Как вы их ещё называете? Наверное, по социальным или рабочим ролям: «жена», «сын», «бухгалтер», «секретарь», «соавтор» и т.д. Ну и местоимениями вы тоже пользуетесь: «он», «она», «они».

И всё. Потому что каждого такого слова достаточно, чтобы было ясно, о каком конкретном человеке идёт речь. «Я позвоню бухгалтеру, чтобы тот ещё раз проверил квартальный отчёт. Вчера нашла под подушкой у сына сигареты. Михал Степаныч вошёл аккурат тогда, когда мы обсуждали последние перестановки в штате».

И, так как человек конкретный и знакомый, нет необходимости ссылаться на него через описания и перифразы. Это неестественно для нашей культуры. Смотрите, если не верите: «Я позвоню женщине, чтобы та ещё раз проверила квартальный отчёт. Вчера нашла под подушкой у пятнадцатилетнего подростка сигареты. Лысоватый мужичок слегка за сорок вошёл аккурат тогда, когда мы обсуждали последние перестановки в штате». Ерунда какая-то получается, верно? Непонятно, о ком речь.

Или представьте, что друг обращается к вам — не в шутку, а в обычном разговоре: «Знаешь, мужчина, я так задолбался на этой работе», — или: «Эй, голубоглазая блондинка, как ты смотришь на то, чтобы взять ещё по пол-литра?»

А вот что касается посторонних людей — про них мы как раз ничего не знаем. И их естественно называть или через описание: «высокий брюнет», «клетчатое пальто», «лысый качок», «миниатюрная мулатка», «конопатый мальчишка», — или (особенно если это совсем проходные персонажи) через родовые наименования: «мужчина», «девушка», «иностранец», «подросток», «таксист» и т.д.

#худлит

www.group-telegram.com/ca/perepishite.com/516

5.3K viewsedited  Jun 9, 2024 at 11:10

Спрашивали: почему редакторы не любят слова «девушка», «мужчина», «голубоглазый блондин» и т.п. применительно к персонажам?

Отвечаю: как это не любят? Очень даже любят, если слова употреблены к месту. А что значит «к месту», я сейчас объясню.

С точки зрения психологии восприятия, всех персонажей можно разделить на две категории: хорошо знакомые читателю — и какие-то посторонние люди. Хорошо знакомые — не обязательно главные герои или фокальные персонажи (фокальным, к слову, может оказаться и случайный прохожий). Это те персонажи, про которых читатель знает достаточно, которых легко различает безо всяких напоминаний, которым сопереживает. Это как бы друзья и приятели, а если речь идёт о злодеях — то это хорошо знакомые злодеи.

Я не случайно сравнил таких персонажей с друзьями и приятелями. Как вы в жизни называете знакомых людей? По имени, наверное? Лёша, Серёга, Танечка, Михал Степаныч и т.д. Причём, как правило, за одним человеком закреплена одна форма имени. Директор Михал Степаныч вряд ли у вас превратится в Мишу, Мишку или Мишеньку (или же ваши с ним отношения должны сперва претерпеть некоторые метаморфозы). Как вы их ещё называете? Наверное, по социальным или рабочим ролям: «жена», «сын», «бухгалтер», «секретарь», «соавтор» и т.д. Ну и местоимениями вы тоже пользуетесь: «он», «она», «они».

И всё. Потому что каждого такого слова достаточно, чтобы было ясно, о каком конкретном человеке идёт речь. «Я позвоню бухгалтеру, чтобы тот ещё раз проверил квартальный отчёт. Вчера нашла под подушкой у сына сигареты. Михал Степаныч вошёл аккурат тогда, когда мы обсуждали последние перестановки в штате».

И, так как человек конкретный и знакомый, нет необходимости ссылаться на него через описания и перифразы. Это неестественно для нашей культуры. Смотрите, если не верите: «Я позвоню женщине, чтобы та ещё раз проверила квартальный отчёт. Вчера нашла под подушкой у пятнадцатилетнего подростка сигареты. Лысоватый мужичок слегка за сорок вошёл аккурат тогда, когда мы обсуждали последние перестановки в штате». Ерунда какая-то получается, верно? Непонятно, о ком речь.

Или представьте, что друг обращается к вам — не в шутку, а в обычном разговоре: «Знаешь, мужчина, я так задолбался на этой работе», — или: «Эй, голубоглазая блондинка, как ты смотришь на то, чтобы взять ещё по пол-литра?»

А вот что касается посторонних людей — про них мы как раз ничего не знаем. И их естественно называть или через описание: «высокий брюнет», «клетчатое пальто», «лысый качок», «миниатюрная мулатка», «конопатый мальчишка», — или (особенно если это совсем проходные персонажи) через родовые наименования: «мужчина», «девушка», «иностранец», «подросток», «таксист» и т.д.

#худлит

BY Перепишите!