Этический аспект выглядит тревожно. Дистанционное уничтожение противника через экран дрона стирает грань между реальной войной и симуляцией, превращая оператора в подобие геймера. Здесь возникает парадокс: с одной стороны, технологии снижают прямые риски для военных (оператор может не находиться на линии фронта), с другой — дегуманизируют сам процесс убийства, что ведёт к моральной деформации. Если ядерное оружие, будучи применённым единожды, стало символом абсолютного зла, то дроны, напротив, встраиваются в повседневность конфликтов, нормализуя «чистую» войну без прямого контакта. Это создаёт опасный прецедент: общество рискует привыкнуть к войне как к дистанционному управлению смертью, где ответственность растворяется в алгоритмах.
Справедливо отмечено, что подобные изменения требуют не только новых военных доктрин, но и глубокого осмысления обществом в целом. Иначе война, утратив «драматизм» человеческого противостояния, может превратиться в ещё более циничный и безликий механизм уничтожения.
Этический аспект выглядит тревожно. Дистанционное уничтожение противника через экран дрона стирает грань между реальной войной и симуляцией, превращая оператора в подобие геймера. Здесь возникает парадокс: с одной стороны, технологии снижают прямые риски для военных (оператор может не находиться на линии фронта), с другой — дегуманизируют сам процесс убийства, что ведёт к моральной деформации. Если ядерное оружие, будучи применённым единожды, стало символом абсолютного зла, то дроны, напротив, встраиваются в повседневность конфликтов, нормализуя «чистую» войну без прямого контакта. Это создаёт опасный прецедент: общество рискует привыкнуть к войне как к дистанционному управлению смертью, где ответственность растворяется в алгоритмах.
Справедливо отмечено, что подобные изменения требуют не только новых военных доктрин, но и глубокого осмысления обществом в целом. Иначе война, утратив «драматизм» человеческого противостояния, может превратиться в ещё более циничный и безликий механизм уничтожения.
The regulator said it had received information that messages containing stock tips and other investment advice with respect to selected listed companies are being widely circulated through websites and social media platforms such as Telegram, Facebook, WhatsApp and Instagram. In the United States, Telegram's lower public profile has helped it mostly avoid high level scrutiny from Congress, but it has not gone unnoticed. "There is a significant risk of insider threat or hacking of Telegram systems that could expose all of these chats to the Russian government," said Eva Galperin with the Electronic Frontier Foundation, which has called for Telegram to improve its privacy practices. And while money initially moved into stocks in the morning, capital moved out of safe-haven assets. The price of the 10-year Treasury note fell Friday, sending its yield up to 2% from a March closing low of 1.73%. Pavel Durov, a billionaire who embraces an all-black wardrobe and is often compared to the character Neo from "the Matrix," funds Telegram through his personal wealth and debt financing. And despite being one of the world's most popular tech companies, Telegram reportedly has only about 30 employees who defer to Durov for most major decisions about the platform.
from ca
