Сегодняшний праздник Хануки – хороший повод задуматься о соотношении национального и интернационального, традиционного и прогрессивного. С одной стороны, сам по себе этот праздник культивирует национальную и религиозную самобытность: он связан с восстанием ортодоксальных иудеев против греко-сирийских завоевателей (империи Селевкидов) и их союзников из числа эллинизированной еврейской верхушки. С другой стороны, нельзя не заметить сходства между еврейской Ханукой и христианским Рождеством: близость дат (в этом году по григорианскому календарю они вообще совпадают), которая в конечном итоге восходит к языческому празднованию зимнего солнцестояния; зажжённые свечи как символ победы света над тьмой (опять же, тема вполне объяснимая по календарным соображениям); традиция дарить детям подарки… А игра в ханукальный волчок под названием дрейдл – обычай, который пришёл в континентальную Европу с Британских островов во времена Римской империи, а затем был перенят у немцев восточноевропейскими евреями-ашкеназами. И лишь с появлением сионизма этот важнейший символ Хануки, в действительности не имевший никакой связи с древним Иудейским царством, был переосмыслен в религиозном ключе и получил ивритское название «севивон».
Как видим, праздники – вещь достаточно пластичная, в них при желании можно вложить самые разные смыслы. Статья на английском, которую прилагаю к данной записи, рассказывает, как палестинские/израильские коммунисты в период 1920-1960-х годов праздновали Хануку: вместо благословений в адрес Бога при зажжении ханукальных свеч читали благословения в честь трудящихся, в честь Советского Союза и стран соцлагеря, в честь мира и дружбы между народами и т.д. (были разные вариации в отдельных партийных/комсомольских ячейках или кибуцах). То есть использовали традиционную, привычную форму, наполняя её новым идейным содержанием. Это позволяло коммунистам – которые в британской Палестине преследовались и вытеснялись на обочину политики – быть укоренёнными в обществе, сохраняя связь с широкими массами своего народа и его культурой, и привлекать новых сторонников, в том числе из среды левых сионистов, используя близкий и понятный им символический язык.
Коммунисты трактовали события Хануки как национально-освободительное движение, движущей силой которого был простой народ, восставший против чужеземных завоевателей и их пособников из числа еврейских верхов. Но детали в этой трактовке постепенно менялись. В конце 1920-х подчёркивалось, что вожди восстания из числа «национально ориентированной» части верхов, Маккавеи, узурпировали народный гнев и направили его в русло религиозного фанатизма, чтобы сохранить контроль за низами и впоследствии утвердить новую династию. С начала 1940-х годов коммунистический взгляд на Маккавеев становится всё более позитивным: они изображаются как авангард народной войны против угнетателей, рисуется единая линия преемственности от них вплоть до евреев-красноармейцев и партизан Второй Мировой войны, а потом и до бойцов Армии обороны Израиля. Сами себя коммунисты преподносили как истинных наследников духа Маккавеев, в роли враждебных угнетателей был западный, в первую очередь, американский империализм, а в роли его местных клиентов – правящие в Израиле сионисты.
Соотношение националистических (в позитивном, «национально-освободительном» смысле этого слова) и социалистических (классовых, интернационалистских, универсалистских) элементов в коммунистической трактовке Хануки, как пишет автор статьи, с течением времени менялось в пользу первых. Это, конечно, отражает и общие сдвиги в международном коммунистическом движении. Но в условиях Израиля, где в одной стране проживают не одна, а две крупные национальные общины, такой сдвиг к еврейскому национализму, пусть даже левому и прогрессивному, в итоге привёл к (очередному) расколу компартии в 1965 году по национальному вопросу на «еврейскую» и «арабскую» части. Так что сочетание национального и классового – это очень сложная, неоднозначная и обоюдоострая штука.
Сегодняшний праздник Хануки – хороший повод задуматься о соотношении национального и интернационального, традиционного и прогрессивного. С одной стороны, сам по себе этот праздник культивирует национальную и религиозную самобытность: он связан с восстанием ортодоксальных иудеев против греко-сирийских завоевателей (империи Селевкидов) и их союзников из числа эллинизированной еврейской верхушки. С другой стороны, нельзя не заметить сходства между еврейской Ханукой и христианским Рождеством: близость дат (в этом году по григорианскому календарю они вообще совпадают), которая в конечном итоге восходит к языческому празднованию зимнего солнцестояния; зажжённые свечи как символ победы света над тьмой (опять же, тема вполне объяснимая по календарным соображениям); традиция дарить детям подарки… А игра в ханукальный волчок под названием дрейдл – обычай, который пришёл в континентальную Европу с Британских островов во времена Римской империи, а затем был перенят у немцев восточноевропейскими евреями-ашкеназами. И лишь с появлением сионизма этот важнейший символ Хануки, в действительности не имевший никакой связи с древним Иудейским царством, был переосмыслен в религиозном ключе и получил ивритское название «севивон».
