Warning: mkdir(): No space left on device in /var/www/group-telegram/post.php on line 37
Warning: file_put_contents(aCache/aDaily/post/aroschin/--): Failed to open stream: No such file or directory in /var/www/group-telegram/post.php on line 50 Сапожник | Telegram Webview: aroschin/7281 -
И это не универсальное, неоднократно описанное выдающимися философами Запада «экзистенциальное одиночество», присущее человеку во все времена и во всех странах. Мы здесь говорим об одиночестве социальном или даже, точнее сказать, политическом. Обыватель «постсовка» предоставлен самому себе: местное самоуправление в российской структуре власти является фикцией, политическая активность, не связанная с обслуживанием местных органов власти, придушена по максимуму, всякого рода самодеятельные общественные организации, клубы по интересам, советы жильцов, советы родителей и т. д. — находятся в зачаточном или уже сразу в предсмертном состоянии.
А самое главное — полностью, напрочь и навсегда советской властью у обывателей отбита тяга к любого рода силовым объединениям между собой. Таким образом, ни объединяться между собой, ни влиять на силовые органы власти обыватель неспособен, да и не имеет возможности. он одинок.
Любопытно, каким образом в головах у российских обывателей эта беззащитность, неспособность совместно отстаивать свои интересы компенсируются на рациональном уровне. Часто такого рода неспособность обозначается как признак цивилизованности. Нацмены, мол, образуют диаспоры, потому что они «дикари». А вот, скажем, татары, по мнению обывателей, являются цивилизованным народом: они диаспор не образуют, и соответственно обыватели их не боятся. «И мы, русские, тоже не образуем диаспор, потому что мы — цивилизованные, мы — европейцы!» — подобные мнения тоже часто приходится слышать.
Отсюда и так же очень часто встречающееся чувство в отношении представителей нацменьшинств — обида. «Зачем они образуют диаспоры?! Это нечестно!» На форумах националистов в связи с этим нередко звучит и «крик души» — что диаспоры надо запретить. Законодательно.
Очевидно, что в основе этого страха № 3, страха перед нацменами и их диаспорами, — собственное сильнейшим образом фрустрированное[13] и оттого вытесненное желание обывателя: быть под защитой какой-то сильной и доброй к нему общности. Что же предлагают в связи со всем этим обывателю националисты? Какой именно «товар» он у них покупает?
Этот товар, как и в двух предыдущих случаях, из того же разряда «ложных защит». Предлагается не повысить уровень защищенности обывателя, а просто сначала ограничить, а затем и просто убрать, элиминировать[14] «раздражающий фактор». Как либералы предлагают ограничить всевластие чиновников, коммунисты — «загнобить» и придушить бизнесменов, так и националисты — всего лишь обещают ограничить для нацменов и мигрантов возможности въезда в страну, передвижения по стране, а в перспективе — и вовсе запретить им появляться в ее пределах.
В идеале «русских националистов» возникает «Русская республика» — полностью однородная в национальном отношении страна, где нет ни нацменов, ни мигрантов, а все жители в равной степени абсолютно одиноки, беззащитны и беспомощны перед Властью (очевидно — властью русских националистов). И эта однородность оставшихся в стране «русских» каким-то образом утешает... (Страна утраченной эмпатии, М., 2019, с. 90-95).
И это не универсальное, неоднократно описанное выдающимися философами Запада «экзистенциальное одиночество», присущее человеку во все времена и во всех странах. Мы здесь говорим об одиночестве социальном или даже, точнее сказать, политическом. Обыватель «постсовка» предоставлен самому себе: местное самоуправление в российской структуре власти является фикцией, политическая активность, не связанная с обслуживанием местных органов власти, придушена по максимуму, всякого рода самодеятельные общественные организации, клубы по интересам, советы жильцов, советы родителей и т. д. — находятся в зачаточном или уже сразу в предсмертном состоянии.
А самое главное — полностью, напрочь и навсегда советской властью у обывателей отбита тяга к любого рода силовым объединениям между собой. Таким образом, ни объединяться между собой, ни влиять на силовые органы власти обыватель неспособен, да и не имеет возможности. он одинок.
Любопытно, каким образом в головах у российских обывателей эта беззащитность, неспособность совместно отстаивать свои интересы компенсируются на рациональном уровне. Часто такого рода неспособность обозначается как признак цивилизованности. Нацмены, мол, образуют диаспоры, потому что они «дикари». А вот, скажем, татары, по мнению обывателей, являются цивилизованным народом: они диаспор не образуют, и соответственно обыватели их не боятся. «И мы, русские, тоже не образуем диаспор, потому что мы — цивилизованные, мы — европейцы!» — подобные мнения тоже часто приходится слышать.
Отсюда и так же очень часто встречающееся чувство в отношении представителей нацменьшинств — обида. «Зачем они образуют диаспоры?! Это нечестно!» На форумах националистов в связи с этим нередко звучит и «крик души» — что диаспоры надо запретить. Законодательно.
Очевидно, что в основе этого страха № 3, страха перед нацменами и их диаспорами, — собственное сильнейшим образом фрустрированное[13] и оттого вытесненное желание обывателя: быть под защитой какой-то сильной и доброй к нему общности. Что же предлагают в связи со всем этим обывателю националисты? Какой именно «товар» он у них покупает?
Этот товар, как и в двух предыдущих случаях, из того же разряда «ложных защит». Предлагается не повысить уровень защищенности обывателя, а просто сначала ограничить, а затем и просто убрать, элиминировать[14] «раздражающий фактор». Как либералы предлагают ограничить всевластие чиновников, коммунисты — «загнобить» и придушить бизнесменов, так и националисты — всего лишь обещают ограничить для нацменов и мигрантов возможности въезда в страну, передвижения по стране, а в перспективе — и вовсе запретить им появляться в ее пределах.
В идеале «русских националистов» возникает «Русская республика» — полностью однородная в национальном отношении страна, где нет ни нацменов, ни мигрантов, а все жители в равной степени абсолютно одиноки, беззащитны и беспомощны перед Властью (очевидно — властью русских националистов). И эта однородность оставшихся в стране «русских» каким-то образом утешает... (Страна утраченной эмпатии, М., 2019, с. 90-95).
BY Сапожник
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Again, in contrast to Facebook, Google and Twitter, Telegram's founder Pavel Durov runs his company in relative secrecy from Dubai. Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. These administrators had built substantial positions in these scrips prior to the circulation of recommendations and offloaded their positions subsequent to rise in price of these scrips, making significant profits at the expense of unsuspecting investors, Sebi noted.
from cn