Как видим, праздники – вещь достаточно пластичная, в них при желании можно вложить самые разные смыслы. Статья на английском, которую прилагаю к данной записи, рассказывает, как палестинские/израильские коммунисты в период 1920-1960-х годов праздновали Хануку: вместо благословений в адрес Бога при зажжении ханукальных свеч читали благословения в честь трудящихся, в честь Советского Союза и стран соцлагеря, в честь мира и дружбы между народами и т.д. (были разные вариации в отдельных партийных/комсомольских ячейках или кибуцах). То есть использовали традиционную, привычную форму, наполняя её новым идейным содержанием. Это позволяло коммунистам – которые в британской Палестине преследовались и вытеснялись на обочину политики – быть укоренёнными в обществе, сохраняя связь с широкими массами своего народа и его культурой, и привлекать новых сторонников, в том числе из среды левых сионистов, используя близкий и понятный им символический язык.
Коммунисты трактовали события Хануки как национально-освободительное движение, движущей силой которого был простой народ, восставший против чужеземных завоевателей и их пособников из числа еврейских верхов. Но детали в этой трактовке постепенно менялись. В конце 1920-х подчёркивалось, что вожди восстания из числа «национально ориентированной» части верхов, Маккавеи, узурпировали народный гнев и направили его в русло религиозного фанатизма, чтобы сохранить контроль за низами и впоследствии утвердить новую династию. С начала 1940-х годов коммунистический взгляд на Маккавеев становится всё более позитивным: они изображаются как авангард народной войны против угнетателей, рисуется единая линия преемственности от них вплоть до евреев-красноармейцев и партизан Второй Мировой войны, а потом и до бойцов Армии обороны Израиля. Сами себя коммунисты преподносили как истинных наследников духа Маккавеев, в роли враждебных угнетателей был западный, в первую очередь, американский империализм, а в роли его местных клиентов – правящие в Израиле сионисты.
Соотношение националистических (в позитивном, «национально-освободительном» смысле этого слова) и социалистических (классовых, интернационалистских, универсалистских) элементов в коммунистической трактовке Хануки, как пишет автор статьи, с течением времени менялось в пользу первых. Это, конечно, отражает и общие сдвиги в международном коммунистическом движении. Но в условиях Израиля, где в одной стране проживают не одна, а две крупные национальные общины, такой сдвиг к еврейскому национализму, пусть даже левому и прогрессивному, в итоге привёл к (очередному) расколу компартии в 1965 году по национальному вопросу на «еврейскую» и «арабскую» части. Так что сочетание национального и классового – это очень сложная, неоднозначная и обоюдоострая штука.
Telegram was founded in 2013 by two Russian brothers, Nikolai and Pavel Durov. Although some channels have been removed, the curation process is considered opaque and insufficient by analysts. Telegram has become more interventionist over time, and has steadily increased its efforts to shut down these accounts. But this has also meant that the company has also engaged with lawmakers more generally, although it maintains that it doesn’t do so willingly. For instance, in September 2021, Telegram reportedly blocked a chat bot in support of (Putin critic) Alexei Navalny during Russia’s most recent parliamentary elections. Pavel Durov was quoted at the time saying that the company was obliged to follow a “legitimate” law of the land. He added that as Apple and Google both follow the law, to violate it would give both platforms a reason to boot the messenger from its stores. But the Ukraine Crisis Media Center's Tsekhanovska points out that communications are often down in zones most affected by the war, making this sort of cross-referencing a luxury many cannot afford. That hurt tech stocks. For the past few weeks, the 10-year yield has traded between 1.72% and 2%, as traders moved into the bond for safety when Russia headlines were ugly—and out of it when headlines improved. Now, the yield is touching its pandemic-era high. If the yield breaks above that level, that could signal that it’s on a sustainable path higher. Higher long-dated bond yields make future profits less valuable—and many tech companies are valued on the basis of profits forecast for many years in the future.
from ca
